Появившись во Дворце, он усадил Бланш.

– Я бы предпочел вернуться к тому разговору на лестнице.

– Да уж. Если бы я знала, что ждет в спальне, тоже предпочла бы остаться там.

– Хм. Леди Альмспенд права, и это справедливо, ты сама знаешь. Я надеюсь, что меня выберут императором.

– Королева против. И это ты тоже знаешь.

– Знаю. Мы будем впутаны в сеть отношений. Ты и я. Сложно объяснить, любовь моя…

– Любовь? – переспросила Бланш. – Серьезно? Не говори так, Габриэль. Я тебя знаю. Да, я тебе нравлюсь. Но любовь?

– Ты всегда такая… прямая?

– Это новая для меня ситуация, сэр рыцарь. Я сижу, почти раздетая, в голове человека, которому делают операцию, и слушаю, станет ли он императором и как это повлияет на мою жизнь.

– Со мной такого тоже не случалось. Нужны новые правила. Я уверен, что люблю тебя.

Она дернулась, будто ее ударили.

– Правда? Почему?

Некоторое время она наслаждалась его неловкостью, а потом продолжила:

– Как я понимаю, император должен жениться на Ирине.

– Если не считать того, что она пыталась убить меня, это все облегчит, – согласился Габриэль. – Боже мой, нам обязательно говорить настолько откровенно?

Бланш удивилась сама себе. Узнать о его планах оказалось не так больно, как она ожидала.

– Ты женишься на ней?

– Не знаю. – Габриэль поскреб эфирную бороду. – Вряд ли.

– Женишься, если так будет надо.

– Да. И я начинаю думать, что любить тебя нужно было до этого разговора.

Тут он замер, стиснул зубы, потом выругался. Она посмотрела на него, а потом сдалась и поцеловала.

Ее левое запястье охватило кольцо огня. А потом…

Ирк убирал свои инструменты в чехол, и клыки его сверкали в лунном свете. Бланш снова стала собой. Ее левая рука не изменилась, и ее удивило собственное удивление.

Габриэль мирно спал на кровати. И у него тоже было две руки, хотя одна из них поблескивала серебром.

– А как же… кровь?

Ирк улыбнулся и облизнул губы.

– Я не оставляю крови. – С этими словами он ускользнул.

Бланш положила руку на грудь Габриэлю. Грудь вздымалась мерно, кожа была теплая. Он вздохнул. Бланш склонилась над ним и коснулась губами его губ. Он раскрыл глаза и немедленно притянул ее к себе. Она не стала сопротивляться. Но ему пришлось подождать, пока она снимет и сложит платье.

Он коснулся ее.

– Рука теплая!

Он открыл глаза, когда в дверь постучал Тоби. Опустил ноги на маленький коврик, который всегда ездил с ним. Задернул за собой полог, чтобы Бланш не замерзла и не застеснялась.

Не проснувшись толком, он подумал, что его отношения с Бланш совсем не похожи на мучительную тягу к Амиции. Он не понимал, что это говорит о нем самом.

– Милорд, – обеспокоенно сказал Тоби. – Прибыли гонцы. Королева созывает совет. И просит вернуть ее фрейлину.

На мгновение Габриэль прикрыл глаза. Сердце колотилось очень быстро.

– Одеваться через две минуты, – велел он и захлопнул дверь.

Бланш вообще спала некрепко. Он многое о ней узнавал. Приятные и не очень подробности, неизбежные при близких отношениях. Он чувствовал тепло и вес ее тела ночью. А иногда она разговаривала во сне… и это было уже не так мило.

Она уже проснулась и одевалась.

– Зашнуруешь меня?

Ее тело казалось Габриэлю прекрасным, но времени не было. Он затянул шнурок сбоку, не став ни гладить ее, ни щекотать, и помог надеть платье поверх киртла.

– Значит, королева знает, – сказала Бланш, не осуждая и не расстраиваясь.

– Я думаю, давно. А ты знаешь, что у тебя есть герметические способности?

– Это комплимент?

– Нет. Просто правда, хотя интересная.

– Если ты будешь проводить с мастером Смитом столько времени, то начнешь разговаривать как он. – Она улыбнулась. – Боюсь идти к королеве.

– Я пойду с тобой.

– Нет. – Она тремя движениями собрала волосы и покрыла их вуалью. – Кстати, ты разве не должен покупать мне драгоценности и всякое такое?

