В ответ послышалось недовольное фырканье. Благоразумная младшая сестра значительно повысила голос:

– Знаете что? Вы оба перешли границы. Наговорили друг другу обидных слов, о которых потом будете жалеть. И я ни одного из вас не пожалею, так и знайте!..

Братья разошлись по разные стороны, тяжело переводили дух и враждебно косились друг на друга, но мешать лекции Софико не решались. Вот уж кто был страшен в гневе!..

– Вам лучше не попадаться друг другу на глаза, пока не придёте в себя.

– С радостью, – охотно подхватил старший брат и, поправив воротник шубы, отправился в дом. – У меня нет желания разговаривать с «изнеженными дипломатами».

Последнее высказывание, которое он, наверняка, позаимствовал у Игоря Симоновича, пришлось очень к месту. Шалико не опустился до ответной колкости, но, когда Давид скрылся, ещё долго прожигал дверь взглядом.

О, как он был зол!.. Но дзма попался под горячую руку и получил незаслуженный удар по носу. Это он понимал!.. Из-за ссоры с братом Шалико стало только гаже на душе. И что же теперь делать?..

– Я не буду раздавать тебе советы о том, как вести себя с женщинами, – со вздохом сказала Софико, – но помочь тебе выпустить пар… всё же в моих силах.

Пожалуй, он не ожидал подобной помощи даже от неё. Шалико обернулся к младшей сестре и с секунду рассматривал кудрявую русую макушку и хитрые карие глазки, в которых видел своё отражение. Он невольно улыбнулся, замечая, как уверенность скользила по её лицу и по невидимой ниточке разливалась по его собственным венам. Гнев немного отпустил его.

– Что ты задумала? – подозрительно сощурился он.

– Идём, – лукаво улыбнулась сестра.

Он мог только гадать о том, куда именно вела его Софико, но, чем ближе они подходили к бескрайнему полю за Мцхетой, тем больше вопросов у него появлялось. Шалико изо всех сил сдерживал их, и молодые люди шли молча, но у самой калитки даико резко развернулась и указала ему рукой на конюшню.

– Я пойду за Бурым. Для такого дела никто не подойдёт лучше, чем он.

– Для какого?.. – «Дела» хотел бы добавить он, но девушка уже умчалась вперёд. Через пару минут она вновь появилась и, держа своего любимого коня за уздцы, с нежностью погладила его по гриве. Поравнявшись с братом, Софико с энтузиазмом передала ему Бурого и подбадривающе усмехнулась.

– Отправляйся с ним в поле. Прямо сейчас!.. И ни о чём не думай.

Шалико озадаченно вскинул брови и, поздоровавшись с Бурым, нетерпеливо топтавшимся на месте, исподтишка глянул на сестру. Она перехватила его удивлённый взгляд и лукаво подмигнула.

– Это ни с чем несравнимое удовольствие. И это поможет! Будь уверен!..

Сказав это, Софико не спеша отошла в сторону и отворила калитку. Немного замешкавшись, дзма прошёл с конём в поле и в очередной раз обернулся на сестру. Она помахала ему издалека.

– Давай же!.. – крикнула во всё горло княжна. – Позволь ветру пошуметь у тебя в ушах. Выплесни всю ту горечь, что копится в сердце! Бурый унесет её с собой.

Разве кто-то дал бы ему более дельный совет?.. Воодушевление Софико окончательно заразило его. За спиной будто выросли крылья и, взобравшись на коня, юноша блаженно прикрыл веки. Он и не заметил, как понукнул коня, и тот податливо тронулся с места. С каждым шагом Бурый набирал скорость, и спустя пять минут, когда брат с громким возгласом промчался мимо, как сайгак, Софико с трудом подавила улыбку.

12

– Что значит: «Айдемировы – ненастоящие горцы?», – сверкая глазами, спросил Вахита Исламович и, выругавшись, отшвырнул свежий выпуск «Кавказского мыслителя» на стол. Джамаль понурил голову, как кот, которому отдавили хвост, и спрятал от разъярённого родителя глаза. Оправдаться ему было нечем.

Ирсана стояла у дверей, открытых нараспашку, и, обхватив себя руками, наблюдала за старейшинами. На семейном совете в доме дяди Анвара собрались все, кроме близнецов, которых мать и Дагмара повели на прогулку в тот солнечный февральский день, чтобы те не слышали споров, не утихавших с тех пор, как княжна Джавашвили вернулась к своим. Обстановка под их крышей накалялась с каждым днём.

