– Мы могли бы устроиться здесь, – настаивал он, уловив в ее тоне нотки вожделения.

– Здесь? – повторила Трикси с изумлением.

– Да, здесь. До Кале еще десять часов езды.

– Десять часов… – Она осеклась, обдав его горячим дыханием.

– Никто нас не побеспокоит, если я опущу шторки.

Она ощутила зов похоти, словно осознанная ею восхитительная возможность мгновенно проникла и в охваченную волнением плоть.

– Никто?

– Ни одна душа. – Он протянул руку к шторке, и свет солнца исчез.

Трепет предвкушения разогревал ее чувства, отзываясь между ног пульсирующей дрожью, усиливающейся по мере того, как в экипаже становилось темнее.

– Нас не побеспокоят даже на следующей почтовой станции?

– Даже там.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно, – подтвердил Паша. Его слуги были хорошо вышколены. – Хочешь выпить немного вина?

– Думаю, не стоит.

По тому, как натянулись его брюки из тонкой шерстяной ткани, она безошибочно распознала признаки его возбуждения.

Перехватив ее взгляд, Паша спросил:

– Тогда, быть может, что-то другое?

– Если не возражаешь, – прошептала она, потрясенная силой охватившего ее вожделения.

– Господи, конечно, нет. Я мечтал об этом весь день. – Он отставил бутылку, обхватил Трикси за талию и усадил к себе на колени. – Я думал, ты и не вспомнишь об этом. – Разыгрывая джентльмена, он на самом деле едва сдерживал внутренний пожар. – В таком случае, – прошептал он у ее уха, обдав теплом своего дыхания, – давай расстегнем платье.

Он вынул из петельки первую перламутровую пуговку, и Трикси вздрогнула, не в силах сопротивляться могучему зову похоти. Она отчаянно попыталась обуздать свои желания. Занятие любовью в экипаже представлялось ей не только легкомысленным, но и извращенным.

– Может, не стоит, – попыталась она возразить, но в этот момент, расстегнув еще одну пуговичку, Пашины пальцы скользнули в ложбину на ее груди. Его собственнический жест живо напомнил ей о выданной ему прошлой ночью лицензии на право обладать ее телом.

– Тебе будет удобнее без платья. – Паша расстегнул все пуговицы. – И твое тело станет доступнее для совокупления.

Его слова отдавали вульгарностью, однако это не покоробило Трикси. Напротив, пульсирующее биение между ног усилилось. Неуемное плотское желание не укладывалось в рамки респектабельности. Истекая соком, она была готова на все.

– Мы оба знаем, как сильно тебе это нравится.

Он приподнял ее, чтобы сменить позу, и, повернув, усадил верхом себе на колени, сделав еще более доступной. Его возбужденная плоть уперлась ей в ягодицы. Она потерлась о его соблазнительную твердость.

– Как ты выдержала два года? – прошептал он, вытаскивая из рукавов ее руки и спустив платье с плеч.

Он поймал на себе знойный взгляд ее затуманенных фиалковых глаз.

– Я ждала тебя.

– Как мило. – Он приподнял на ней юбки, обнажил розовые бедра и пух на лобке. Погладив золотые волосы, он прошептал:

– Я позабочусь о тебе.

От сладкого обещания и нежного прикосновения его руки Трикси затрепетала, а когда его палец заскользил по влажным складкам, а затем проник внутрь ее словно пронзила молния.

Из-за неплотно прикрытых штор в салон экипажа просачивались нити света, наполняя его рассеянным сиянием заходящего солнца, зажигаясь в глазах Трикси сладострастным огнем. В закатных лучах ее белая кожа казалась золотистой.