– Сначала ты должна потребовать должностей и денег для всех своих родственников.

Она улыбнулась настоящей, красивой улыбкой.

– Я до сих пор не верю, что могу говорить с тобой. Или с королевой, или с Беккой. – Она поцеловала его, прикусила верхнюю губу, он прижал ее к себе, но она вырвалась и убежала. Он слышал, как она болтает с Тоби, а потом Тоби явился с его одеждой. Анна Вудсток в одной сорочке принесла кувшин с чем-то горячим и кусок пирога на деревянной доске.

Несмотря на неприятные мысли о том, какие вести подняли королеву еще до рассвета, несмотря на то что он еще ощущал на губах поцелуй Бланш, он заметил, что Анна Вудсток сложена совсем не как мальчишка. В форме она казалась коренастой. В сорочке она стала пышногрудой и гибкой и двигалась с той бездумностью, с какой двигаются только хорошие танцоры – и хорошие мечники. Она пришла в отряд из очень знатной семьи Брогата и работала весьма прилежно. Габриэль вспомнил, что вчера назвал ее Нелл. Он немедленно отложил все мысли, забивавшие голову, и улыбнулся ей.

– Доброе утро, Анна.

– Доброе утро, милорд, – приободрилась она. Она была очень молода, лет шестнадцать или семнадцать, темноволоса и правда походила на Нелл.

Он взял кувшин, взял у Анны серебряный кубок и снова улыбнулся:

– Я, конечно, герцог Фракейский, Анна, но по утрам предпочитаю костяную посуду, а не серебряную. Она не обжигает пальцы. И я не всегда был богатым.

Она не стала ломаться или извиняться. Просто вышла и вернулась с небольшой костяной чашкой, налила в нее горячего гипокраса. Он чуть приподнял чашку, салютуя ей. Майкл выбрал эту девушку сразу после битвы. Майкл всегда знал, что делает.

Пока разыгрывалась драма с посудой, Тоби проворно одевал его. Он продолжал затягивать шнуровку, даже когда Фрэнсис, ставший теперь офицером, вошел в комнату. Габриэль не говорил с ним, пока выздоравливал. Раны самого Эткорта уже зажили, не оставив и следа.

– Милорд, – поклонился он.

При первой встрече Габриэля называли «милордом» или «капитаном». Потом он позволял перейти на более простое обращение. Он понял, что ввел это правило после появления в жизни Бланш, и тряхнул головой.

– Прочитать? – показал свиток Эткорт. – Копии писем.

– Давай.

Тоби привязывал нижний дублет к шоссам.

Эткорт отпил гипокраса из стакана Габриэля и начал:

– Бунты в Ливиаполисе. Мор. Нужна помощь, немедленно. Ирина. Габриэль выругался.

Вениканский герцог допросил выживших в битве при Гарсе. Король Галле мертв. Лорд д’Абблемон мертв. Правитель Арле мертв. Армия расколота и почти уничтожена. Диких ведет дракон. Цитадель Арле все еще остается в руках людей.

– Когда написано? – спросил Габриэль. Сердце его сжимал ледяной кулак.

– Письмо пришло сегодня, написано вчера. Кто-то отправил почтовую птицу.

– Кто?

– Е.23, - ответил Эткорт, просмотрев пергамент. – Господи, мне нужны очки.

– Ну так заведи себе очки! Е.23 из людей логофета?

– Скорее всего. Нужно спросить Алкея.

– И немедленно. Он должен прочитать оба письма. И, наверное, готовиться к выезду. Еще есть?

– Мор в Харндоне. Рэндом старается изолировать семьи и просит немедленной помощи волшебников.

Габриэль сжимал и разжимал кулаки.

– Твою мать. Я‑то думал, что мы устроим турнир.

– Мастер Смит пришел, – вклинился Тоби.

– Дай руку, – велел дракон.

Габриэль с утра соображал туговато и не сразу понял, что речь идет о серебряной руке. Он протянул ее вперед – неуклюжую, но теплую, – и дракон сжал ее с громким щелчком.

– Несколько часов, – сказал он и ушел.

– Он меня пугает, – заметил Эткорт.

– Он уже почти часть семьи, – улыбнулся Габриэль и пояснил: – Шутка Мурьенов. Меня он тоже пугает.