- Терри? Милая? Я дома!

Я выключил телевизор.

- Терри?

Тишина. Я был дома, но моей жены не было. Я обыскал дом, надеясь против надежды, но я знал, что я найду. Или не найду. Терри пропала...

Через двадцать минут я рухнул на кровать и зарыдал в ее подушку. Она пахла Терри, и я вдыхал ее угасающий запах. Скоро он исчезнет, как и ее отпечаток на диванной подушке. А потом не останется и следа.

Я молился. Я просил вернуть все назад, отмотать этот день назад и стереть его. Молился о втором шансе. Я молился за Чарли, Фрэнка, Крейга, Гектора и всех остальных. Больше всего я просил вернуть мне мою жену или позволить ей вернуться туда, где она была, и снова не было ответа. Бог был глух, нем и слеп. Я умолял Габриэля показаться, но он не показывался. Тишина была сплошной.

Внизу наши дедушкины часы отбивали секунды, и каждая из них была мучительной. Я лежал там всю ночь и продолжал молиться. Мои родители гордились бы мной. Терри и ее родители тоже гордились бы мной, потому что я наконец-то во что-то поверил. Поверил в силу, которая находится за пределами иудаизма или христианства, догм или веры. Поверил во что-то конкретное. Во что-то реальное. Я молился так, как может молиться только богобоязненный человек - потому что Бог существует. Теперь я это знаю.

Бог существует, и я боюсь Его.

Я боюсь.

Поэтому я молюсь. Я молюсь каждый день, даже когда ситуация становится все хуже. Проповедник был прав. Вознесение было только началом. И все равно я молюсь. Я молюсь о милосердии. Молюсь о прощении.

Молюсь о возвращении домой.

Это такой долгий путь, и впереди еще много миль.

Перевод: Дмитрий Bолков