– Вы полагаете, у европейских девушек есть выбор?
– Мне так думается.
– Вы ошибаетесь. Из-за чего они тогда, по-вашему, придумали суфражизм? К тому же, во многих вопросах я уважаю армянских, грузинских и лезгинских женщин гораздо больше, чем их.
Ваграм тоже отошёл от стола и сделал несколько шагов вперёд, надеясь продолжить дискуссию. Украдкой он глянул на припрятанные за пазухой карманные часы, которые стали неизменным атрибутом его одежды, и ещё раз посмотрел на дверь. Где там Левон?
– В каких таких вопросах? – заинтересованно спросила Софико и на время отложила мысли о кучере родителей. Если она в ближайшее время не вернётся, то он точно что-то заподозрит, но ведь с редактором так приятно разговаривать!.. Беседа с умным человеком с недавних пор превратилась для неё в несравнимое удовольствие.
– Европейцы совсем несерьёзные люди, – промолвил он тоном, в котором сквозило столько чисто кавказского высокомерия вперемешку с превосходством, что это разом её отрезвило. – Они не знают понятия «долг». Это культура эгоцентриков, зацикленных на своём «Я». Они живут сегодняшним днём, не помнят о прошлом, не думают о будущем. Вам бы такая жизнь не подошла, несмотря на всё ваше вольнодумство.
– Я полагаю, что везде можно найти золотую середину, – прошептала юная журналистка и достала из ящика стола несколько выпусков газеты для отца. Вдруг кучер спросит, почему она вернулась без них? – Взять самое лучшее от них и от нас и двигаться по своему собственному пути.
– Но вовсе необязательно уезжать, чтобы найти свободу самовыражения. Уж вам ли не знать, что не все кавказцы мыслят узко? Ваш брат…
– Да, – Софико невольно улыбнулась, вспомнив о Шалико. – Он не такой.
– И людей, подобных ему, гораздо больше, чем вам кажется. Вам просто… нужно их увидеть.
Заключительное слово осталось за оппонентом. На этом молодые люди поставили точку и рассмеялись один другому, будто благодарили соперника за интересную умственную дуэль. Шпаги отложены, шлемы сняты, свет погашен. Осталась лишь эйфория сродни той, что наполняет тело после привычной физической нагрузки.
– К сожалению, сейчас я должна идти, – без особого удовольствия призналась Софико. – Извозчик ждет меня внизу. Не хочу, чтобы он доложил обо всём родителям.
– Как жаль, что вы так рано уходите. Ну, что ж!.. Надеюсь, наша следующая встреча произойдёт чуть раньше.
В его голосе читалось так много сожаления, что это её очень растрогало. Подумав об этом, она внезапно спохватилась. Придерживая одной рукой стопку газет, она стала шарить второй в своей аккуратной сумочке.
– Ах да!.. Сама статья! – после долгих поисков она всё-таки достала помятые альбомные листы и, извинившись за их вид, протянула их Ваграму. – Столько о ней говорили, а вы всё ещё её не видели. Надеюсь, вам понравится!..
– Разве может быть иначе, ваше сиятельство? – по-дружески подмигнул ей издатель и крепко сжал в руках бумагу. – Я уверен, наши читатели будут в восторге.
Он поцеловал ей на прощание руку, и этот жест показался Софико очень галантным. Пусть юноши и не так изощрялись перед ней, в надежде понравится, у Ваграма Артуровича всё получалось очень просто и естественно, и за это она безгранично его ценила.
Уходя, княжна вновь набрела на Сатеник Левоновну, которая, наслушавшись их разговоров, стояла перед ней ещё более розовощёкая и счастливая.
– Вы ведь ещё придёте, Софико Константиновна? – поинтересовалась девочка, повторяя за дядей все жесты и мимику. – Нам с хопаром без вас бывает очень скучно.
Последнее откровение смутило, пожалуй, не только её, но и хопара, но разве на деток обижаются? Да, но о чём гласила народная мудрость?.. Устами младенца…
Софико думала об этом, не переставая, пока спускалась вниз по той самой лестнице, которую проклинала каждый раз, когда приходила сюда, за количество ступенек. Где-то посередине – на пятом или на шестом этаже – она встретилась с высоким задумчивым мужчиной, в чертах которого угадывалась определённая схожесть с Ваграмом Артуровичем. Да и возраста, он был такого, что вполне мог быть тем самым Левоном, отцом Сати!.. Правда, глаз с пола он так и не поднял, но зато она долго и упорно смотрела ему вслед и с места не сдвинулась до тех пор, пока на восьмом этаже не звякнул колокольчик и не послышался детский смех.
