– Не поймите нас неправильно, но мы очень волнуемся, – заговорила старшая сестра, плохо скрывая тревогу. – Несколько часов назад Нино Георгиевна уехала на почту, чтобы встретить вас, но… до сих пор не вернулась. Возможно, вы виделись с ней где-то?

Шалико показалось, что за его спиной заклокотал гром. Он напрочь позабыл о графине и обернулся к брату, надеясь, что тот объяснит эту загадку. Что ещё они с Саломеей задумали помимо прочтения его дневника? Однако Давид выглядел удивлённым ничуть не меньше брата, и младший Циклаури вздрогнул от плохого присутствия.

– Мы никого не видели, ваше благородие, – запинаясь, отвечал капитан. – Мы поехали в Сакартвело, потому что… хотели застать её здесь.

Несколько секунд все переглядывались. Тина застонала от отчаяния и схватилась за живот. Саломея принялась успокаивать сестру, а Игорь, видя смятение жены даже на расстоянии, оставил тестя и в два прыжка очутился рядом с ней. Натали застыла, не двигаясь, и переводила испуганный взгляд с жениха на деверя и обратно. Шалико запустил руки в кудри и стал нервно кусать губы. В воздухе повисло беспокойство.

– Кучер ещё не вернулся? – спросил у Георгия Давид, мысля наиболее трезво из всех. – Она ведь не могла исчезнуть вместе с каретой!

Как только он сказал это, у конюшни раздалось лошадиное ржание и цокот копыт. Мужчины как один обернулись на звуки, а женщины, жавшиеся друг к другу в страхе, вскрикнули, заметив, что экипаж, на котором уехала Нино, как раз въехал в ворота. К сожалению, внутри никого не оказалось, а новый извозчик – молодой аварец лет тридцати – преспокойно привязывал лошадь к дереву.

Перед ними пробежала вся жизнь, когда Шалико сорвался с места и с остервенением кинулся на плута-возницу. Саломея, Тина и Натали остались стоять возле кареты Циклаури, когда Георгий, Игорь и Давид бросились вслед за младшим князем, но так и не смогли спасти кучера от увесистого удара кулаком в зубы. Тот упал навзничь у входа в конюшню, но изнеженный дипломат не успокоился и несколько раз ударил его ещё и в живот, и в грудь.

– Отвечай, где она? Куда ты её увез?!

– Дзма, опомнись! Ты убьешь его так, понимаешь?! Дзма!

Лейб-гвардеец старался зря. Отец и зять Нино застыли, погрузившись в бездействие, чего нельзя сказать об её возлюбленном. Не успокоившись, он поднял извозчика за грудки с земли и с силой прижал его к стенке.

– Если ты сейчас же не ответишь мне, где её прячешь, я клянусь, что прикончу тебя на этом самом месте!

Угрозы произвели обратный эффект. Наглец осклабился, обнажая окровавленную улыбку, и, наконец, заговорил:

– Будете так обращаться со мной, ваше сиятельство, и я никогда вам этого не скажу.

Шалико зарычал от гнева. Он замахнулся ещё раз, но в дело вмешался Игорь и встал между ним и кучером живой стеной.

– Кулаками делу не поможешь. Поверьте мне, князь, – весомо парировал актер и коротко взглянул на Наталью Алексеевну. – К тому же, здесь ваша невеста.

Выстрел попал точно в цель, и молодой Циклаури отчётливо увидел упрёк в пронзительно-голубых глазах оппонента: кто ты такой, что ведёшь себя, будто её отец или жених? Разве ты… не помолвлен с другой девушкой? Разве эта самая другая… не наблюдала сейчас за нами?..

«О чём ты только думал, когда мучил нашу Нино, рисуясь перед ней своей невестой? Почему… довёл нас до этого дня? Почему не признался ей раньше, раз так любишь?».

Всего этого Игорь не сказал, но его молчание было пронзительнее любых слов. Шалико громко «вайкнул» и, шумно дыша, отошёл от стены. Он развернулся к ней спиной и не смотрел на кучера, чтобы не сорваться на нём вновь. Давид жестом поблагодарил мужа Тины за помощь, а тот качнул головой в ответ.

Наблюдая за этой сценой издалека, Георгий Шакроевич устало прикрыл веки. Однажды он уже потерял единственного сына, а теперь при непредвиденных обстоятельствах пропала одна из его дочерей. Откуда же ему взять силы, чтобы бороться с новой напастью?..

