– Я взял его напрокат у одного синьора, – признался юноша, не стирая с лица счастливой улыбки. – Хотел вам показать.

– Мне безумно нравится. – Сверкая глазами, она провела рукой по черной, гладкой поверхности и повторила все её контуры. – Вот бы испробовать его!

Он только этого и ждал. Спрыгнув с велосипеда, он отошёл в сторону и, зазывно кивнув, указал Натали на двойное сидение.

– Так чего же вы стоите, ваше сиятельство? Я почту за честь прокатить вас на этом достойном транспорте…

Голубые глаза тотчас расширились, и, видя её смятение, Шалико только смеялся.

– Вашего отца всё равно нет дома, а от няни мы как-нибудь скроемся. – Он лукаво подмигнул девушке и подал ей руку, пока она оглядывалась через плечо на дверь, борясь с искушением. – Всего пару кругов вокруг особняка и назад… обещаю вам.

Она все-таки сдалась и, наконец, позволила усадить себя на «достойный транспорт». Юный князь глянул на карманные часы и, поклявшись себе, что вернёт Натали её няне через полчаса, весело тронулся в путь.

Те мгновения стали самыми чудесными в их жизнях за последние несколько лет. Маленькие, узенькие улицы Рима пробегали перед глазами одна за другой, а летний воздух ласкал щёки и трепал волосы. Графиня радовалась каждому повороту, и Шалико подпитывался её энергией. Она старалась не касаться его и держалась за что-то ещё, но пару раз всё же схватилась за его плечо и очень этим смутилась. Потом она откинула голову назад и, наслаждаясь моментом, раскинула руки в стороны. Когда он представлял её такой красивой, у него захватывало дыхание.

– Осторожнее, осторожнее, Шалико!.. – воскликнула её сиятельство, когда князь навёл велосипед на огромный уличный булыжник. В итоге он потерял контроль, пошатнулся и опрокинул транспорт вместе с ними наземь.

– Граф Демидов прикажет меня повесить, – сокрушённо прикрыл он веки, когда Натали призналась, что разодрала платье. Видя его реакцию, она от души захохотала. – Надеюсь, вы не повредили ногу. На вашем платье проступила кровь…

И действительно, кое-где лёгкая летняя ткань окрасилась, тем самым выдав царапину, прятавшуюся под ней. Представив небольшую рану на нежной коже, Шалико застонал от отчаяния. Она рассмеялась ещё раз и, не поднимаясь с колен, подалась вперед. Он сделал тоже самое, и в суете они стукнулись лбами. Момент не мог стать ещё смешнее и ещё… удачнее.

Молодой князь заметил одобрение в её глазах и, подбодрившись им, медленно привлек её к себе. Она не сопротивлялась и, устроившись удобнее, ответила на его поцелуй. Он оказался глубже, чем тот, возле пантеона, и длился дольше. Нагревшийся асфальт только разгорячал их кровь, а пустые римские улицы стали немыми свидетелями их признания.

– Вы выйдете за меня, графиня? – прошептал он ласково, когда девушка нехотя отстранилась. – Вы станете… моей женой?

Наталья загадочно улыбнулась, чуть склонила голову набок и провела пальчиком по его губам.

– Стать женой грузинского князя… что может быть заманчивее?

– Вы выглядите задумчивым, Шалико Константинович, – неожиданно позвал Георгий и, чуть отстав от Константина, поравнялся с его сыном плечом к плечу. Лошадь князя артачилась, желая выбиться вперёд, но он сдерживал её, то и дело дёргая за поводья. Вороны над их головами не переставали каркать.

– Мне сегодня не спалось, ваше сиятельство, – тепло отозвался Шалико, ещё не конца избавившись от сладостных воспоминаний. От них становилось так хорошо, так спокойно!.. – Боюсь, охотник из меня выйдет так себе.

– Вы не справедливы к себе, мой мальчик. – Несмотря на приятельский тон, друг отца выглядел угрюмым. – Многие бы позавидовали вашему умению ловить в свои сети юных девушек.

Улыбка медленно сошла с лица молодого человека. Конечно, речь шла о Нино. Он мог бы догадаться, что старому Джавашвили в конце концов надоест прожигать его глазами, и он спросит об его намерениях напрямую, но он всё равно оказался к этому не готов. Особенно после столь приятных мыслей о Натали!..

– Георгий Шакроевич, я боюсь, вы сложите обо мне неверное мнение, – отчаянно оправдывался он, кашляя в кулак. Видя его стыд, собеседник ещё сильнее нахмурился.

– Похоже, я уже успел это сделать. Пять лет назад, когда вы ворвались в мой кабинет с просьбой не отдавать Нино Георгиевну за вашего кузена.

Воцарилась тишина. Шалико задушили воспоминания.

– Вы же помните, о чем я вас тогда попросил? Не меняться, ваше сиятельство. Оставаться таким же искренним и чистым юношей.

Шалико заметно покраснел, да и уши у него, наверняка, горели. Какой позор!.. Георгий пристыжал его заслуженно, и от этого ему становилось ещё гаже на душе. Он даже остановил своего коня, забоявшись, что потеряет над ним контроль. Отец Нино в итоге тоже остановился и пристально посмотрел в ответ, но юный князь упорно отводил взор.

– Ты был очень юн тогда. И очень влюблён, – мягко произнес старый князь, но его взгляд резко похолодел, когда разговор снова пошел о сегодняшнем дне. – Ты… разочаровываешь меня, Шалико.

Боже!.. Разве чужое мнение способно так ранить?.. Разве чья-то оценка его поступков имела такую сильную власть над ним? Всего несколькими фразами князь Джавашвили окунул собеседника в те времена, когда тот ещё был восемнадцатилетним мальчишкой и изнывал от любви к его дочери. Голова закружилась от этих мыслей, и по силе они напрочь перекрыли Италию и Натали. В голове зазвучал голос Нино, игриво звавший: «Шалико!», а тело покрылось мурашками от того, каким от него веяло теплом. Веяло домом, Родиной!.. Он зарычал от бессилия.

Георгий не дождался ответной ремарки и, потрепав сына в последний раз по плечу, пустился вдогонку за отцом. Это был удар ниже пояса. Больше ничего и никогда не будет прежним!

– У тебя такое лицо, будто тебя искусали пчёлы. – Давид оказался тут как тут, чтобы отпустить очередную шутку, а Игорь, иронично фыркнув, поскакал к своему тестю. – Что случилось?

– Кажется, я запутался, дзма.

– Что ж! Это так. Что ты на меня так смотришь?.. Я всегда поддержу тебя на людях, но, если ты не прав, то всё равно скажу тебе об этом в стороне.

Старейшины как раз вывели их к широкой поляне с несколькими развилками, посреди которой остались обгоревшие поленья и пепел от костра. Это казалось прекрасным местом для остановки.

– Волк от нас никуда не денется, – озвучил мысли остальных Торнике Сосоевич. – А нам бы не помешало сделать привал.

На том и порешили. Привязав своих коней у деревьев, мужчины заново разожгли оставленное предыдущими охотниками кострище и согревались за ним, рассказывая друг другу различные истории.

– От костра было бы лучше воздержаться, – ворчливо причмокнул лейб-гвардеец, за исключением которого среди них числилось ещё как минимум трое бывших военных. – Мы так только отпугнем его.

– Не будьте занудой, ваше сиятельство, – непринужденно отмахнулся Искандер Вахитаевич. – Главная цель этой охоты не волк, а сплочение. Смотрите, как наши старики радуются обществом друг друга! Чего ещё можно желать?..

Как только он сказал это, у огня послышались веселый хохот и похлопывания, и на этом их разговор стих. Игорь хмыкнул, подмигнув Давиду с мыслью: «Айдемировы! Что с них взять?».

Затем он перевёл взгляд на Шалико Константиновича и ужаснулся, заметив странное копошение и чавкающие звуки у него за спиной. Белая шкура значительно выделялась на зеленовато-коричневом фоне листвы, но пары огненных грозных глаз он так и не заметил: волк был слишком занят разделыванием своего кролика. Однако, когда Константин Сосоевич ещё раз хохотнул, поднялся с места и присвистнул, ознаменовав тем самым окончание привала, зверь заметно оскалился и зарычал. Огня он страшно боялся, поэтому и не показывался до сих пор, но, почуяв опасность, наверняка бы набросился на них, не жалея зубов. Страх парализовал Игоря.

– Ваше сиятельство! – крикнул он младшему Циклаури. – Осторожнее!..