Выбрав несколько платьев, я отправляюсь в примерочную. Освободившись от свитера и джинсов и облачившись в изящный шелк, облегающий мое стройное тело, долго смотрю на свое отражение. Не верится, что это я. Когда-то меняла гардероб каждую неделю. В одном и том же не выходила дважды. Знаю, что даже Ольга подворовывала, потому что я не считала, сколько у меня нарядов. Я в них тонула.

– Элечка, ну как? Можно посмотреть? – Няня приоткрывает ширму и окидывает меня восхищенным взглядом. – Какая же ты красавица!

– Красное… Не броско?

– Ты же любишь быть в центре внимания.

– Любила, – вздыхаю с огорчением и снимаю платье.

Примеряю другое – фиалковое. С открытыми плечами и пышным низом выше колена. Кокетливое. Милое.

– Это лучше, правда? – спрашиваю, уже воодушевившись.

– Они оба тебе идут.

Ладонями вожу по гладкой ткани и предвкушаю, как ошеломлю Никиту. У меня и туфли подходящие есть. И клатч. И украшений гора.

– Спросим мужское мнение? – осторожно интересуется няня.

– Чье?

– Самира? Пусть скажет, какое лучше.

Еще бы я с его мнением не считалась! Все равно куплю оба! Белое даже примерять не буду. Не невеста же.

Тянусь к молнии сбоку, и вдруг меня осеняет. Этого Самира ничем из равновесия не вывести. Думает, не справлюсь с ним. Не придумаю, как на место поставить. Ох, и плохо же он меня знает!

– А позови его! – соглашаюсь с няней.

Кивнув, она мчится в торговый зал, а я задергиваю ширму и быстро снимаю платье. Остаюсь лишь в белоснежном кружевном белье. Фигура у меня даже после похудения аппетитная. На вечеринках у бассейна все парни были моими. Трудно отвести взгляд от упругого животика, аккуратной высокой груди и крутых бедер. Еще труднее, когда знаешь, что все это под строжайшим запретом. Вот пусть и Самир дар речи потеряет. Тронуть меня не посмеет, зато впредь будет вспоминать это всякий раз, когда на меня взглянет. Все его разговорчики сразу к минимуму сведутся, и смелости убавится.

Приближающиеся мерные шаги останавливают мое сердце. Замираю, уставившись на свое отражение. Жду. Дышать перестаю. Грудь от волнения капканом сдавливает.

Ширма отодвигается рывком, но мне удается сохранить холодный самоконтроль. Не вздрагиваю. Молча и вызывающе смотрю на отражение Самира. На его лицо, приобретшее маску парафиновой текстуры.

Он сглатывает. Кадык взметается вверх и опускается. В глазах загораются огни. Осоловелый взгляд скользит по моей спине и бедрам, грузно поднимается и цепляется за отражение груди.

Стою, не двигаясь и молясь, чтобы ушел. Уволился. Уехал. Исчез. Потому что до греха доводит. Электризует меня. Покой рушит.

Не уходит. Напротив, шаг вперед делает. Резко оборачиваюсь, не зная, чем прикрыть себя. Спиной жмусь в угол, где он меня и блокирует. Нависает сверху, дыша, как загнанный зверь – сбивчиво, отрывисто, хрипло. Желваки перекатывают от злости. В глазах клубится исступление.

Плечом прилипаю к холодному зеркалу, но обжигаюсь об него. Кажется, тут все накалено и полыхает. Бьющейся в клетке мышкой смотрю Самиру в глаза и ни слова произнести не могу. Горло невидимой удавкой перетянуто.

Он склоняется, обдавая мой висок горячим дыханием. Губами спускается к уху, глубоко вдыхает запах моих волос и шепчет:

– Ты только что себе хуже сделала, принцесса. Потому что теперь ты от меня точно не избавишься.

Осколки… Ранящие насквозь. Вонзающиеся в мои глаза, губы, грудь. Именно такой эффект производит плотоядный взгляд Самира. Я не отшила его своим глупым, необдуманным поступком. Я раздразнила хищника. Куском свежего мяса у него перед носом потрясла, забыв, что он не скован цепями. Пленница-то по-прежнему я. Я перед ним безоружна.

– Выметайся, – шиплю дрогнувшим голосом.

Блеск в его глазах становится ярче. Туман рассеивается. Он медленно пятится, продолжая мазать по мне взглядом. Насмехается, демонстрируя свою власть и мое бесправие.

– Возьмите белое, – кивает на платье, которое я так и не примерила. – В нем вы божественны, Элла Валентиновна.

