– Только раз, перед тем как я уйду. – Она отвела глаза в полной растерянности, но когда их взгляды снова встретились, уже увереннее добавила: – У меня такое чувство, что я умру, если не смогу к тебе прикоснуться, а ты не прикоснешься ко мне.

– Я буду счастлив трогать тебя всю, где скажешь, – прошептал он.

– Только в меня нельзя кончать, – твердо заявила она. Он вскинул брови, задержав на ней долгий взгляд:

– Это приказ?

Раскрасневшаяся и разгоряченная его откровенной чувственностью, она все же нашла в себе силы ответить:

– Да, приказ.

Он расплылся в широкой улыбке, мальчишеской и вызывающей.

– Меня это устраивает. – Он обвел комнату взглядом. – Предпочитаешь пойти в постель?

Она покачала головой.

– Тогда позволь предложить диванчик у окна. Уже зажглись звезды.

– Как романтично! – Ее голос дрогнул от нетерпения.

– Это действительно так. Вот увидишь. – Заметив ее смущение, он мягко добавил: – Не торопись.

В ее глазах блеснул огонек сомнения. «

– Возможно, мы совершаем ошибку.

Трикси вскочила из-за стола и отошла в сторону.

Он не пошевелился. Она напоминала норовистую кобылу, чувствительную и нервную. Она не сознавала всю силу своей страсти. И это еще больше возбуждало.

– Вообще-то я этим не занимаюсь, – промолвила Трикси, держась поодаль.

– Знаю.

– Я не проститутка.

– Знаю. Ты – Беатрикс Гросвенор из Кента.

– Не понимаю, что на меня нашло. После всего, что мне пришлось сегодня пережить, – сказала она с брезгливостью. Смерть Ланжелье Паша воспринял спокойно и деловито осведомился:

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз спала с мужчиной?

– Немало. – В ее голосе прозвучали нотки сарказма.

– Я так и подумал. И все же, как давно это было?

– Два года назад.

Зов плоти заставил его выпрямиться на стуле.

– Да, многовато, – ошеломленно проговорил он, не в силах себе представить, как можно прожить два года с неудовлетворенным желанием.

– Мне тоже так кажется.

– Ничего, это дело поправимое.

– Значит, мне не следует беспокоиться по поводу…

– Чего бы то ни было, – договорил он за нее. – Это всего лишь сладострастие.

– А если я не смогу не тревожиться?

– Не стоит. Это всего лишь физическое удовольствие.

– Как легко ты об этом говоришь!

– Все на самом деле легко, милая. Забудь о приличиях. Побалуй себя.

– Значит, я просто должна поддаться плотскому влечению? – Смущенная, она задумалась над возможностью совершить столь безнравственный поступок с этим совершенно посторонним для нее мужчиной. Безнаказанно ей это не пройдет.

– Почему бы и нет? Я предлагаю тебе удовлетворение, и не нужно ни о чем беспокоиться, – заметил он мягко. – Ничего дурного не случится. Уверяю тебя. – Человек трезвого ума, он знал, что глупо бояться мистического возмездия. Неприятностей можно ждать только от людей. Но даже с этим он мог с легкостью справиться.

– Но где гарантии, что я смогу оставаться спокойной? Не мучиться угрызениями совести?

«Неужели она не поняла, что, задав этот вопрос, сдала свои позиции?» – удивился он. Однако торопить события не собирался.

– Ты беспокоишься о сыне? – Да.

– Это всего лишь одна ночь. – Он сдвинул брови. – Или тот другой…

– Нет, нет, конечно, нет.

– В любом случае на меня можно положиться. Возникла короткая пауза, и в тишине стало слышно, как снаружи завывает ветер.

– Прошу прощения, – наконец произнесла она. Никогда еще она не оказывалась в столь щекотливой ситуации, слепо повинуясь плотскому желанию. Она искала и не находила никакого оправдания, никакого логического обоснования, никаких смягчающих обстоятельств. – Тебя, должно быть, это раздражает?

– Отнюдь. – Паша догадался, что она нуждается в поддержке, чтобы снять моральные ограничения, терзавшие ее совесть. – Позволь мне по крайней мере показать тебе звезды, – предложил он, вставая со стула. – В этом нет ничего опасного.

Он взял из ведерка со льдом бутылку шампанского.