– Я взял тебя в дом по рекомендации Башира Ахмедовича, –  произнес старый князь и вдруг посерьёзнел. – Я рассказывал ему, что мои дочери по очереди ездят на кладбище к брату, и мне нужен надежный человек, который будет их возить.

Глаза всех мужчин наполнились осознанием и… страхом. Извозчик насмешливо расхохотался.

– Умыкнули вашу княжну, умыкнули!.. – отозвался он, смеясь и больше не скрывая своего отношения к позорному делу. – Джамаль Вахитаевич умыкнул. Ждите в дом сватов!

Душа Нино ликовала. Погружённая в свои мысли, она совсем не следила за дорогой. Будучи маленькой девочкой, она постоянно задирала шторки в карете и, прикладываясь маленькой ладошкой к окну, разглядывала бесчисленные улицы и людей. К сожалению, сейчас люди, улицы и города интересовали мало, ведь мир сошёлся для неё в одном человеке. Именно к нему навстречу она ехала, его горячее признание прижимала к груди. Княжна улыбнулась, блаженно прикрыв веки.

Поднеся драгоценные листы к носу, она вдыхала их запах, и ей казалось, что они пахли её возлюбленным. Она представляла, как он выводил эти строки, и ей хотелось плакать от счастья. Она ощущала родной, такой знакомый аромат из детства — старые, вековые книги и молоко. Голос Шалико раздавался в ушах, и Нино слышала юношеские, иногда задиристые нотки, которые звучали столь трепетно и ласково, когда обращались к ней. Сколько нежности поднимал в душе его образ!.. Она знала, что задохнётся от этих чувств, если не поделит их с ним напополам. И ведь он, судя по дневнику, изнывал от того же! Как много радости ждало их впереди, если они только позволят ей случиться?..

– Ме минда шентан 52 , – прошептала она одними губами и чуть не застонала от тоски. – Моменатре! 53

Лирическое настроение окутало её с головой, когда извозчик остановил лошадей и пронзительно присвистнул. Нино покачнулась в карете, упав на подушки, и настороженно выглянула из окна. Слева от себя она увидела бескрайние горные вершины, впереди – бесконечную витиеватую дорогу, петлившую всё дальше и дальше ввысь. Сердце в груди забилось сильнее, а голова шда кругом от вопросов. Как же всё это похоже на…

Нет-нет, не может быть!..

– Милейший! Прошу Вас, отзовитесь!.. – Она спрятала драгоценные листы за пазухой и забарабанила кулачками об окно кареты, не желая поддаваться панике. Однако кучер еЁ не услышал. Спрыгнув с козел, он стоял у обрыва и безразлично курил сигару. Тогда Нино запаниковала по-настоящему.

– Сан йезар54!

Девушка вскрикнула от ужаса, когда дверь кареты распахнулась, и самый страшный ночной кошмар предстал перед ней во всей красе. Джамаль Айдемиров был одет по всем традициям и обрядам старых горцев: на бёдрах – чёрный бешмет под свободного покроя, не очень длинную черкеску, на груди – газырница, а поверх всего – знаменитая белая бурка. Её он снял, как только появился и, придерживая бурку в руках, прошёл вглубь кареты.

Княжна шумно задышала, отпрянув в другой конец экипажа, а тот качнулся в сторону от такой стремительности. Джамаль рассмеялся, заметив её беспомощность, и невесомо коснулся её руки.

– Не стоит меня бояться, милая зуда. Суна хьо еза. 55 Я никому не позволю тебя обидеть.

– Нет, – лепетала она в отчаянии. – Нет, прошу вас!

– Я выкрал тебя, – спокойно, но властно напомнил тот. – Ты – моя. У тебя нет иного выбора.

– Никогда! Ни за что… я никогда вам не подчинюсь! Даже сейчас…

Эти слова всерьёз разозлили похитителя. На улице вновь присвистнули, и за окном промчались трое крепких ребят, в одном из которых Нино узнала Искандера Вахитаевича. Судя по звукам, они уселись на козлы, собираясь в путь. Как загнанный зверёк, девушка дёрнула левую ручку кареты. Дверь отворилась, но бежать оказалось некуда – прямо перед ней зиял обрыв.