Фрэнк нахмурился.

- Как это расистское?

- Ты намекаешь, что все черные читают рэп. Это все равно, что сказать, что все азиаты хороши в математике, или что все геи смотрят "Уилл и Грейс". Это стереотип. Я - гей, и я ненавижу это гребаное шоу.

- Я не расист.

- Ты работаешь на стройке, верно? - Фрэнк кивнул. - Ты хочешь сказать, что ты и твои приятели никогда не стояли на стройке и не рассказывали анекдоты про педиков?

- Не начинай нести эту политкорректную чушь. Говоря о стереотипах, ты думаешь, что все строители стоят и смеются над геями и свистят на женщин? Думаешь, мы все просто кучка невежественных, необразованных деревенщин?

Чарли открыл рот, чтобы ответить, но Фрэнк прервал его и продолжил.

- Ты когда-нибудь рассказывал анекдоты про поляков? - Чарли пожал плечами, затем неохотно кивнул. - Тогда я тоже могу назвать тебя расистом. Ты шутишь - стереотип - о том, какими глупыми должны быть мои предки. Ну, я не тупой и не расист. Все, что я сделал, это констатировал факт. Большинство рэпперов - черные. С этого все и началось, верно?

Чарли повернулся ко мне и сменил тему.

- Как ты думаешь, далеко до Шрусбери?

Я снял галстук и намотал его на голову в качестве повязки.

- Еще около тридцати миль.

- И как далеко мы ушли?

- Одна миля.

- Черт, - oн встал. - Такими темпами, прежде чем мы доберемся до дома, наступит утро. Нам лучше двигаться дальше.

Я снова попытался позвонить Терри, но связи по-прежнему не было, даже когда мы прошли прямо под вышкой сотовой связи. Мы оставались на обочине дороги, стараясь держать ровный темп. Напряжение между Чарли и Фрэнком ослабло. Мы вели светскую беседу. Фрэнк рассказывал о своей работе, а мы - о своей. Затем мы подошли к мосту. Из-за ограждения мы оказались в пробке, и пошли между машинами. Люди откидывались на спинки сидений с опущенными стеклами или сидели на капотах. Некоторые спрашивали новости или просили помочь найти попутчика, но у нас не было времени ни на то, ни на другое.

Когда мы прошли съезд на Шаван-роуд, я посмотрел направо на торговый центр, станцию легкорельсового транспорта, отель и конференц-центр. Люди толпились на парковках. Машины двигались по улицам, хотя и медленно. Светофоры в нижней части съездной рампы все еще работали, и водители в большинстве своем подчинялись им. На первый взгляд, все выглядело удивительно нормально, но я знал, что это иллюзия. Я задавался вопросом, сколько людей исчезло в темноте кинотеатра, или в бассейне отеля, или сидя в поезде. Знали ли их близкие о том, что они пропали? Ждали ли они, что они вернутся домой сегодня вечером?

Впереди нас по асфальту загрохотали шаги. Мы подняли глаза, когда мимо нас пробежал парень в деловом костюме, цвета древесного угля, крича во всю мощь своих легких, обращаясь ни к кому конкретно, что фондовый рынок рухнул. Его галстук развевался позади него, когда он промчался мимо. Он заскользил по гравию, почти потеряв равновесие. Затем, даже не взглянув на Фрэнка, Чарли или меня, он перемахнул через ограждение и скатился вниз по насыпи. Облако пыли отметило его путь.

Мы прошли мимо "Кадиллака" с открытой водительской дверью. Ключи болтались в замке зажигания и были повернуты в сторону дополнительного оборудования. Радио было включено, настроено на новости, и, конечно, фондовый рынок рухнул, как и кричал тот мужчина. Я подумал, не его ли это машина. На пассажирском сиденье лежал мобильный телефон. Пол был завален пакетами из-под фастфуда и стаканчиками из пенопласта.

- Может, возьмем машину? - спросил Чарли.

Я уставился на него в недоумении.

- Это тебе не гребаный "Громовой купол", чувак. Кража машин все еще против закона.

- Ну, не похоже, что тому, кто ее здесь оставил, она нужна. Может, водитель исчез. Нo не в этом дело, - Чарли посмотрел на шоссе. - Нам предстоит долгая дорога домой, Стив. На "Кэдди" мы бы добрались за час.