– Все это довольно странно.

– Ничего. Не обращай внимания. – Его голос прозвучал тепло и искренне. – Идем! – Он протянул ей руку. – Посидим, посмотрим, виден ли сегодня Орион.

Она сознавала, что должна отказаться; этого требовали светские условности и правила приличия. Как-никак она порядочная женщина. Но близость Паши ее искушала, а незнакомая мощная пульсация внутри заставляла презреть привычные ограничения. Как женщина, познавшая в своей жизни всего двух мужчин – первый был чудовищем, а второй – другом, – она усомнилась в своем душевном здоровье, с новой силой ощутив желание, когда Паша протянул ей руку.

Ее рука взмыла вверх, ему навстречу. Их пальцы соприкоснулись, и его ладонь нежно сомкнулась вокруг ее ладони, согрев ее своим теплом. Волшебное, волнующее ощущение разлилось по ее телу.

– Какая маленькая у тебя ладошка.

Он наклонился и легонько провел губами по костяшкам ее пальцев. Потом заглянул в ее фиалковые глаза и он прочел в них всю силу ее желания.

– Я не причиню тебе боли, – ласково произнес он. – Моя страсть будет нежной.

От этих слов у нее подогнулись колени и закружилась голова. Паша на лету подхватил ее.

– Это невозможно.

Ее поразила необычность собственной реакции. Она чувствовала себя как пьяная. Он держал ее, крепко прижав к своему могучему телу, и его физическое возбуждение больше не было для нее тайной.

– Поцелуй меня, – прошептал он.

Ей стоило огромных усилий ответить «нет».

Но в глазах ее отразилась страсть, которую он уже видел бессчетное множество раз.

Он прильнул губами к ее губам. Сгорая от нетерпения, Паша начал обратный отсчет от сотни, потому что столь нерешительная дама вынуждала его соблюсти ритуал ухаживания. Это, в свою очередь, требовало от него невероятной выдержки и самоконтроля. Но он успел досчитать только до восьмидесяти восьми, когда Трикси ответила на его поцелуй. Он потянул ее к диванчику, опустился на него и усадил ее к себе на колени.

– Сегодня звезды светят для тебя. – Обведя небо взглядом, он поставил бутылку с шампанским на подоконник. – И Орион тоже вышел на вахту, – добавил он, обдав ее теплым дыханием.

– Он поможет мне утолить мои непристойные желания?

– Если захочешь, – ответил Паша ласково.

Она посмотрела в окно на мерцающее бриллиантовым блеском небо. Затем перевела взгляд на Пашу и улыбнулась:

– Наверное, я со своей неуверенностью кажусь тебе маленькой девочкой.

– Скорее добродетельной, только не маленькой, . – заметил он мягко.

Ее полная грудь и крутые бедра не имели ничего общего с незрелыми формами юной девочки, а жаркая реакция скорее была присуща пленительной женщине.

– Я даже не знаю, как вести себя в подобной ситуации, и очень боюсь тебя разочаровать, – произнесла она виноватым тоном.

Паша довольно хмыкнул.

– Не надо ничего передо мной разыгрывать. Я просто хочу получить удовольствие. Будь сама собой.

– Это хорошо, учитывая мою неопытность.

Паша недоумевал. Вдова с ребенком, прижитым в любви, едва ли может оказаться неопытной. Он провел пальцем по кружевной отделке ее платья.

– Давай снимем одежду. Я давно об этом мечтаю.

– А я давно нахожу тебя неотразимым, – вздохнула она. – Как тебе это удается?

– Что именно? – Его улыбка была ангельской, а в голосе звучало сладострастие.

– Вызывать у меня такие чувства, – прошептала она, когда он с трепетом принялся расстегивать пуговицы ее лифа.

– Сегодня светят звезды, – пошутил он. – Я здесь ни при чем.

– Значит, это звезды лишают меня покоя? А не это? – Сидя у него на коленях, она выпрямилась и пробежала пальцами по выпуклости его брюк. Ее ладонь обжег жар его возбуждения.

Паша снова начал считать и уже не знал, кто из них в данный момент более неопытен. Он потерял над собой контроль, словно зеленый юнец, чего с ним практически не случалось. Он затаил дыхание, как в тот первый раз, когда его, четырнадцатилетнего, заманила в свою постель горничная матери.