Старшая ветвь рода помогла отцу утрясти нюансы для поступления, скорее всего, чтобы убрать калеку с глаз долой. В Академии, кроме постоянных физических нагрузок, проходили занятия по математике, физике, тактике, военной и общей истории, этикету и иностранным языкам. Проблем у меня не было только с последним, а вот для усвоения остальных предметов пришлось рвать жилы.

Но к строгому режиму быстро привыкаешь, а постоянные трудности помогли мне не скатиться в депрессию. Военная дисциплина — хотя в дворянской академии всё же были свои нюансы — не дала впасть в апатию. К тому же, после окончания академии на «успешно» меня определили для службы в Иностранный Корпус, базирующийся в Кении.

— Ладно, — прошептал я, вышел с балкона, накинул домашнюю одежду и двинулся в ванную.

Из зеркала на меня смотрел молодой человек с тонкими губами, ёжиком тёмных волос и холодными серыми глазами. Смотрел с осуждением и лёгким презрением, будто спрашивая: «Кто ты такой?». Говорят, когда смотришь на себя в зеркало и не узнаёшь, то это может быть признаком психического расстройства, но что если ты просто живёшь в мире без зеркал? Тогда, наверное, никогда не получится увидеть свою душу.

Наконец, я смог оторвать взгляд от зеркала, включить холодную воду и, не раздумывая, сунуть в неё голову. Стало чуть легче. Нужно привести себя в порядок и сходить за кофе для себя и Фэйт. С ней мы познакомились шесть месяцев назад, когда я в первые выходные на новом месте службы решил купить дисков с фильмами, чтобы было чем заняться.

Побродив по городу около часа, я наткнулся на бродячий рынок Масаи^[12]. Его место стихийно перемещалось вокруг центра города, а рынок открыт только в субботу и воскресенье. Различные украшения, тканые и деревянные изделия, сумки, одежда, книги и тапочки — это лишь малая часть того, что можно купить в Масаи. Но для этого нужно беспощадно торговаться, до боли в висках и потери голоса. За пять дисков с меня хотели содрать тысячу рублей.

Пришлось спорить с наглым метисом, что стало развлечением для местных. Не каждый день можно увидеть офицера Иностранного Корпуса в гражданской форме, который не кричит и размахивает руками, а меланхолично спрашивает цену на всё подряд и замечает, что фильмы на дисках ему, в общем-то, и не очень нужны, но вот если торгаш скинет цену хоть на что-нибудь, например, на кроссовки, на очки без стёкол ну или на диски, то он это купит. Я смог сбить цену до двух сотен.

Девушка, стоявшая справа от палатки торговца, не спускала с нас взгляда. Заметив мою улыбку, лишь по-доброму посмеялась и сказала, что я всё равно переплатил. Вскоре такие посещения стали для меня приятным хобби, способом узнать последние новости и встретиться с Фэйт. Она, как оказалось, приходилась метису сводной сестрой и работала барменом — стоп — барвумен недалеко от моего дома, в Вестланде.

Ох, не думал, что когда-нибудь назову «Западные земли‎»^[13]. Раньше здесь в основном жили иностранные мелкие служащие и рабочие, но в конце прошлого века, из-за стремительного развития города как коммерческого и магического узла, места в центре стало не хватать, цены за аренду начали расти, и многие предприниматели решили перебраться сюда. Район находится в непосредственной близости от городского парка и магического университета. Сейчас кроме некоторых офицеров проживают экспаты и, так называемый, средний класс из местных. Они же называют этот район «Вест», а русское население именует его просто и со вкусом, то есть «Запад». Англицизмы как-то не прижились.

Я вытер лицо полотенцем, надел тапочки и, не хлопая дверью, спустился по лестнице в зал. Прямо здесь было открыто небольшое кафе, в котором сейчас завтракало несколько жильцов. Довольно удобно, что жильцам не приходится покидать территорию этого маленького комплекса и можно позавтракать или пообедать без лишней суеты большого города.

Расположившись за небольшим столиком у окна, я окинул взглядом небольшой дворик с ровно высаженными деревьями и кустарниками.

