- Терри, это я! Я в порядке. Если ты там, возьми трубку! Что-то случилось, и Крейг пропал, и люди погибли, но я в порядке. Ты там? Терри? Возьми трубку! Пиии...

Аппарат снова пискнул, показывая, что запись закончена. Записанный голос сообщил мне, что почтовый ящик переполнен.

- Черт побери!

Я швырнул мобильный телефон через всю комнату и пошел обратно к входу в магазин. На выходе я заметил небольшую деревянную дощечку, висевшую на стене, незаметно спрятанную от глаз покупателей. Я изучил ее. Это было какое-то незнакомое мне стихотворение, явно христианского происхождения. Оно называлось "Следы" и приписывалось неизвестному автору.

Однажды ночью, говорилось в стихотворении, одному человеку приснился сон. Ему снилось, что он идет по берегу моря с Господом. В небе мелькали сцены из его жизни. Для каждой сцены он заметил два набора следов на песке: один принадлежал ему, а другой - Господу. Когда перед ним промелькнула последняя сцена его жизни, он снова посмотрел на следы на песке. Он заметил, что много раз на протяжении всей его жизни на песке оставался только один комплект следов. Он также заметил, что это происходило в самые низкие и печальные периоды его жизни. Это очень обеспокоило его, и он спросил об этом Господа.

- Господи, Ты сказал, что если я решу следовать за Тобой, Ты будешь идти со мной до конца. Но я заметил, что в самые трудные времена в моей жизни был только один набор следов. Я не понимаю, почему, когда я больше всего нуждался в Тебе, Ты оставил меня.

Господь ответил:

- Сын Мой, драгоценное дитя Мое, Я люблю тебя и никогда не оставлю тебя. Во времена испытаний и страданий, когда ты видишь только один след, Я нес тебя...

Я повторил последнюю фразу вслух, и тут меня начало трясти. Мои руки сжались в кулаки. Разъяренный, я сорвал табличку со стены и швырнул ее через весь магазин.

- Пошел ты, - крикнул я. - Ты теперь идешь со мной? Ты несешь меня? Почему ты так с нами поступил? В чем смысл? Ты действительно стоял за этим? Так это и есть Вознесение, да? Ты призвал своих последователей домой и оставил нас, грешников. Почему? Потому что Чарли был геем? Потому что я - еврей? Потому что Фрэнк больше не верил в тебя? Ублюдок!

Я ждал, что божественная молния спустится и ударит в меня, но ее не было. Грома не было. Свет даже не мерцал.

- Я пойду по своему пути один, - прошептал я, думая о Габриэле.

На улице стало темнее - что казалось невозможным, учитывая, какое сейчас время суток. Я вышел из магазина и огляделся в поисках Чарли, Скинка или таинственного Габриэля, но их не было видно. Я надеялся, что с Чарли все в порядке, что он сбежал или у него хватило ума спрятаться. Может быть, он найдет какую-нибудь помощь, найдет полицейского и вернется. А может, и нет. Это не имело значения. Он был моим другом, но я не мог его ждать. Больше не мог. Крейг пропал, как и несколько миллионов других людей. Гектор и Фрэнк были мертвы: Фрэнка застрелили скинхеды, а Гектору пробило лицо трубой. Чарли больше нет, а Скинк все еще на свободе. И если всего этого было недостаточно, странный черный парень преследовал меня по шоссе, превращая ножи в змей, а скинхедов - в соляные столбы. А Терри не отвечала на звонки. Я направился на север, придерживаясь обочины. Я прошел около полумили, когда нашел Чарли. Он лежал в канаве. В него стреляли дважды, в живот и в поясницу. Несмотря на раны, он был еще жив. Рядом, на подъездной дорожке затемненного дома, стоял еще один соляной столб. Скинк.

- Эй, - Чарли кашлянул, гримасничая. - Почему ты так долго?

- Господи Иисусе, - я стоял на коленях рядом с ним, глядя на повреждения. - Не пытайся двигаться, парень.

Он усмехнулся.

- Я не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Я ничего не чувствую ниже шеи. Честно говоря, я даже рад этому.

Он начал плакать. Я погладил его.

- О, Чарли...

- Не волнуйся. Как я уже сказал, я ничего не чувствую.

- Что случилось?

Он перестал плакать и снова закашлялся. Его грудь хрипела, и черная жидкость вытекала из уголков его рта.

