– Неплохо было бы. Думаю, я бы отлично выглядел на витражах.

Она фыркнула, прикрыв рот рукой.

– Я не слишком-то набожен, но мне нравится думать, какими они были на самом деле… святые. Они ругались, блевали, храпели, делали глупости… и все равно стали святыми.

– Прекрати! – рассмеялась она. – Я попаду в ад.

– Из тебя выйдет великолепная святая.

Она отскочила от кровати одним плавным движением, как мечник, и покачала головой.

– Я думала, что помню тебя, пока ты не оказался здесь. – Она улыбнулась, но недоверчиво. – Ты совсем не святой.

– И ты, – кивнул он.

Утром он проснулся и вышел из госпиталя сам. После приступа кашля на платке остались крошечные черные пятнышки, и это его напугало. Он постоял в коридоре, отдышался и старался больше не кашлять.

По знакомой лестнице он спустился в часовню, пересек огромный двор. Десяток монахинь и послушниц уже развешивали стирку. Кто-то посмотрел на него как на воплощение дьявола, но другие – две монахини постарше – окликнули его. Несколько минут он помогал им с бельем. Сестра Анна потерла поясницу.

– Удобно, когда есть кто-то высокий.

– Пришлю вам Плохиша Тома.

– Он мне нравится, – рассмеялась она. – Как он?

– Был здоров, когда я его видел.

Господи, вот бы чума его не взяла.

– Так и ломает людям шеи? Скажите, что я за него молюсь. Смеху ради. – Она опять расхохоталась и подняла пустую корзинку. – Ну же, девочки. Не каждый день я вам нахожу по красавчику-рыцарю. Не стесняйтесь.

Габриэль, насвистывая, двинулся дальше. Он почти ни о чем не думал. Поднялся в приемную аббатисы. Там никого не было, но две герметические книги так и лежали в нишах. Он пролистал одну, а потом и другую, припоминая заклинания, которыми не пользовался после смерти Пру.

Потом увидел кресло старой аббатисы и вспомнил о встрече с Амицией. Задумался о чуме, об Эше, о неприязни Гармодия к драконам, о Диких, о союзе с Дикими, о мастере Смите, а потом мысли перекинулись на одайн. И на драконов.

Рун. Кто такой Рун? Один из нас изучал их…

– Амиция почти готова, – сказала аббатиса у него за спиной.

Он повернулся. На мгновение ему показалось… но это была не бывшая любовница короля, а Мирам, одетая в длинное серое платье с высоким воротником. Он глубоко поклонился.

– Ищешь что-нибудь?

– Да, – признался он. – Могу я взглянуть на врата?

– Ты ведь имеешь в виду не врата крепости.

– Нет. Настоящие врата. Я видел их. Я понял, что-то… изменилось. Но я был занят.

– Знаю. Пошли.

Он заглянул к Ариосто, а потом последовал за Мирам. Стены подземных тоннелей блестели, как отполированные. Сами тоннели извивались так, будто Габриэль оказался внутри огромной змеи. Но Стражи и их преемники-люди оставили метки, чтобы никто не заблудился.

– Вы знаете, что с ней происходит? – спросил Габриэль где-то глубоко в горе под крепостью.

– Нет. – Мирам даже остановилась. – Это жутко. Она нужна нам как никогда. И с духовной точки зрения это тоже жутко.

Она нахмурилась.

– Она всегда казалась мне жуткой с духовной точки зрения, – рассмеялся Габриэль.

Мирам улыбнулась, но на самом деле богохульство Габриэля ее никогда не смешило.

Они долго петляли по тоннелям, спускались по вырезанным человеческими руками ступеням. Иногда Габриэль останавливался и поднимал фонарь, чтобы посмотреть на странные рисунки на стенах. Наконец они вышли в зал, высеченный в камне Стражами или их рабами и предназначенный совсем не для людей. Только в центре ступени стесали так, чтобы человек мог идти по ним. По обеим сторонам гигантских дверей высота ступеней достигала трех футов.

Габриэля удивило, сколь многое он забыл. Двери были выше и шире, чем он думал, ступени тоже.

Он сотворил простое заклинание света и поднял его повыше. Он верно помнил, что на потолке, разделенном желобками на семь частей, были изображены созвездия. Несколько минут он смотрел на них.

