Когда-то давно она была столь эгоистична, что жила только своим горем и своими переживаниями. Она так жалела себя!.. Красавица Саломея замужем за мужеложником Пето: что может быть хуже?!.. Во многом из-за своего эгоизма она и потеряла единственного брата. Мог ли злой рок отнять у неё теперь и сестру?..

– Я не могу сидеть в четырёх стенах!.. – Вспыхнула госпожа Ломинадзе, затворяя за собой дверь спальни Нино. На ходу она стряхнула со щёк непрошеную слезинку и расправила плечи. – Нужно поехать к Бараташвили и послушать последние новости. Уж этой-то сплетнице всё известно!..

Родным она так и сказала: «Еду собирать последние сплетни». Тина и Игорь, несмотря на смысл сказанного, пожелали, чтобы она вернулась с хорошими вестями, а отец поцеловал старшую дочь в лоб перед уходом.

К сожалению, их пожелание так и не сбылось. Как только горничная провела её в салонную комнату княгини Бараташвили и, присев в реверансе, оставила одну в коридоре, из салона раздался змеиный женский шёпот. Гостья прислушалась и подглядела за женщинами в щёлочку между створками:

– Ах, Марико, дорогая! – воскликнула княгиня Бараташвили, обращаясь к Марико Арваридзе. – Что за страшная история приключилась с младшей княжной Джавашвили! Надеюсь, ты в курсе?

– Да, – со вздохом ответила подруга и отставила кофейную кружечку. – Надеюсь, Джамаль Айдемиров ничего не сделает с ней в плену. Ну, знаешь… того, из-за чего её не возьмут больше замуж.

Саломея изменилась в лице и задышала тяжелее. Старые кумушки перекрестились одна за другой и, как ни в чем не бывало, продолжили свою беседу:

– Что ты, голубушка! – Её сиятельство притворно возмутилась. – Не дай Бог!

– И всё же, такая вероятность имеется, – не унималась приятельница. – Кто докажет, что между ними ничего не случилось или что ещё не случится?.. Кто держал свечку?

– Да, но милая!.. Это поставит крест на её репутации.

– И что же?

– Я слышала, младший сын Константина Сосоевича разорвал помолвку с графиней Демидовой, потому что воспылал к Нино Георгиевне прежними чувствами. Я думаю, он захочет жениться на ней.

– Ой, душенька! – хохотнула Арваридзе, демонстративно махнув рукой. – Ты такая наивная. Ты разве не знаешь, что Циклаури на грани банкротства? Да этот юноша на всё пойдет ради добротного приданого.

– А Демидов, что же, менее богат? – недоумевала княгиня.

– А Демидов не захочет отдавать за него свою Наталью теперь, когда семейство жениха разорилось. Георгий Шакроевич же пообещает за порченную дочку целое царство, лишь бы сбыть с рук!

– Ах, дорогая!..

– И потом: возможно, княжна Джавашвили сама дала Джамалю Вахитаевичу повод. Она же такая вертушка!.. Скольким кавалерам уже отказала. Мыслимо ли?..

– Да, и Шалико Константиновича отвергла пять лет назад, после чего он и уехал. Что ж! – Тяжёлый, снисходительный вздох. – Вот и поплатилась.

От злости и обиды Саломею всю заколотило. Как часто в юношеские годы она обращала внимание на то, что скажут о ней люди?.. Как много значения придавала молве, стараясь во всём ей угодить?.. Пето Гочаевич, несмотря на всю мерзость своего характера, однажды сказал правильную вещь: в своё время она слишком много лицемерила. Но сейчас она охотно предпочла бы загубить свою репутацию, чем в очередной раз лебезить перед этими женщинами.

– Как вы только можете быть настолько подлыми?! Чего только нет в ваших низменных душонках? – Саломея влетела в салон, как разъярённая фурия, и, не задумываясь, встала на защиту младшей сестры. Арваридзе и Бараташвили живо вскочили с мест и ужаснулись, осознав, что бывшая – теперь уже! – приятельница подслушивала их разговор.

– Душенька!.. Но мы совсем не то имели в виду! – оправдывалась хозяйка салона, делая шаг к ней навстречу. Саломея попятилась назад, так и не позволив ей приблизиться.

– Когда-то вы точно так же испортили жизнь мне. Моя погубленная судьба – ваших рук дело. А сейчас вы взялись за Нино Георгиевну?!

