– Не хотел вас напугать, – произносит он негромко, хрипло и провокационно, – Элла Валентиновна.

– Вы вовсе не напугали, – вру, сжимаясь в комок.

– Какую комнату я могу занять?

Я замечаю небольшую сумку в его руке и задерживаю взгляд на венах под смуглой кожей. Он кулаком бетонную стену пробьет и не поморщится.

– Где вам будет удобно, – пищу, позвоночником упираясь в холодное окно.

– Позволите мне осмотреться? Комната с хорошим обзором – идеальный вариант в защите хрупкой леди.

– Я не хрупкая, – спорю, напрягшись. Собственно, и не леди. С Никитой у нас все случилось еще год назад. Прикусываю язык, уловив усмешку в его чертовски пронзительных глазах.

– Валентин Борисович сказал, вы проявили инициативу устроить мне экскурсию. Я буду рад от вас узнать о сильных и слабых сторонах.

– У меня нет слабых сторон, – продолжаю зло.

– Я о доме, Элла Валентиновна.

Чувствую себя круглой идиоткой. Трудно сконцентрироваться и уловить суть разговора, когда от одного вида этого Самира подкашиваются колени.

Да уж, отец постарался. Как мне вернуться к обычной жизни в компании этого быка? От меня люди разбегаться будут, опасаясь, что он ненароком заденет их плечом или испепелит взглядом.

– Итак, – возвращает он меня к нашей первой и весьма странной беседе, – с чего начнем?

– А вы что хотите для начала посмотреть? – уточняю, чтобы не терять время.

Самир делает шаг вперед, едва ли не наступая на носки моих балеток. Не оставляет между нами и десяти сантиметров, вынуждая меня замереть от неловкости и ужаса. Смотрю на него снизу-вверх и жду броска кобры. Он чуть склоняет голову, изучая меня и взглядом выбивая цифры на ценнике. Склоняется еще ниже, понижает голос до утробного шипения и отвечает:

– Вашу комнату.

Вокруг воцаряется вязкая тишина. Зловещая. Обманчивая. Ведь я знаю, что няня и горничная где-то за углом. Затаившись, подглядывают, подслушивают, чтобы потом перемыть кости хозяевам.

Единственный звук – хруст нового костюма Самира – восстанавливает во мне распавшийся на осколки рассудок, стоит ему поднять тяжелую руку и ладонью упереться в стекло над моим плечом. Его пряный парфюм настолько приятен, что я делаю глубокий вдох.

– Холодное, Элла Валентиновна. Не прислоняйтесь. Берегите себя.

Его пальцы вольно ложатся на мое плечо. Чуть сдавливают, отводя меня от окна. Сильные, цепкие. Я пристально смотрю в его синие глаза под густыми прямыми бровями и поражаюсь его общительности и галантности. С виду и не скажешь, что эта громадина стальных мышц способна на внятную речь, адекватные мысли и схематичное решение вопросов.

Жар от его ладони я чувствую даже сквозь шерсть свитера. Гибельный. Согревающий. Он раскаляется, течет потоком бодрящей энергии вниз по руке, уходит в кончики пальцев.

Не мужчина, а магнит с двумя полюсами. Дрожу от желания сбежать и досадую, когда он отнимает от меня руку.

– Так вы проводите меня? – спрашивает без намека на улыбку.

Я собираю часть себя во что-то более-менее живое и киваю на лестницу.

– Идемте.

Самир пропускает меня вперед и следует по пятам. Медленно поднимаясь по ступеням, я оборачиваюсь через плечо. Страх. Скованность. Смятение. Дикий восторг этим редчайшим мужчиной. Я не знаю, что тянет меня к нему? Что отталкивает? Знаю только одно: отныне он – моя тень.

– Здесь четыре спальни, – объясняю, указывая в коридор второго этажа. – Там отцовская и две свободные. Можете занять любую.

– Выходит, это ваша? – Самир останавливается у двери, которую я давно воспринимаю, как крышку гроба.

– Временно. Раньше я жила на третьем этаже. Он весь был моим.

– Больше туда не поднимаетесь?

– Нет настроения. – Я открываю дверь и вхожу в свою комнату.

Самир, не дожидаясь приглашения, тоже переступает порог.

Оставив сумку на полу, прямиком шагает к окнам. Действует смело, профессионально, по-хозяйски. Отодвигает портьеры, бдительно изучает вид из окна, смотрит вдаль, за забор, пока я, замерев на месте, разглядываю его профиль.

Невероятный мужчина. С него можно писать потрясающие картины, которые вызовут мурашки у женщин и трепет у мужчин. И хотя я не люблю небритость, густая черная щетина Самиру идет. Будто окончательный штрих, подчеркивающий его мужественность и неустрашимость.

– Что-то не так, Элла Валентиновна?

Заметил, что пялюсь на него. От неловкости отворачиваюсь. Комната у меня просторная, но вмиг сужается. Потолок будто ниже становится. Здесь слишком много Самира. Во всех смыслах.

Обнимаю плечи руками. Возвращаю взгляд к его лицу. Не красавец, но есть в нем что-то притягательное. Какой-то шарм. Глубокий. Таинственный.

– Как мне к вам обращаться? – спрашиваю, признав, что нам с ним придется много времени провести вместе.

– На «ты». Просто Самир.

– Окей, – вздыхаю. – Как обзор?

Самир чуть поворачивает корпус, окидывает взглядом комнату и отвечает:

– Мне будет удобно на той софе.

Моя голова непроизвольно поворачивается к дивану у стены. Он что, действительно собирается жить в моей комнате? Хам!

– Смешная шутка. – Пытаюсь улыбнуться, но мышцы лица лишь судорогой сводит.

– Я не шучу, Элла Валентиновна. – Его глаза упираются в меня, невидимыми нитями опутывая мое тело. – Подойдите сюда. – Приглашающе протягивает вперед руку.

Господи Иисусе! Ко мне за последние полгода из мужчин только отец и брат прикасались. Осторожно, бережно. Времена, когда я на вечеринках могла ради фотографий обниматься с парнями, в прошлом. Сегодня я едва борюсь с паникой, стоит кому-то из наших работников мимо меня пройти. В каждом мужчине вижу того непойманного похитителя. Вижу заказчика. И не успокоюсь, пока на него (или их, если это разные сволочи) не наденут наручники. Пока за его спиной не закроется тюремная решетка.

Я игнорирую ладонь Самира и протискиваюсь между ним и окном. Спиной чувствую его жар и сжимаюсь.

– Смотрите. – Его рука появляется поверх моего плеча, палец тычет в стекло. – Оттуда ваш особняк как на ладони. Опытному снайперу с крутой винтовкой не проблема проникнуть в каждое окно этого крыла. Оттуда, – он указывает на софу, – мне окно прекрасно видно. Я даже ночью наблюдать смогу.

Самир отходит от меня, и я позволяю себе рассмотреть его походку – твердую, равномерную, отчасти царственную. Берет свою сумку, ставит на край стола и звякает молнией. Моему взору предстает оптический прицел. Что-то подкрутив в его механизме, Самир возвращается к окну и локтем касается моего плеча, когда всматривается вдаль. Я отстраняюсь. Достаточно его прикосновения в фойе.

– Сами посмотрите. – Подает мне прицел.

– Нет, спасибо, я вам верю.

– Вот так сразу?

Мне показалось, или в его голосе проскользнула усмешка?

Резко оборачиваюсь, вперив в него жесткий взгляд. Он снова склоняет голову. Выжидающе. Издевательски.

– Отец не нанял бы сомнительного человека, – отвечаю громко и внятно.

– Значит, вы не против моего проживания в вашей комнате?

– Живите. Я перееду в другую.

– Только если я разрешу.

Меня захлестывает возмущение. Кто дал ему право распоряжаться моей жизнью? Ведет себя как хозяин дома, в котором гостья – я, а не он!

Открываю рот, чтобы нагрубить, но выдыхаю. А смысл, собственно, сопротивляться? Какая разница, в какой комнате я буду жить, и с кем? Краше мои дни не станут. Тьма не развеется.

Уголок его губ дергается. Победоносно. Торжествующе.

Отставив прицел на полку шкафа, Самир двумя пальцами расстегивает пиджак. Я замираю, заметив ремни наплечной кобуры, а он совершенно расслабленно интересуется:

– Где тут ванная? Хочу принять душ. От меня, наверное, разит потом. Я не успел помыться после утренней тренировки. Боялся опоздать в первый рабочий день.

– Нет, не разит, – мотаю головой, думая, может, у меня с обонянием что-то не то? Или он врет, что занимался? Хотя нет, такой бугай точно тренируется двадцать четыре на семь. Все-таки чувства подводят: умираю же. От него, наверное, несет, как от коня. – Там ванная. – Глазами стреляю за его спину.