– Вы не окажете мне услугу, аббатиса?

– Только рассвело, а я уже спустилась с тобой к древнему ужасу. Наверное, еще одну услугу я выдержу.

– Вы можете велеть кому-то это скопировать? Во всех подробностях. – Он сделал виноватый вид. – Сегодня?

Она удивила его, улыбнувшись.

– И все?

Он пожал плечами и спросил:

– У вас есть ключ?

Она сняла ключ с шеи.

– Что-то с той стороны стремится войти сюда. Чтобы это понять, необязательно быть Амицией.

– Я не стану их открывать. Я хочу кое-что… выяснить.

Он взял ключ и шагнул во Дворец воспоминаний, где снял с него копию.

– Два заклинания, – заметила Пруденция. – Умно.

Он коснулся мраморной руки.

– Он старый?

– Две сотни лет. Может, три, – нахмурилась она.

– Черт. Опять ошибся.

– Почему?

– Я думал, ему тысячи лет. Раз он новый… относительно, выходит, это копия. А значит, у кого-то есть старый ключ. И я уверен, что у Эша. Твою же мать.

Тем не менее он подробно скопировал ключ, и Пруденция помогала ему, показывая, как сплетены заклинания. Он вышел обратно в мир с ключом в руках и вложил его в узорчатую скважину на двери. Она изображала золотую звезду с девятью лучами. Габриэль повернул ключ не до конца, а только от одного луча до другого.

Дверь стала холодной. Он посмотрел на потолок.

– В прошлый раз я уделил этому мало времени.

Мирам молчала.

– Вы всегда знали о вратах?

– Трудно сказать, – вздохнула Мирам. – Это по-другому, не так, как я знаю, что Господь любит нас, что завтра пойдет дождь или что зверь голоден.

Габриэль повернул ключ обратно, и дверь мгновенно нагрелась. Он осторожно вынул его, вернулся во Дворец и снова посмотрел на ключ в эфире. Ничего не изменилось. Он пожал плечами, и Пруденция пожала мраморными плечами в ответ. Ключ он повесил ей на шею, а копию вынес в реальный мир.

Копия вышла хороша. Он протянул ее Мирам. По ее взгляду было понятно, что его герметический фокус получился не убедительнее заверений ребенка в том, что он вовсе не напроказничал, но все же Мирам промолчала. Они отправились назад и шли почти двадцать минут. Поднялись по ступеням – там, где прорвались боглины и умер Сим.

Габриэль остановился и подумал о Симе. А потом поклонился аббатисе и подвел Амицию к Ариосто. Грифон склонил голову.

Я ее люблю! Ты ее тоже любишь!

Амиция, кажется, испугалась.

– Я его слышу. Это та птица, которую твоя мать…

– Он не птица. Ариосто, ты увезешь двоих?

Она легче мешка зерна. Ты спариваешься с ней, как и с Бланш?

Амиция поморщилась.

– Вероятно, это комплимент.

– Просто такова его реальность. – Габриэль болтал, пытаясь скрыть смущение. – Пошли, утром я потерял достаточно времени. Давай спасем армию. Пожалуйста.

– Чем ты занимался? С Мирам? В этих старых туннелях?

Он настоял, чтобы она укуталась потеплее.

– Пытался раз в жизни предотвратить кризис, а не бороться с ним. Теперь я не хочу нестись на помощь. Я убью чудовище во сне.

Через два часа грифон опустился на высокий холм. Они обнаружили там не армию, а только больных… да еще старых лучников, которые хоронили мертвых. Амиция с облегчением слезла с грифона – кажется, приближающееся бессмертие не избавляло от страха – и за измученным Морганом Мортирмиром пошла к палаткам, беспорядочно расставленным по каменистой земле.

В импровизированном госпитале трудилось не меньше десятка имперских магистров и студентов из академии. Габриэль понял, что они прибыли недавно и сразу приступили к работе. Его архаики хватило, чтобы узнать, что они выдвинулись сюда, как только услышали об эпидемии в Дормлинге, надеясь отомстить за павших товарищей.

Шип уничтожил три десятка одним мановением руки. Три десятка герметистов разного уровня. Треть самых многообещающих магистров и герметических философов, когда-либо выходивших из стен академии.