- Нет, - Фрэнк шагнул вперед. - Как бы мне ни было неприятно это говорить - поверь, у меня уже болят ноги, - но машина только замедлит наше движение. Посмотрите, как все перегружено. Пробка не движется.

Мы с минуту слушали взбешенного репортера. Новости были плохие, с каждой секундой становились все хуже, а голос репортера все прерывался. Мировые финансовые рынки были в смятении. Миллионы людей, включая политиков, исполнительных директоров, мировых лидеров, считались пропавшими без вести. Они исчезали из своих домов, машин и мест работы. По данным НАСА, даже российский космонавт пропал с Международной космической станции, оставив одного соотечественника и американского астронавта. Самолеты падали с неба. Поезда терпели крушение. Автострады превратились в смертельные ловушки. По сообщениям, ядерный реактор на электростанции в Китае вышел из строя. Пожары и беспорядки вспыхнули почти во всех крупных городах Земли, и были десятки сообщений о том, что власти стреляют в мародеров и объявляют военное положение на фоне беспорядков. Религиозные столкновения прокатились по Азии и Ближнему Востоку, причем самые страшные из них произошли в Израиле. И все это в течение нескольких часов. Мне было интересно, насколько хуже станет, прежде чем все закончится.

Чарли бросил последний, томительный взгляд на "Кадиллак", и мы продолжили путь, стараясь не обращать внимания на крики и жалобные призывы к любимым от тех, кто остался позади. Я видел и сюрреалистические признаки пропавших: брошенная детская кукла на средней полосе, пустая инвалидная коляска, пара пустых туфель, брошенная сумочка и скопление придорожных строительных машин - паровозов, бульдозеров и самосвалов. Судя по разрушениям, похоже, что паровой каток продолжал движение после того, как его оператор исчез, расплющивая оранжевые дорожные конусы и ящики с инструментами.

Через несколько минут мы наткнулись на прицеп. Пломба на задней двери была сломана, и банда подростков грабила его, унося телевизоры и DVD-плееры. Большинство подростков были вооружены. Остановившиеся автомобилисты занимались своими делами, делая вид, что не замечают происходящего. Чарли, Фрэнк и я сделал то же самое. Вокруг не было ни одного полицейского. Не было даже отдаленного звука сирен. Последнее, что нам сейчас было нужно, это новые неприятности, и, кроме того, остановка только еще больше замедлит нас и помешает мне вернуться домой к Терри. Значит, они воровали электронику. Это была не наша проблема. Это была чья-то еще проблема.

После Шаван-роуд строительство закончилось, и полосы движения снова расширились, что облегчило нам навигацию. Движение здесь было менее напряженным, и, хотя все еще было много разбитых машин с пропавшими, ранеными или мертвыми пассажирами, многие из них ехали дальше. Несколько медленно проехали мимо нас, и Фрэнк задохнулся от выхлопных газов.

- Может, все проясняется, - сказал Чарли. Я кивнул, сомневаясь. Чарли схватил меня за руку. - Давай вернемся и заберем "Кэдди". Больше нет смысла идти пешком. Дорога движется.

- Мы не будем угонять машину, - сказал я. - Это сделает нас не лучше, чем те дети, которые крадут домашнюю электронику.

Водитель фургона по доставке льда бесплатно раздавал прохожим свои тающие запасы. Мы остановились, взяли пакет и сосали кубики льда, пока шли. Примерно в 18:30 начало темнеть, и хотя солнце все еще клонилось к горизонту, воздух стал прохладным. Мимо нас проезжало все больше машин, но никто не предлагал подвезти. Мы видели других людей, которые тоже шли пешком.

- Может быть, нам все-таки стоило подождать с машинами, - сказал Фрэнк. - Чарли прав. Похоже, все снова начинает двигаться.

Я покачал головой.

- Пройдет несколько часов - может быть, даже утро - прежде чем они разберутся с этой неразберихой. Они двигаются, но я готов поспорить, что за поворотом все снова заблокируется. Я пойду дальше. Если потом удастся поймать попутку, тем лучше, но я не собираюсь угонять машину.

Внизу в долине, на северной стороне шоссе, горела церковь. Она выглядела заброшенной. Чарли спросил: