– В следующий раз, княжна, – холодно ответила графиня, – будьте осмотрительнее. Прежде чем брать то, что принадлежит мне, спросите сначала разрешения.
Донна Королла с высоты своих лет смотрела то на одну из девушек, то на другую и понимающе молчала. Младшая Джавашвили повела себя совсем иначе. Если до этого она смотрела на оппонентку вполне невинно – как будто та не знала, что за демон прятался за овечьей шкуркой! – то теперь и в её взоре заблестел бунт. Ну наконец-то, все маски сброшены. Какой смысл в лицемерии?..
– С каких это пор живой человек стал вашей собственностью, графиня? – не осталась в долгу Нино и гордо расправила плечи. Ох уж эта пресловутая кавказская гордыня! Так и брызжет ею со всех сторон!.. – Донна Королла вольна общаться с тем, с кем пожелает, и то, что она – ваша няня, не даёт вам права…
– А про чужих женихов вы тоже так думаете, Нино Георгиевна? – не сдержала яда Натали. – Какая разница, чей он, ведь он не вещь и волен танцевать и флиртовать с тем, с кем захочет!..
– Когда он танцевал и флиртовал со мной, – последовал короткий, то весомый ответ, – вас не было и в помине. Так что это ещё вопрос, кто чью собственность присвоил.
– Calmati!42– наконец вмешалась Королла и, покачав головой, заворчала: – Impecare su un uomo! Che disgrazia!43.
Девушки сразу присмирели и, пристыженные, понурили головы. Тем не менее, если одна их поднимала и злобно смотрела, то вторая ей с радостью отвечала, и кто знает, чем бы это закончилось, если бы мимо с криками: «Мне срочно нужно к князю Циклаури!» вдруг не промчался городской пристав?..
– Арсен Вазгенович? – Нино без труда узнала старого друга и совсем не удивилась, заметив на нём новую форму. С недавних пор его брата Айка перевели в Тифлис, а Арсена повысили в должности. С годами его армянский акцент стал пробиваться только сильнее, а сарказм заострился как нож.
Забыв на время о своих склоках, и графиня, и княжна вернулись в залу и успели к тому моменту, когда пристав, раскланявшись, обратился к Константину Сосоевичу и его жене:
– Ваше сиятельство, я прошу прощения за то, что врываюсь так неожиданно, но дело срочное. Вашу младшую дочь задержали по делу о суфражизме.
Женские возгласы наполнили комнату, а несчастный отец выронил сигару из рук.
6
Стояло свежее январское утро. Джамаль Айдемиров вышел на балкон дома дяди Анвара, ставшего их пристанищем на время свадебных гуляний Исхана, и всмотрелся в живописный горный пейзаж, покрытый снегом. Здесь, вдали от Ахалкалакской суеты, прекрасно думалось, пусть многие и считали это место беспросветной глушью и не понимали чрезмерной любви Айдемировых к уединению. Внизу под окнами от холода ржали кони. Было ветрено, но молодой человек не чувствовал мороза и с наслаждением вдыхал свежий утренний воздух, стоя в одной сорочке. Он дышал так глубоко, что в груди не хватало места, но, испытывая тем самым свою мощь, он ещё раз в ней убеждался. Любуясь бескрайними Кавказскими горами, нельзя проявлять слабость. Они вселяют только силу!..
По крайней мере, с ним так случалось всегда. Как бы глубоко он ни падал духом, как бы сильно ни била его судьба, он всегда возвращался к предкам и, испытывая стыд за свое малодушие, клялся, что будет всегда поступать так, как того требовала горская честь. Однако едва ли не впервые за всю жизнь она так и не подсказала ему правильного пути.
– Великий ала! – Камердинер показался за его спиной, накинул молодому человеку на плечи шубу и, не поднимая глаз с пола, сказал по-чеченски: – Не стойте долго на ветру. Вы можете простыть.
– Я – горец, милейший, – отвечал старику хозяин. – Кровь в моих жилах достаточно горячая, чтобы согревать меня.
Произнеся это, Джамаль не обернулся на слугу и сделал жест рукой, чтобы тот поскорее оставил его одного. Камердинер безропотно повиновался и, стараясь не шуметь, откланялся.
Когда юный Айдемиров остался наедине с самим собой, его мысли в очередной раз заняла княжна Джавашвили. Он улыбался сквозь поджатые губы, когда желанный силуэт всплывал в голове. Каким огнем горели её глаза на помолвке Исхана, когда она задела его в танце спиной!.. Как дерзко она поступила, назвав его «величеством», да ещё и захихикала, будто насмехалась над ним! Ни одна другая женщина не позволяла себе подобного в его присутствии – в том числе сёстры и мать! – но тем сладостнее казалась мысль, что её внутренний свет, привлекший его как мотылька на огонь, когда-нибудь ему подчинится.
Рано или поздно ему подчинялось всё, так почему она не должна?.. Допустим, Нино отвергала его, и довольно твёрдо. Но чем упорнее она это делала, тем сильнее Джамаль желал её. Иной раз он думал, что, если бы княжна Джавашвили хотела покрепче привязать его к себе, то не могла бы придумать ничего действеннее. Быть может, она и правда придерживалась такой цели? Непоколебимость и неуступчивость Нино в этом вопросе придавали её образу лоск неприступной гордой горянки, перед которой он преклонялся бы всю жизнь и которую искал среди серой обыденности. И вот – казалось бы! – нашёл!.. В ней сквозила дерзость, граничащая с выборочной покорностью и высокой честью. Показывая ему свой огонь, она тотчас забирала его, будто шептала: «Не твоя!». Эта смесь сводила его с ума. Он носил бы её на руках, склонил бы в конце концов на любовь, раскалил в ней чувственность, которую она упорно от него прятала. Опытным глазом он всё равно улавливал в ней это, и сам распалялся, представляя, как когда-нибудь достанет из глубин её души то, что неведомо никому. Но она… она!..
Шалико Циклаури… вот так соперник!.. Джамаль мечтал когда-нибудь узнать имя того, кому отдано её сердце, и не спасовал бы никогда, если бы пришлось побороться с ним, но, распознав его в толпе, разочаровался до глубины души. Он считал ниже своего достоинства любые сравнения с человеком, который позволял себе откровенные танцы с одной женщиной, будучи помолвленным с другой. И касался её на глазах у своей невесты!.. Этот человек предал идеалы Кавказа, продался европейцам, нравственность которых оставляла желать лучшего, и ещё бахвалился этим!.. Привёз свою светскую графиню знакомиться с родителями, но всё равно смотрел на родное изголодавшимися глазами! Ну и зачем весь этот фарс, театр, громкие слова?! Какое лицемерие! И как он только добился расположения Нино?!..
Женщины порой так глупы, особенно когда неопытны. Нино наверняка подалась своей влюблённости, не подумав о будущем. Этот сластолюбец пользовался её слабостью в своих целях, а она только рада этому! Он не остановится ни перед чем, и это стало ясно во время картули. Молодой Айдемиров подумал, что ему следовало… спасти её от коварного соблазнителя. Раскрыть ей глаза на правду и как можно скорее. Иначе она погубит себя, и сама этого не поймёт!..
– Ваша, – вдруг позвала Ирсана, а Джамаль нехотя разжал кулаки, которые так и чесались, когда он думал о Шалико Константиновиче. – Ты не замёрз?
Он нашёл в себе силы улыбнуться и подал сестре руку, приглашая её занять место около перил рядом с собой. Девушка очень обрадовалась его сговорчивостью, и он невольно залюбовался ею: ну какая же сестра выросла красавица!.. Длинная чёрная коса отличалась толщиной, глаза – шоколадным оттенком карего, а талия поражала тонкостью, пусть сейчас её и скрывала мешковатая чёрная шубка. Они с Искандером поклялись, что будут оберегать эту чеченскую жемчужину ценой своих жизней, но она и сама была очень разборчива в своих связях. Нино Георгиевне бы поучиться!.. Когда-нибудь человек, которого она осчастливит своей рукой, получит самое преданное сердце, безукоризненные манеры и острый, поистине женский ум, отличавшийся гибкостью и изворотливостью. Ирсана знала, как себя подать, и он ещё не встречал человека, с которым бы она враждовала.
– Я специально не пошёл в солдаты, потому что не умею подчиняться приказам, – проговорил он, смеясь, когда она положила голову ему на плечо, а руку просунула сквозь согнутый локоть. – Но здоровье у меня всё равно спартанское.
