Возвращение в поместье вышло довольно забавным – меня встретила огромная толпа народа. Горожане сгрудились вокруг забора и заглядывали внутрь. Стараясь никого не задавить, я направил карету к воротам.

– Откуда люди? – спросил я у Алии, но девушка была ошарашена не меньше моего. – Ладно, с этим разберёмся позже. Почему ворота так долго не открывают?

– Господин Валевский! – нас всё же заметили. Выбежали несколько охранников, оттесняя народ. Наконец ворота открылись, позволяя мне проехать, и стражники бросились выталкивать народ, что пытался проникнуть на территорию поместья следом за нами. Агрессии со стороны толпы я не заметил, скорее любопытство.

– Наставник, объясни, с чего вдруг такое пристальное внимание к нашему поместью? – я спрыгнул с повозки и посмотрел на подоспевшего Густава. Судя по покрасневшим глазам, спал наставник последний раз в прошлом году. Подошёл и Фрэнк Рибери. Коротышка хоть и выглядел бодрячком, но по скованным движениям было видно, что устал. Причём сильно.

– Ваше благородие, с возвращением! – несмотря на усталость, Густав всё же нашёл в себе силы, чтобы меня обнять. – Если вы о толпе – это к госпоже Элеоноре. Она подробней объяснит. Но так да – достали уже конкретно. Уже сутки, как они нас штурмуют.

– Какие-то проблемы?

– Нет, просто… Лучше проходите в дом. Там всё объяснят.

– Ты хоть что-то понимаешь? – спросил я у Алии, но та лишь пожала плечами.

На первый взгляд народа в поместье прибавилось. Многих из тех, кто помогал приводить в порядок траву и кусты, я видел впервые. Однако особого внимания на это не обратил. Раз Густав и Фрэнк ведут себя обычно, значит, всё нормально.

– Макс, ты вернулся! Буквально минуту подожди! – Элеонору я нашёл в рабочем кабинете. Безумно красивая управляющая ставила задачу работникам, чуть ли не на пальцах объясняя им, что нужно делать. Вскоре люди сбежали подальше от страшного владельца поместья, а Элеонора позвонила в колокольчик. В кабинет заглянул какой-то мальчонка.

– Позови Никитина.

– Да, госпожа, – кивнул пострел и тут же исчез.

– Никитина? – я на секунду задумался, и тут снизошло понимание. – Граф Никитин уже здесь?

– Не совсем граф, – послышался знакомый голос. Обернувшись, я увидел бывшего герцога Турбского, облачённого в несвойственную ему простую одежду. – Был неподалёку, услышал, что владелец сего замечательного дома вернулся, и поспешил засвидетельствовать своё почтение своему спасителю.

– Не совсем граф? Это как? – нахмурился я.

– Иногда такое случается. Узурпатор решил, что граф Никитин не имеет права на существование. Если бы ты не рискнул и не встал на защиту меня и моих людей, уже сейчас я предстал бы перед Светом. А так исчез только граф, зато появился виконт Никитин. Живой и сгорающий от желания сделать этот мир чуточку лучше.

– Узурпатор… – протянул я, постепенно начиная понимать, в какую передрягу я умудрился вляпаться.

– Узурпатор, – кивнул теперь уже виконт Никитин. – У него нет права на трон. Нельзя создать что-то хорошее на фундаменте предательства, подлости и трусости. Да, Девалон Шестой был не самым лучшим правителем, но он не заслуживал такой позорной смерти. Оправданий такому нет и быть не может. Это не только мои мысли, виконт. Посмотри на улицу. Сотни людей солидарны с моим мнением. Они не поддерживают текущую власть, и даже постоянные аресты не могут погасить в людях праведный гнев. Узурпатор не имеет права занимать трон Заракской империи. Миральда Лертан – вот единственная законная правительница!

– Разве её не отправили вслед за отцом?

– Узурпатор не смеет тронуть магическую академию. Пока Миральда является студенткой, ей ничего не угрожает. У нас есть всего полгода, чтобы подготовиться к её возвращению на трон.

– Собственно, поэтому я и хочу обсудить наши перспективы и планы, – произнесла Элеонора. – Присаживайтесь, судя по всему, разговор будет долгим.

