Ребекка поверила ему безоговорочно. Еще бы он женщину не смог в чем-то убедить! Главное — она без претензий от Сашки отвязалась. Американки — девушки благоразумные, это не те самоотверженные русские барышни, для которых степень любви определяется уровнем собственной жертвенности. Они прагматичны. И любовь у них не для страданий. Повезло же некоторым с правильными генами родиться… — он улыбнулся рыдающему Сашке, который, похоже, только набирал обороты.

Хорошо, что этот прорыв случился, когда рядом Игорь. В другое время возле Сашки дежурят Леон и Марта, проинструктированные звонить Тузову сразу же, если что-то изменится. До сих пор ничего не менялось, и вот наконец-то, явный сдвиг!

Теперь, вероятно, Саша начнет понемногу общаться. По крайней мере, так считает его лечащий врач, с которым Игорь постоянно на связи. Хорошо бы. Может, хоть что-то в Сашиной логике удастся понять…

— Тебе мама приснилась, Саня? — улыбался ему Игорь, дождавшись, когда Сашины судорожные всхлипывания станут реже.

— Да… ты помнишь, какая она была красивая? — тихонько спросил Сашка. — И папа… Я похож на него?

— Ты похож на обоих. На маму даже больше, мне кажется, — нежно гладил Игорь его по волосам.

— Мы можем поговорить о них? — взял его руку в обе ладони Сашка и положил себе под щеку. — Расскажи мне то, чего я не знаю…

И Тузов рассказывал. Много и подробно, отвечая на все Сашкины вопросы и описывая детали. И по ходу собственного повествования сам начиная понимать и объяснять себе многие вещи в поведении Сашки его богатым и своеобразным наследством. Саша даже улыбаться начал, слушая легенды его семьи в пересказе остроумного Тузова вплоть до момента отбытия Игоря во Францию.

— Папа хотел, чтобы ты уехал? — удивился Саша. — А ты все не уезжал… Ты ждал меня?

— Ну, попрощаться-то хотелось, конечно…

— Я помню! — Сашка немного оживился, пристально на Игоря глядя. — Они рассказывали, что ты играл на пианино и пил водку. Потом уже рассказывали, когда ты уехал… Мы купим пианино? — вдруг сменив тон, сел Саша на кровати и тревожно на Тузова уставился.

— Купим, почему нет. Где поставим?

— Внизу, — Саша продолжал смотреть в его лицо очень внимательно и, наконец, выдал вопрос: — Так ты останешься? Ты не уедешь?

— А должен? — удивился Игорь.

Саша помолчал, продолжая его рассматривать, и сообщил:

— А я спал с ней.

— Я знаю, — спокойно усмехнулся Игорь.

— Откуда?

— По женщине это всегда видно, Саша, — сообщил Тузов, пожимая плечами.

— Ну конечно, — тяжело вздохнул Сашка. — С кем я разговариваю… Только можешь не радоваться. Я больше не смогу. Думаешь, я не знаю, как ты мечтаешь меня кому-нибудь сплавить? Ну так это без шансов. Теперь уже точно, — он опустил взгляд, еще подумал и решился. — А ты с Эммой своей? Так ей про войну и рассказывал?

Саша был, конечно, не в себе и еще заторможен, он смотрел на Игоря спокойно и даже безразлично, и Тузов молчал, сосредоточенно на него глядя и постепенно начиная прозревать, отказывался во все это верить.

— Почему ты молчишь? Был с ней? — равнодушным голосом продолжал Саша. — Видишь, я все знаю. Где мой телефон? — повелительно протянул он руку, и Тузов послушно вложил в нее аппарат. — Он снесла свой аккаунт в инстаграм? — водил Саша пальцами по экрану, не обращая внимания на гробовое молчание Игоря. — Ничего, у меня все осталось, вот. Скрины. Полистай.

— Боже милосердный… — смотрел Тузов на свои счастливые изображения, мельком замечая некоторые комментарии. Что толку было говорить о том, что в реальности все выглядело совсем не так, как на этих картинках. Сколько времени Саша их уже коллекционирует?..

— Я никакой не сумасшедший, как видишь, — уверенно сообщил Сашка.

— Нет-нет, что ты! — поспешил заверить его ошарашенный Тузов. — Я правильно понимаю, что эти отношения с Ребеккой были просто, чтобы?..

