С отходом к Козлова Руда 3-го корпуса Епанчина обнажился правый фланг группы остальных корпусов. Это облегчало германскому командованию выполнение задачи по охвату 10-й армии русских с севера. Было решено уменьшить саму глубину охвата, который директивой Гинденбурга намечалось осуществить вдоль Немана и даже севернее его. Важпо было не потерять время. Уже 29 января (11 февраля) главные силы армии Г. Эйхгорна (21-й, 39-й и 38-й корпуса) с рубежа Владиславов, Вержболово, Сталлупенен были круто повернуты на юг в тыл центральных корпусов армии Сиверса (20-го и 26-го). В сторону Ковпо против 3-го корпуса выдвинули фланговое прикрытие пз Кенигсбергской ландверной дивизии и 5-й гвардейской бригады.
Командование 10 й русской армии больше всего беспокоилось за свой южный фланг. Между тем там превосходство противника было не столь значительным, как на северном фланге. 3-й Сибирский корпус довольно успешно сдерживал наступление группы Литцмана. Оп имел к тому же возможность опереться на хорошую позицию в своем ближайшем тылу, тянувшуюся вдоль озер от Лык на юго-восток до Райгрода. Но Сивере, опасаясь прорыва на этом участке, направлял в поддержку 3-го Сибирского корпуса части из состава 20-го и 26-го корпусов. Событиям на правом фланге, принимавшим все более грозный оборот, должного внимания не уделялось. Когда после полудня 28 января (10 февраля) Епанчин донес о тяжелом положении 3-го корпуса и отсутствии у него резервов, чтобы остановить неприятеля, Сивере сказал ему, что «нет основания придавать серьезное значение направлению части сил противника в обход вашего правого фланга», ибо «действия немцев на вашем фронте носят характер демонстративный и не могут развиваться в какой-пибудь угрожающий нам маневр» 2Э.
Поведение Сиверса в столь ответственный момент для судьбы его армии можно объяснить лишь отсутствием необходимой информации о противнике и вытекавшей отсюда неправильной оценкой обстановки. Считали, что на левом фланге армии наступали две немецкие дивизии, а на правом — всего одна. Определенную роль, как отмечает А. К. Коленковский, играло, видимо, стремление лучше выполнить стоявшую перед армией основную задачу — обеспечивать тыл остальных армии фронта. Прорыв германцев вдоль государственной границы на Августов, отбрасывая 10-ю армию к северу, поставил бы в критическое положение 482 1-ю, 2-ю, 5-ю и вновь образуемую 12-ю армии. А при том взгляде на обстановку, который сложился в штабе Сиверса, другого решения, очевидно, «быть и не могло»30. «Нам кажется, — писал Коленковский, — что, не зная положения дел на своем правом фланге в истинном свете, командующий 10-й армией был прав — ведь на его армии лежала задача сохранить пути к центру страны главной группе армий фронта. Если противник здесь будет иметь успех и отбросит армию к северу или в северо-восточном направлении и прикроется заслоном, то эти пути будут открыты» 31.
Опасения Сиверса за положение на левом фланге 10-й армии были, следовательно, обоснованны. Но ошибкой являлось долгое невнимание к обстановке на правом фланге. Отсутствовало ясное представление, где противник наносил главный удар. Фронтовое командование, в свою очередь, не придавало должного значения тому, что делалось в 10-й армии. Его тревожило развитие событий на наревском направлении, где с 24 января (6 февраля) в районе Хоржеле, Мышинец, Серпец начались демонстративные действия группы Гальвица. Это наступление частного характера против развертывающейся 12-й армии угрожало захватом важнейших дефиле Буго-Наревского района со всеми вытекающими отсюда затруднениями для предстоящего наступления в Восточную Пруссию32. Рузский принимает меры по усилению войск на данном направлении. Было приказано ускорить сосредоточение 12-й армии. В распоряжение Плеве передавался 27-й корпус, находившийся в Новогеоргиевске. Сюда же перебрасывались соединения с левого берега Вислы 33.
