Annotation

Америка 1940-х. Три подруги-«азиатки» — танцовщицы в ночных клубах — клянутся друг другу в вечной дружбе. Они красивы, молоды, полны радужных надежд, но… война меняет все. На долю девушек выпадает много лишений и душевных травм. Удастся ли им пройти тяжелейшие испытания, сохранив дружескую привязанность и веру в себя?

Уникальный по своей откровенности роман Лизы Си — признанного знатока внутреннего мира восточных женщин.

Лиза Си

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Грейс. Убогая

Элен. Взывая к небесам

Руби. Настоящая китаянка

Грейс. Минуты славы

Элен. Белоснежные бутоны

Руби. Одинокая волчица

Грейс. Пистолеты и ковбойская шляпа

Грейс. Пусть мальчик говорит

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Элен. Ветром гонимые

Элен. Буря эмоций

Руби. Облачная дымка

Грейс. Просто девчонка

Руби. Мандраж

Грейс. Большие радости, горькие слезы

Грейс. Танцы на грани

Грейс. Тонкая штучка

Руби. Долина ветров

Грейс. Везет, не везет

Элен. Блестки, цилиндры, шифон

Грейс. Счастье до капли

Грейс. Голос, как музыка ветра

Руби. Феникс из пепла

Элен. V — это победа

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Руби. Глазунья

Грейс. Восторг недели

Элен. Падение камелий

Грейс. Разговор, как в кино

Руби. Теневая сторона

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Грейс. Бывшая танцовщица

От автора

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

Лиза Си

Фарфоровые куколки

Посвящается

Генри Теодору Кендаллу

Три вещи нельзя скрыть:

солнце, луну и истину. Приписывается Будде

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Солнце

Октябрь 1938 года — июль 1940 года

Грейс. Убогая

Я ехала за запад. В одиночестве, самым дешевым автобусным маршрутом, который смогла найти. С каждой милей он отвозил меня все дальше от Плейн-Сити, штат Огайо, в жизнь которого я вписывалась, как следы мух в рисунок обоев. С каждым штатом, отделявшим меня от дома, я все отчетливее чувствовала, как слабеют сжимавшие сердце оковы и утихает боль в ногах и руках. Однако все мое тело продолжало отчаянно страдать, и головокружение не проходило. Я жила на аспирине, крекерах и сладкой газировке. А еще я все время плакала. На восьмой день я оказалась в Калифорнии. Спустя несколько часов после того, как автобус пересек границу штата, я сошла с него и плотнее запахнула кофту. Я ожидала солнца и тепла, но в тот октябрьский день над Сан-Франциско висел плотный туман. Было сыро и нестерпимо холодно.

Я взяла чемодан и пошла прочь от автобусной остановки. В дешевых отелях, куда я заглядывала, мест не было. «Идите в Чайна-таун, — советовали администраторы. — Там что-нибудь найдете». Я не имела ни малейшего представления о том, где находится этот Чайна-таун, поэтому их советы были бесполезны. К тому же я сразу ощутила, чем отличается Сан-Франциско от других городов: в нем не было ровных и прямых улочек, он весь состоял из холмов, которые со всех сторон были окружены водой. Наконец в одной ночлежке мужчина взял с меня деньги, по доллару за день, авансом, и вручил ключ от комнаты.

Я вымыла голову в раковине и завила волосы. Затем стала внимательно рассматривать в зеркале свои увечья. Лоб успел полностью зажить, но голова все еще кружилась после ударов о кухонный пол. Кожа над ребрами приобрела зеленовато-серый оттенок с сиреневыми вкраплениями. Плечо по-прежнему выглядело опухшим и плохо двигалось, после того как его выбили, а потом рывком поставили на место. Но рана на рассеченной губе уже затянулась и была почти не видна. Я отвернулась и села на край кровати. Хотелось есть, но выходить на улицу было страшно, поэтому я просто сидела и прислушивалась к доносившимся сквозь стены звукам.

Я достала из сумочки помятую вырезку из журнала, которую дала мисс Миллер, моя учительница танцев. Она учила меня танцевать с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Несколько месяцев назад она нашла это объявление. Я разгладила его ладонью, чтобы получше рассмотреть рисунок, изображавший мост Золотые Ворота на рекламе Международной выставки. Даже место ее проведения, остров Сокровищ^[1], казалось каким-то манящим.