— Ну конечно! — безапелляционно подтвердил Саша его догадку. — Как бы я все это знал? Ты ж мне не докладывал! И я тебе не баба, чтоб допросы устраивать! Я есть хочу, — стал Саша вставать с кровати, демонстрируя стремительный прогресс в своем состоянии здоровья.

Это всегда удивляло в нем Игоря. Как быстро мог Сашка скатиться к какой-то критической черте, так же быстро мог он и восстановиться, и словно какие-то незначительные мелочи, оставались позади совершенно дикие для обычного человека вещи. Игорь так не мог. Он все еще считал себя обычным. И еще много раз возвращался в этой теме и долго не мог перестать прокручивать в голове эти жуткие сцены последнего месяца, теперь понимая мотивы поведения своего изобретательного мальчика, который сознательно и последовательно довел себя до реального диагноза и был абсолютно готов отправить их обоих на тот свет. Он так прямо и заявлял тогда, обещая скорое свидание со своими родителями… А почему в Тузова не выстрелил? Так Игорь стоял как-то неудачно, и неудобно было бы падать. Да и полностью уверен в его неверности Саша не был. Поэтому решил отправиться к маме с папой сам. Просто так, мучиться на этом свете надоело, вдруг перестал видеть в этом смысл. Саша ведь на полном серьезе считал это нормальным. А для Cаши это и было нормально. Он же у Игоря уникальный ребенок!

Игорь стал теперь совсем по-другому смотреть на своих студентов. Они больше не казались ему ни наивными, ни забавными, ни особо одаренными. Он понимал, что ни в чем эти дети не виноваты, они такие, какие есть, но ничего не мог с собой поделать. Когда он представлял себе, как листает его Саня нервными, трясущимися пальцами эти чертовы фотографии, так цинично обрезанные и выставленные на всеобщее обозрение, он начинал их всех просто презирать. Ну ладно, Тузов сам виноват, не возражая против своих кадров со студентами, но зачем было придумывать и рассказывать то, чего не было и в помине, типа приглашения Эммы на приемы в Ниццу? Что ей вообще было там делать, даже теоретически? Если верить всему, что рассказывала Эмма своей подруге, создавалось стойкое впечатление развивающегося романа. Только роман этот оказался малолетней Эммой придуманным, а вот Сашкин психоз — настоящим.

Это, наверное, такие безобидные шутки, это нормально для современных детей, это вполне приемлемо, и плевали они на тот застывший и мертвый взгляд сжавшегося в комок Сашки. На сплетни о себе, намеренно распространяемые сейчас задетой Эммой, Игорь уже внимания не обращал, каких только сплетен он за всю жизнь о себе не переслушал. Не волновало Игоря также и выразительное молчание ее отца, страдающего излишним самомнением. Без кардиолога Мейсона Хейвуда Игорь как-нибудь в жизни обойдется. Без внезапно надоевшей преподавательской деятельности тоже прекрасно сможет существовать. Без Сашки только — никак…

— Я не понял, почему «Виллар» не забронирован у нас на выходные? — возмутился Тузов, вернувшись вечером домой и обнаружив Сашу за упражнениями на новом инструменте, за которым тот теперь просиживал часами. — Ты в курсе вообще, что сезон давно открылся? Джакузи там без дела простаивает!

— Точно, я же хотел как раз спросить тебя! Поедем? Ты хочешь? — улыбался ему Сашка, тихо наигрывая знакомую мелодию.

— Ты помнишь эту вещь, Саня? — удивился Игорь звучавшей музыке. Он зашел за фортепиано и, положив на него локти, привычно Сашкой любовался.

— Я все помню, — улыбался ему Саша. — Ты устал? — Игорь сделал неопределенный жест, и Саша продолжил: — Устал я греться у чужого огня… — напел он эту арию, словно звучавшую из его детства, и прекратил играть.

— А дальше? — разочарованно произнес Игорь. У Саши был прекрасный слух, и Тузов обожал слушать Сашкино звонкое пение, но тот радовал этим очень редко.

— Еще не готово, — аккуратно закрыл Саша клавиши. — Я разучу как следует и буду тебя развлекать оперными ариями, — встал он со стула, улыбаясь и удерживая их зрительный контакт. — С «Мистера Икс» и начнем, мы ж на нем тогда остановились. Так что там насчет «Виллара», мы едем? — подошел он к Игорю и обнял за шею.