События, происшедшие на правом фланге 10-й армии, дали возможность Сиверсу, наконец, уяснить обстановку. Было совершенно очевидно, что противник угрожал охватить с севера главную группировку армии. 29 января (11 февраля) отдается приказ об отходе в восточном направлении на р. Неман34. Такое решение командарма встретило возражения со стороны фропто-вого командования. Между штабами армии и фронта произошел обмеп мнениями относительно плана дальнейших действий. Рузский полагал, что далее линии Козлова Руда, Кальвария, Лык войска 10-й армии не должны были отходить, причем сам этот отход считался возможным только в крайнем случае, после боев, которыми надлежало задержать продвижение немцев. Сивере доказывал невозможность выполнить такую задачу, по- 483 484 485 486 487 скольку указанная линия имела протяжение n 140 км и обороняться на ней тремя корпусами было невозможно.
29 января (11 февраля) главнокомандующий фронтом отдал директиву. Она ставила 10-й армии задачу отойти па линию Ковпо, Сейны, Августов, Осовец. Опираясь флангами на крепости (Ковно п Осовец), надо было непременно остановить немцев на этой линии, удержав в своих руках Августов, а при малейшей возможности и Сувалки. Это было важно для того, чтобы иметь выгодное исходное положение для перехода в решительное наступление одновременно с войсками 12-й армии, сосредоточиваемыми в районе Ломжа, Остролепка. Директива показывает, что Рузский еще ие осознал опасности, грозившей 10-й армии, хотя к этому времепи достаточно отчетливо определилось обходное движение германцев с обоих флангов. Все мысли его были направлены на завершение подготовки памечеппой операции по вторжению в Восточпую Пруссию35.
Директива Рузского от 29 япваря (11 февраля), ставя 10-й армии определенную задачу, в то же время предоставляла Си-версу право действовать по обстановке. Пользуясь этим, он утром 31 января (13 февраля) дал корпусам общую директиву относительно их дальнейших действий36. 3-й корпус должен был обороняться па позиции у Козлова Руда, а в случае невозможности удержаться на ней — отходить на Ковпо, где войти в состав гарпизопа этой крепости. 20-му корпусу предстояло отступить на позицию у Мереча (на Немане), 26-му — на позицию у Сопоц-кина (северо-западпее Гродпо), 3-му Сибирскому — па линию Липск, Штабин. Время выполнения этих директивных указаний командиры корпусов могли определять сами в зависимости от обстановки. Сивере счел нужпым принять такое решение ввиду частого парушения связи между штабом армии и штабами корпусов.
Новая директива комапдующего армией, как и его прежнее решение, предусматривала отвод войск в восточпом направлении, к Неману. Она нс в полной мере учитывала характер действий противника, который продолжал свой маневр охвата правого фланга армии. Вечером того дня, когда была отдана директива, 42-я дивизия 21-го германского корпуса заняла Сейны. Пути отхода 20-го русского корпуса на восток были отрезаны. «По-ви-дпмому, — пишет Колепковский, — командующему армией Си-версу совершенно не было известно движение 21-го германского корпуса, происходившее в далеком тылу его армии и почти в условиях мирного времени, или можно допустить, что тщательно п заблаговременно подготовленный план возможного отхода так крепко фиксировался в сознании командующего армией, что он 488 489 не мог от него отказаться даже при не соответствующей этому плану обстановке» 37.
О принятом решении Сивере донес главнокомандующему фронтом. 31 января (13 февраля) Рузский подписал директиву38. Он согласился с тем, что в случае невозможности держаться па линии Ковно, Августов, Осовец войска армии могли отойти па рубеж Ковно, Олита, Сопоцкин, Линек, Осовец. Крайне важно было при этом, однако, сохранить полную боеспособность армии. Директива подтверждала поставленную ранее 10-й армии основную задачу по обеспечению тыла других армий фропта. Но она указывала на важное значение удержания Осовца и его окрестностей для успеха ее дальнейших действий совместно с 12-й армией, развертываемой на Нижнем Нареве. Это вынудило Сиверса, по образному выражению А. К. Колепковского, продолжать обращать внимание на свой левый фланг как на неподвижную ось, вокруг которой корпуса, расположеппые к северу, могли отходить своим правым флангом до Немапазэ. Мысль о том, что противник наносит главный удар на юге, проникшая в сознапие Сиверса с начала операции, не была оставлена, хотя имелось уже достаточно фактов, чтобы сделать другой вывод.