После того, как Шалико Константинович и его брат забрали Нино, отец и дядя Анвар неустанно хмурили лбы и ворчали, что в жизни не испытывали такого позора. Разве кто-то в их роду проходил через нечто подобное? Разве кто-то ожидал, что всё так обернётся?.. Весь честной свет уже знал про то, что сын Вахита Джамаль выкрал грузинскую княжну и собирался обратить её в мусульманство, чтобы сыграть никях. Мать жениха уже составила список приглашенных!.. О том, чтобы отказываться от брака с этой девушкой, не могло идти и речи. Как, впрочем, и о том, чтобы восстановить былые отношения с её родными. Что же делать?.. Отправить к Георгию Шакроевичу сватов, чтобы —после всего-то случившегося! – решить вопрос полюбовно? Ах, да ведь старый грузин теперь ни за что не отдаст им свою дочь! Скорее уж они – возобладав над гордыней, – откажутся от своих планов и безмолвно уйдут в тень. Да, на них ещё долго будут показывать пальцем!.. Но разве остался другой выбор? Радовало одно: вся эта история не пройдёт бесследно и для Джавашвили тоже.

Джамалю приходилось нелегко. Ирсана пыталась рассмотреть в его глазах горечь от потери возлюбленной, но замечала в них только сожаление и раздражение, граничащее с неврозом. Может быть, он и страдал из-за Нино, но неодобрение близких расстраивало его гораздо больше. Ваша понимал, что именно он навлёк на их семью этот позор, и старался избегать почтенных старцев, а они с Искандером сочувственно смотрели незадачливому брату вслед и не подпускали к нему близнецов, то и дело спрашивавших, куда вдруг делась «плачущая Лейла». Один дядя Муса защищал племянника от гнева Вахита, но на этот раз даже он оказался бессилен.

Пожалуй, со временем старейшины всё же смогли бы смириться с тем, что украденную невесту умудрились выкрасть обратно прямо у них из-под носа, – и даже не посмотрели им в лицо, не вышли на честный бой! Но кто из именитых предков, среди которых, согласно поверьям, значились князья Турловы, смирился бы на их месте с тем, как сильно второсортная ахалкалакская газетёнка унизила их семью?.. Какими отвратительными, постыдными выражениями пользовался некий Никандро Беридзе, за чью голову они заплатили бы целое состояние, только чтобы очернить их? За что же великий Аллах так наказывал их?!

– Ты хоть понимаешь, как сильно мы пали в глазах людей после этой статьи?.. Аудал!68 Аллах покарает тебя! – сокрушался старый чеченец, не стесняясь в выражениях. Джамаль устало зажмурился, а Ирсана обменялась озадаченными взглядами с братом Искандером.

– Не исключено, что это дело рук её семьи, – поделился своими мыслями де-ваша Анвар и тяжело вздохнул. – Статья слишком кричащая.

– Поедем к издателю и пригрозим, чтобы выдал нам этого прохвоста. А будет артачиться – закроем газетёнку, – подхватил Вахита и вновь обернулся к Джамалю. – Видишь, что ты сделал с нами, сын? Я тебя не то, что на Нино Джавашвили, – вообще ни на ком не женю. Умрёшь холостым и бездетным!

– Я покорен вашей воле, отец. – Сын внезапно подал голос и, поиграв желваками на скулах, добавил: – Но если бы я до сих пор хотел жениться на этой девушке, то ни вы, ни тем более её родные, не остановили бы меня.

Ноздри мужчины раздулись от гнева. Какая неслыханная наглость, какое неповиновение!.. Почтенный старейшина опешил и словно впервые взглянул на старшего отпрыска не сквозь пелену родительской любви, обесценивавшей все пороки. То, что старик увидел, ужаснуло его. И это он его таким воспитал?.. Старший сын, любимец отца, первенец и наследник, обласканный вниманием! Он никогда не давил на него, всегда считался с его мнением и даже позволял сидеть у себя на шее, не отправил на службу или в армию. И даже поддержал ту сумасбродную затею с грузинкой-христианкой!.. Разве сыновья в семьях его друзей или знакомых пользовались такой свободой? Неужели брат Муса, как всегда, оказался прав насчёт Джамаля и верно отметил про ремень, которого тот недополучил в детстве?.. Хотя, быть может, ещё не поздно всё исправить?..