Дьявол. Сущий дьявол – вот кто этот Самир!

Едва за ним задергивается ширма, как я стекаю спиной по зеркалу. Опускаюсь на корточки и дрожащими руками достаю из кармана джинсов его анкету. Телефон разблокирую с трудом. Перед глазами все плывет: то ли от осознания своего очередного позорного поражения, то ли от страха. Фотографирую анкету как можно четче и отправляю Никите.

Я должна была дождаться, пока он первым позвонит или напишет. После шести месяцев игнора эгоистично начинать общение с просьбы, но больше мне обратиться не к кому.

«Привет, Ник! Помнишь Самира, моего телохранителя? Мог бы ты навести о нем справки без лишнего шума?»

«Привет! Что-то случилось? Ты где? За тобой приехать?»

«Я с няней, не волнуйся. Может, у меня паранойя, но я боюсь, что в агентстве отца могли обмануть, и Самир не тот, за кого себя выдает. Если попрошу Руслана, он сдаст меня Богдану, а тот отцу. Сам понимаешь…»

«Ок. Все сделаю. Если еще что-то нужно, не стесняйся».

«Нет, спасибо. Только не тяни. Пожалуйста».

Никита присылает смайлик с пальцем вверх, и я прикрываю глаза, выдохнув. Раньше мы чатились часами, перебирая все смайлики и стикеры, засыпая друг друга романтичными гифками и признаниями. Сегодня я не смею даже мечтать, чтобы Никита написал «Люблю тебя». Впрочем, вряд ли мне это уже нужно. Отвыкла я от него. Испытываю к нему нежные чувства, но они ближе к тем, которые я испытываю к Богдану и Руслану. Я помню его поцелуи, ласки, тепло рук, шепот, запах. Я скучала по ним, сгорая от желания написать, позвонить. Я глотала слезы по ночам, перечеркивая прошлое. И видимо, выгорело. Осталось выжженное пятно и мелкий тлеющий уголек, из которого уже не раздуть пламя. Какой-то стоп-кран сработал. Теперь мне остается только надеяться, что Никита согласится быть мне лишь другом.

Я запоминаю время, прежде чем экран мобильника тухнет. В безотчетном трансе упаковываю себя в джинсы и свитер, говорю консультанту, что беру все выбранные платья, рассчитываюсь на кассе и, не глядя на Самира, покидаю магазин.

Только семьдесят две минуты спустя я оказываюсь дома. Няня, чувствуя себя неловко из-за нашего с Самиром молчания, сразу оставляет нас.

– Отнесу пакеты в твою комнату.

Отставив сумку, снимаю шубу и чувствую кипяток мужских рук на своих плечах. Вздрагиваю, затаив дыхание. Самир стягивает с меня рукава и убирает шубу в гардеробный шкаф.

– Спасибо, – произношу сдавленно.

Не отвечает. Безмолвно глазами сверлит мою спину.

Снимаю сапоги, надеваю домашние балетки и замечаю счастливую Ольгу, высунувшуюся в фойе. Я не стала бы так радоваться на ее месте, опоздав на работу. Но совсем не хочется сейчас устраивать ей выговор.

– Элла Валентиновна, у нас гости!

Раз говорит «у нас», значит, ей гость тоже мил. Нетрудно догадаться, кто соизволил навестить меня. Тот, кто пообещался еще вчера.

– Руслан! – Ольга готова в ладоши захлопать. Наверняка уже что-нибудь печет, намереваясь покорить его через вкуснятину.

Не представляю, что в голове этой девицы? На что она рассчитывает? Что Руслан женится на ней? Наивное дитя. У Руслана таких ухажерок десятки. Но он же не совсем дебил. Понимает, что о серьезности этих отношений и речи быть не может. Ни Богдан, ни отец не примут такой выбор. Вряд ли Руслан пожертвует семьей и наследством ради домработницы.

– Дай-ка угадаю, он в тренажерке? – предполагаю, зная его любимое место в доме.

Ольга кивает.

– Сообщу ему, что вы вернулись.

– Не надо. Занимайся своими делами.

Улыбка на ее лице меркнет. Я безжалостно лишила ее причины повертеться перед Русланом.

– И поправь униформу. У тебя верхние пуговицы расстегнулись, – указываю ей на оголившийся больше положенного бюст.

Совсем потеряв настроение, она застегивает пуговицы и скрывается за дверью кухни.

Самир так и стоит за моей спиной. Я делаю шаг вперед и чувствую, что он тоже сдвигается с места. Следует по пятам, не переставая взглядом жечь во мне дыру.