— Доброе утро, — поздоровалась официантка, как только заметила меня в зале. — Будете завтракать?

— Утро, — ответил я на удивление бодро. — Два двойных латте, пожалуйста.

— С вас двадцать рублей, — с готовностью отчеканила девушка, разглядывая меня лиловыми глазами.

— Вот. — Я передал ей деньги.

Хотя десять минут назад был близок к срыву, сейчас моя осанка и вид отображали лишь уверенность и лёгкую отстранённость. Пожалуй, за это стоит поблагодарить мышечную память и годы под палкой в Императорской академии.

— Спасибо, подождите минутку, — кивнула мне официантка и ушла на кухню варить кофе.

Я осмотрел зал внимательнее, подмечая небольшие детали вокруг. мужчина за соседним столиком, например, рассматривал разворот газеты, на которой красовался портрет неизвестного мне российского дворянина. Как я это понял? Каюсь, цвет кожи. А ещё крупные буквы «Республика‎», красовавшиеся на самом верху страницы, которые были названием российской газеты, довольно популярной в Кении.

Молодая пара кенийцев напротив меня тихонько щебетала о чём-то на русском, обмениваясь смешками и полуулыбками, а из обрывков фраз было сложно составить цельное впечатление о предмете беседы. Впрочем, чужие секреты стоит уважать.

Вообще, русский язык в Кении, а точнее, в Кенийской Свободной Республике, является вторым из трёх официальных, сразу после суахили. А третий — это английский. Хотя очерёдность языков — это дело субъективное, и для гордых британцев английский всегда останется первым.

Российская культура и обычаи стали быстро распространяться на территории Кении-матушки в далёком 1963 году, когда колония перешла нашей стране, образуя надстройку на уже существующем имперском фундаменте. До этого КСР управлялась Британской Империей, как и соседние Танганьика на юге и Уганда на западе. Уганда до сих пор территориально делит с Кенией озеро Ухуру^[14], что с суахили означает «свобода», популярное место отдыха для туристов и местных жителей.

Раньше озеро называлось Виктория, как впрочем и в моём прошлом. Однако ещё в середине прошлого века оно было переименовано, как уступка коренному населению народов меру и кикуйю. Думаю, что смена королевы на свободу, даже в названии озера, далась английской короне и дворянству нелегко. Возникает резонный вопрос, а почему же вообще, после подобных уступок, одна из колоний была передана во владение другой стране? Как говорил преподаватель по общей и военной истории, тут есть один нюанс.

Изначально, Кения была германским протекторатом, но с прибытием в регион Имперской британской восточноафриканской компании, получившей право на управление всеми британскими колониями в Восточной Африке, геополитическая ситуация в регионе начала накаляться. Для того, чтобы предотвратить возможное вооруженное противостояние, Германия заключила с Британией договор о разделе сфер влияния в Африке, и Кения перешла новому владельцу.

По землям местного населения проложили Угандийскую железную дорогу, которая связала Момбасу, бывшую столицу и крупный портовый город, и Кампала, торговый и коммерческий центр на берегу озера Ухуру на территории Уганды. Железная дорога проходит и через Найроби. Строительству железной дороги сопротивлялись многие этнические группы, но их переселяли в резервации в национальных парках, чтобы не мешать строительству.

В начале двадцатого века, центральные горные районы и плодородные земли стали заселять переселенцы из Европы. В этих районах проживал народ кикуйю, который не имел прав на землю. Кикуйю были странствующими фермерами и жили в хижинах, выращивая чай и кофе. Однако, европейские переселенцы при поддержке местных властей ввели налог на хижины, запретили кикуйю выращивать кофе и не стали давать им землю в обмен на их труд, таким образом, фактически, выселяя конкурентов.

Более того, в середине двадцатого века города стремительно развивались и расширялись, занимая всё больше земель коренных этносов. Начались массовые протесты, переросшие в восстания, стихийно вспыхивающие на территории Кении. Для того, чтобы избежать крупного кровопролития, Британии нужно было найти выход из сложившейся ситуации.