— Вот, смотри, Грейс, они набирают штат в шесть тысяч человек, — сказала мисс Миллер. — И им требуются танцоры, певцы, сварщики, плотники — самые разные специальности. — Сделав паузу, она вздохнула и продолжила: — Когда я была молода, мне так хотелось куда-нибудь уехать, но для этого нужна была смелость. И талант. Да, чтобы оставить за спиной всё и всех, кого ты знаешь. А вот ты могла бы это сделать.

Эти ее слова и клочок бумаги, который я сейчас держала в руках, наполнили меня смелой надеждой на то, что я действительно смогу. В конце концов сумела же я выиграть конкурс по чечетке и пению у нас в городе. Мне тогда было семь лет, и с тех пор я никому не уступала своего первенства.

«Ты всегда хотела уехать из дома, — говорила я себе. — И то, что пришлось сделать это раньше, чем ты планировала, не означает, что ты не сможешь достать до небес».

Однако моя зажигательная речь, адресованная самой себе в ужасной комнате ночлежки в незнакомом Чайна-тауне, не очень помогла избавиться от страха. А когда я легла в кровать, мне вообще показалось, что на меня стали надвигаться стены. Чтобы как-то успокоиться, я воспользовалась ритуалом, который придумала еще в детстве: пробежать руками по предплечьям (когда мне было три годика, мама сказала доктору Хэвенфорду, что я сломала руку, упав с лестницы), затем по бокам (несколько сломанных и раздробленных ребер за эти годы); потом приподнять ноги по очереди и провести по ним ладонями до самых стоп (до тех пор, пока я не начала танцевать, мои ноги были частой целью отцовских пинков). Этот ритуал одновременно и успокаивал меня, и придавал сил. Теперь я оказалась один на один с этим миром, у меня не было дома, куда можно было бы вернуться, и человека, на которого я могла положиться. Но если я смогла пережить побои отца и предрассудки, царившие в моем городе, то я точно справлюсь с любыми препятствиями, которые судьба расставит на моем пути к счастью и успеху. Ну, попробую справиться. Во всяком случае, очень на это надеюсь.

На следующее утро я расчесала волосы, приподняла и заколола их по бокам, выпустив локоны, как у Кэрол Ломбард в «Моем слуге Годфри», и надела платье, которое мне купил папа, когда возил нас в Цинциннати за всем необходимым для стирки. Платье было из дымчато-розового хлопка с геометрическим переплетающимся узором горчично-желтого цвета и серыми квадратами. Мама говорила, что рисунок на ткани, да и фасон платья, больше подошли бы не мне, а взрослой женщине. Возможно, так оно и было, но сейчас я очень гордилась тем, что у меня есть такой изысканный наряд.

Преисполненная решимости, я вышла на улицу. Спрашивая дорогу почти на каждом углу, мне удалось добраться до паромной станции, где я и села на паром до острова Сокровищ, расположенного в заливе прямо под Бэй-Бридж^[2]. Мне казалось, что все мои попутчики тоже направлялись на выставку в поисках работы. Я была охвачена восторгом, но волны и вибрация парома вызвали головокружение и чувство голода, и к концу путешествия я снова чувствовала себя больной и обессилевшей. Когда мы причалили, все бросились вперед, чтобы оказаться как можно ближе к началу очереди на собеседование. Я тоже решила не отставать. Именно тогда я впервые увидела пальмы, и это привело меня в трепет, так как это означало, что я действительно находилась в Калифорнии. Вход на ярмарку заслуживал отдельного внимания. Никогда в жизни я не видела ничего подобного: гигантские колонны, составленные из кубов и увенчанные стилизованными изображениями слонов. За ними я заметила шпили, все еще скрытые за строительными лесами. В ушах звенело от грохота молотков, визга электрических пил, рева тракторов, бульдозеров и грузовых платформ. Мужчины перекрикивались, раздавая указания и ругаясь на чем свет стоит, как обычно бывает на строительных площадках.