– Хайрик!23 – заливисто смеялась дочка, а брат на заднем плане не в пример себе заворчал:
– Ну, хватит-хватит. Не мучай отца. Он только что с работы.
Левон ответил что-то по-армянски, чего она не поняла, но продолжила свой путь глубоко умилённая и восторженная. Может, Ваграм Артурович и прав, что в гостях хорошо, а дома… всё-таки лучше?
***
Свадьбу Ламары и Исхана запланировали на пятнадцатое января восемьдесят восьмого года. Вариант с девятнадцатым числом – знаменитым днём крещения Руси – сваты-мусульмане отмели сразу же, пусть Константин и имел неосторожность предложить этот день, как очень символический. Дариа Давидовна, присутствовавшая при этом разговоре, изумилась простодушием супруга до глубины души и закатила глаза от усталости и обиды. Ах, ну где же? Где же её славные сыновья, на которых всегда можно опереться? Ей так не хватало их крепкого, сильного плеча рядом, не хватало уверенности, непоколебимости!.. Оба брата теперь твёрдо стояли на ногах, чего нельзя сказать об её простаке-муже. Наивен, как ребёнок!..
– Не знаю, зачем он ввязался во всё это. Мало нам было приказчиков-воров! – жаловалась она Георгию, подливая ему в кружку чаю. Константин несколько минут назад отошёл в свой кабинет переговорить с новым управляющим. – Неужели мы бы совсем не нашли для Ламары мужа?!.. Вай ме!..
– Нельзя касаться друг друга!.. – хитро улыбаясь, заметил князь Джавашвили и откусил смачный кусок пахлавы, крошки от которой посыпались ему на грудь. – Может, они считают, что будущие муж и жена не должны видеться до свадьбы?
– Я не исключаю этого, ваше сиятельство, – обрадованная его участием, пошутила княгиня. – Да, я не отрицаю, что мы чересчур избаловали Ламару, но во всём надо знать меру. Вы и сами отец трёх дочек и должны меня понять!..
Георгий промолчал, вспомнив, что был, пожалуй, не лучшим примером образцового родителя, а с годами стал совсем уж мягок. Единственного сына он потерял при обстоятельствах, которые старые склочницы до сих пор смаковали, старшая калишвили едва оправилась от скандала, поставившего крест на её репутации, а средняя вышла замуж за нищего парня без рода и племени, ни у кого не спросив разрешения. Пусть Игоря тесть и уважал, как человека, и безгранично радовался, видя, какой счастливой рядом с ним становилась Тина, он ещё не до конца избавился от предрассудков, мешавших всерьёз принять бывшего актера как своего зятя. И Нино!.. Малышка изнывала и чахла без любви, а в последнее время ещё и жаловалась на навязчивое внимание одного из отпрысков Айдемировых… Что ж, в этом: «никаких касаний», похоже, был свой смысл. Кто знает, быть может, тогда удалось бы избежать многих трагических событий под их крышей?
– То, как они выставляют своё превосходство, переходит всякие границы, – все изливала душу Дариа. – При моих сыновьях они бы точно на такое не решились!..
Княгиня Циклаури и её гость выждали небольшую паузу и обменялись лукавыми улыбками, после чего каждый отпил из своей чашки, которую отставил на журнальный столик.
– Ну и? – шумно покряхтел Георгий и, не скрывая радости, сложил руки на животе. – Где ваши хвалёные джигиты? Я так давно не видел вашего меньшего! Мне есть, о чём с ним поговорить.
– Не поверите, дзма, дорогой!.. – отозвалась жена друга. – Уехали в Сакартвело!..
– В Сакартвело? С чего бы?
– Давид за последние годы неплохо сдружился с вашим зятем, Игорем Симоновичем, и захотел его проведать. А Шалико поехал вместе с братом!.. Они ещё кое-кого с собой взяли…
Весть о том, что старшие Циклаури, наконец, приехали домой и уже направлялись в Сакартвело, обрушилась на княжон, как молния и грозы. Пока их отец попивал чай в компании княгини, Нино с трудом пробиралась через комнату, полную рюш и бантов, и загнала своих служанок, выбирая подходящее для выхода платье.