- Этот ублюдок преследовал меня. Я решил, что побегу в ту сторону и потеряю его, а потом вернусь назад и проверю тебя и Фрэнка. Как он?

Я покачал головой.

- Черт, - скривился Чарли. - Он оказался хорошим парнем. Он мне понравился.

- Чарли, что случилось со скинхедом? Ты видел? Это был Габриэль?

Его глаза затуманились.

-Кто?

- Габриэль. Парень из крушения. Тот, кто поймал меня.

Чарли улыбнулся. Если он и услышал мой вопрос, то никак не показал этого. Вместо этого он протянул руку и сжал мою ладонь.

- У меня для тебя шутка. Еврей, поляк и гомик едут домой. Кто доберется первым?

Я сжал его руку.

- Чарли, не надо. Послушай меня, чувак. Я собираюсь позвать на помощь.

- Иди и найди Терри, чувак. Возвращайся домой.

- Я не могу просто оставить тебя здесь.

- Спорим, я вернусь домой раньше тебя.

Его грудь поднялась, затем опустилась. Больше она не поднималась. Тогда я заплакал, содрогаясь от огромных, непреодолимых рыданий, сотрясавших мое тело. Я наклонился и прикоснулся лбом к лбу моего друга. Я плакал за Чарли, за Фрэнка, за Гектора, Крейга и всех остальных. Я плакал по Терри. Я плакал по себе.

Я снова зашагал на север, все еще плача. Я держался обочины дороги, шел через поля и дворы, а не по тротуару. Когда я посмотрел вниз, то понял, что иду по грязи. Я оглянулся назад. В грязи был один след. Мой. Я пошел дальше, один. Я продолжал идти по Йорк-роуд еще несколько миль, пока темнота и тишина не стали для меня слишком тяжелыми. К тому времени пожары после авиакатастрофы скрылись за горизонтом. В конце концов, я пересек поля и вернулся на шоссе. Впереди был крутой холм, и мышцы моих ног свело судорогой, когда я поднимался на него. Но я все равно шел вперед, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Только когда я добрался до вершины, я понял, что снова плачу. Я вытер нос рукавом и сморгнул слезы. Еще одна судорога пронзила мою ногу, парализовав ее. Закричав, я рухнул на колени посреди дороги. Острые камешки кололи брюки, и я снова открыл порезы на руке, но мне было все равно. Я стоял на коленях, кровь и слезы текли свободно. Я не заметил универсал, пока он не оказался прямо позади меня. Я поднял голову и прикрыл глаза от слепящего света фар. Мотор мягко урчал. Автомобиль остановился в нескольких футах от меня. Я услышал жужжание опускаемого окна.

- Ты в порядке, сынок?

Я встал, протер глаза и подошел к двери со стороны водителя. Лысый мужчина, вероятно, лет пятидесяти или шестидесяти, высунулся из окна и улыбнулся мне.

- Tы в порядке? - спросил он снова. - Teбe нужна помощь?

9.

- Мoжeтe меня подвезти? Я пытаюсь добраться домой к жене.

- Где ты живешь?

- Шрусбери. Это первый выезд в Пенсильвании.

Улыбаясь, он открыл пассажирскую дверь.

- Конечно. Я проезжаю мимо каждый день. Запрыгивай. Я еду до Харрисбурга.

Я обогнул машину и открыл дверь. На короткую секунду у меня возникли сомнения. После всего, что я пережил сегодня вечером, и некоторых людей, которых я встретил, я сомневался, разумно ли садиться в машину к незнакомцу. Но боль в ногах вернулась, и я снова подумал о Терри и моем неотвеченном телефонном звонке. Я забрался внутрь, захлопнул дверь и устроился на сиденье. Мужчина включил передачу и отъехал.

- К счастью для тeбя, я не превысил скорость. Я мог бы переехать тeбя. Что ты делал посреди шоссе?

Я сглотнул, пытаясь перевести дыхание.

- Это был тяжелый вечер.

- Да, - oн кивнул, глядя на дорогу. - Действительно.

Я прикрыл рот рукой и закашлялся. Мое горло словно натерли наждачной бумагой, но боль в ногах рассеивалась, когда я садился.

- Xочешь пить? - спросил он, отпивая из пластиковой дорожной кружки. Я кивнул. - Позади тебя есть небольшой холодильник. Я держу напитки в машине, чтобы не останавливаться. Это экономит мне деньги и время. Угощайся. Там внутри должно быть несколько бутылок воды, или содовой, если хочешь.