Шустрый мальчик притащил ещё стульев, воды и закрыл двери. Элеонора перевернула несколько бумаг, сверившись с цифрами, после чего продолжила:

– Вначале опишу текущую ситуацию. Финансовое положение поместья стабилизировалось – Крепость сделала перерасчёт, выплатила всё причитающееся нам золото, и на текущий момент на нашем счёте находится семнадцать тысяч триста двадцать золотых. Этого нам должно хватить на ближайший год даже по меркам столичных цен. Склянка уже развернул производство…

– Склянка? Не Любомир? – перебил я управляющую.

– Он решил полностью отказаться от прошлого, и я его понимаю. Так что да – Склянка. Точно так же, как Буравчик, а не Алехандро Сервольский, Баламут, а не Фрэнк Рибери. Я, кстати, тоже подумываю о том, чтобы вернуться к Графине. Элеонора Берзонская была убита восемь лет назад. Вернёмся к делам. Производство развёрнуто, мы изготовили первую партию эликсиров, и нам даже не пришлось договариваться с торговыми лавками. Стоило разместить всё неподалёку от поместья, как набежавшие сюда люди размели всё даже по завышенной цене. Сегодняшняя партия уже отправилась на торговую точку, и, как мне доложили, ещё утром было продано две трети всех эликсиров. Теперь о том, что меня больше всего беспокоит – вчера численный состав нашего поместья увеличился на семьдесят два человека. Семьи виконтов и их слуги. Я не умаляю достоинства явившихся к нам людей, но мне совершенно некуда их сейчас пристроить. У нас нет жилплощади, людям приходится ютиться по пять-семь человек в комнате. Вариант со съёмом гостиницы отметается сразу – слишком дорого и далеко. К тому же придётся проходить через оголтелую толпу безумцев, что окружили поместье. Нужно строить дополнительный жилой дом, но на такое моих полномочий не хватает. Это значительные траты. Как ресурсов, так и времени.

– Сколько всего сейчас в поместье людей?

– Сто тридцать семь человек, – шокировала меня Элеонора. – И только треть из них пригодна для работы здесь и сейчас. Остальным нужно дополнительное обучение, а некоторым и вовсе начальное. У нас двенадцать детей в возрасте до десяти лет. Алексий Снор взял на себя задачу по их обучению, но ему нужны учебники. Это тоже траты, которые необходимо согласовать.

– Верховный епископ заявил, что выявление обращённых является долгом любого ходящего в Свете человека, и платить за это Крепость не будет, – произнесла Алия. – Так что на этом заработать не получится.

– Пусть тогда сами их и ловят, – недовольно пробурчал я. Идея мне нравилась, но, раз Крепость решила показать свой характер, мне следует ответить ей тем же.

– Я мог бы сказать, что пришёл в поместье не с пустыми руками, но это не так. Узурпатор забрал у меня и моих людей всё, кроме жизни. Ничего, это ему ещё аукнется, – в голосе виконта Никитина чувствовалась целеустремлённость фанатика, что не остановится ни перед чем.

– Собственно, мы подошли к нашей основной проблеме. Люди, что собрались вокруг поместья и иногда пытались прорваться внутрь. Те, кто видит в виконте Никитине символ чистоты и чести. Мелкие аристократы, простые горожане, даже крестьяне из окрестных сёл. Всем хочется прикоснуться к символу борьбы. Неважно, какой борьбы, главное, чтобы не сидеть на месте. Герцога Турбского помнят многие, как и то, что он сделал для империи. Центральный регион очень хорошо поднялся по сравнению с остальными.

– И насколько всё плохо? – спросил я.

– Ужасно. Постоянно подходят новые люди, стражники отлавливают наиболее ретивых и голосистых, но на всех у них не хватит тюрем. Наша охрана вторые сутки на ногах, все на взводе. Пришлые мочатся прямо возле забора, срут там же. Прошу меня извинить за грубые слова, но я тоже уже устала. Ночью к нам пытались пробраться воры, чтобы под шумок уволочь коней. Их поймали, так это оказались обычные крестьяне. Я устала уговаривать виконта Никитина сходить к толпе и попросить её разойтись. Его будут слушать. Меня – нет. Тебя – нет. Никого не станут слушать, кроме символа.

– Люди имеют право выражать свою волю всегда и везде, – заявил Никитин. – Максимилиан спас мне жизнь не просто так – он тоже не согласен с тем произволом, который творит узурпатор. Вместе мы сможем собрать достаточно сил, чтобы…