– Милочка! Что же вы такое говорите?!

– Я не знаю никого невиннее своей сестры. – Желая пристыдить обидчиц, молодая женщина не теряла самообладания и говорила с таким достоинством, что старые склочницы даже опустили при ней глаза. – А вы попираете её честь, разносите о ней грязные слухи вместо того, чтобы поддержать нас!.. Знайте, что я больше не потерплю подобного поведения в своём присутствии.

Она ушла, громко хлопнув дверью, и княгиня Бараташвили, которая бросилась за вдовой Пето Ломинадзе следом, изрядно вспотела, пока догнала её. Стены в особняке князя Бараташвили содрогнулись до самого основания. Саломея не стала слушать заверений, что никто на самом деле не думал о Нино так плохо, и, махнув кучеру рукой, уехала, не попрощавшись с её сиятельством. Щеки горели и спустя пятнадцать минут после отъезда.

– Я сейчас взорвусь! – пыхтела женщина, сжимая в руках перчатки. – Мне нужно отвлечься.

«Левон», – промелькнула в голове лихорадочная мысль, а глаза невольно просияли. Через секунду она дала кучеру распоряжение ехать в главную Ахалкалакскую больницу и откинулась на подушки, смотря в одну точку. К счастью, ехать оказалось недалеко, и, выглянув из окна, Саломея улыбнулась уголками губ.

Пето Гочаевич часто журил её, сравнивая с той же Нино. Как часто в последнее время она вспоминала о бывшем муже? И всё-таки влияние этого человека на её жизнь сложно недооценивать!.. По его словам, женственность и очарование текли по жилам Нино, став её второй натурой. Что же до её старшей сестры, то та становилась роковой обольстительницей только с тем мужчиной, которого выбрала сама. К счастью для него – или же не очень? – Левон Ашотович возглавил этот список.

Выходя из кареты, Саломея на ходу поправила причёску и ещё раз улыбнулась самой себе, рассудив, что и походка внезапно стала женственнее, грациознее. Она напоминала самой себе львицу, что шла на водопой навстречу своему льву. Ну и пусть! Чего же в этом зазорного?..

– Ой!.. – охнула семилетняя девочка, выбежавшая из-за угла так стремительно, что Саломея, державшая путь прямо, не сразу её заметила. – Простите, пожалуйста. Папа срочно звал меня, и…

Несмотря на извиняющийся тон, девчушка смотрела без страха, а в живых карих глазах искрилось столько ума и сообразительности, что никто бы не засомневался в смекалистости их обладательницы. Молодая вдова, не часто встречавшая столь прытких деток, подошла к своей новой приятельнице и щелкнула её по носу.

– Ничего, моя хорошая. Беги к отцу. Только будь впредь осторожнее.

Вертлявая малышка кивнула, улыбнулась и исчезла бы вдали, если бы Саломея не заметила кровь на её миленьком сером платьице.

– Боже мой! Что это такое? – воскликнула вдова и жестом привлекла девочку к себе. – Ты поранилась? Это кровь из носа?

– Ах, нет! – пренебрежительно отмахнулся ребёнок. – Я папу обнимала. На его белом халате осталось…

Молодая женщина вскинула брови. В этом заведении белый халат носили только два человека мужского пола, и голова одного из них слишком сильно покрылась сединами, чтобы он мог иметь столь юную дочку. Стало быть…

– Сатеник, миат ари стех,64 – раздался за спиной строгий отцовский голос, и Сатеник безмолвно повиновалась. Саломея безошибочно узнала этот голос и, приняв самое непринуждённое выражение лица, развернулась к Левону Ашотовичу. Дочка уже обвивала его пояс руками и переводила заинтересованный взгляд с него на неё и обратно.

– Какими судьбами, Саломея Георгиевна? – звучно усмехнулся Левон, не переменив прежней иронии. – Вам снова нечем заняться?

Саломея сощурилась. Ну надо же, какой настырный! Она чуть не выпалила: «Ха-ха, как смешно», но потом решила держать оборону до конца и расплылась в приторной улыбке.

– Отнюдь. – Всё ещё улыбаясь, она неторопливо приблизилась и сложила руки на груди. Они стояли у окна, и дневной свет освещал их силуэты, слепя обоим глаза. – Я же обещала, что буду помогать в вашей больнице. К тому же, я уже познакомилась с вашей дочерью…