– Мне нравится, что ты ждала меня, – задышал он ей в ухо, еще глубже погружая палец. Присоединив к нему второй, он ласкал ее гладкие стенки с таким искусством, что у нее захватило дух. Всхлипнув, она изогнулась под его рукой, желая, чтобы он вошел в нее и проделал с ней все то, на что только он один был способен. Она нащупала пуговицы на его брюках и расстегнула первую, за ней еще одну, потом еще. Накал ее страсти стремительно нарастал, как и скорость, с которой неслись лошади. Ритмичное покачивание коляски лишь увеличивало наслаждение.

– Что, игра окончена, приступим к делу? – Очень довольный, Паша убрал руку.

– А ты возражаешь?

Она смотрела на него без признаков кокетства, с неприкрытым сластолюбием в глазах.

– Возражаю ли я совокупиться с тобой? А ты как думаешь?

– Я думаю, что ты готов совокупляться с кем угодно и где угодно, но в данный момент тебе подвернулась я.

Собственная дерзость ее испугала. Вот к чему приводит столкновение с откровенной сексуальностью Паши Дюра. Рядом с ним женщина становится разнузданной. Но ее слова, похоже, его особенно не шокировали. Вероятно, он уже много раз слышал подобное. Незначительное замешательство тут же сменилось любопытством.

– Ты похожа на девственницу, вырвавшуюся из монастыря на свободу. – Его голос с бархатной хрипотцой был исполнен жаркой истомы.

– Я хочу получить то, что ты можешь мне дать. Трикси чувствовала себя неуверенной девственницей, осознав слишком сильно, что желает его.

– Тогда нам стоит проверить, сможем ли мы его определить, – он извлек свое мужское достоинство наружу, – по месту назначения.

Паша находился в состоянии сильного возбуждения, и Трикси подумала, что лишилась разума, раз жаждет поместить это устрашающее оружие в свои ножны.

Словно прочитав ее мысли, он понял, что ей нужна ласка, и скользнул рукой вниз по ее бедру. Возможно, он всегда поступал так, когда женщины видели его во всей неприкрытой внушительной красе.

От его прикосновения она вздрогнула. По спине поползли мурашки.

– Я не сделаю тебе больно.

Ее реакция ввела его в заблуждение. Нет, он не причинит ей боли. Паша Дюра знал, как сделать удовольствие максимальным и продлить его.

Воплощение сексуального совершенства, он обнял ее за талию и бережно приподнял, поставив на колени, затем осторожно опустил вниз. Точно выбрав направление, он позволил ей медленно оседлать своего вздыбившегося зверя. Яростная пульсация у нее между ног достигла апогея, затмив все остальные ощущения.

– Ты само совершенство, – прошептал он, погрузившись в нее до предела и ощущая ее каждой клеточкой своего существа. – Мы идеально подходим друг другу.

– Тогда оставайся, – вырвался ее едва уловимый вздох, растворившийся в золотистом свете.

Ее переполнило чувство невыразимого блаженства.

– Я останусь. – «По крайней мере до тех пор, пока не пройдет это испепеляющее сексуальное влечение», – подумал он, медленно приподнимая ее тело. Не совсем логическое умозаключение для настоящего момента. – Ты чертовски соблазнительна.

– Это ты виноват.

«Или какие-то магические чары», – решила она, опускаясь на его жезл.

– Мы оба, – уточнил он. Искушенный в любовных утехах, он чувствовал, что его пылкая страсть к этой блондинке с фиалковыми глазами нечто из ряда вон выходящее. Опустив ее бедра вниз, он удержал ее на месте и погрузился в нее, давая возможность сполна ощутить то, что находилось внутри. – Ты так и останешься сидеть со мной до самого Кале, – прошептал он.

Это будет райским блаженством, если только она не умрет от экстаза. Ее опустошительное желание обострилось до крайности, и ее тело в его руках дрожало от нетерпения. Качнувшись вверх, он заставил себя еще глубже проникнуть в ее пылающие огнем недра, где пульсировало алчущее ядро ее естества, затмевавшее разум, и в следующий миг довел до продолжительного экстаза. Тяжело дыша и всхлипывая, она едва не лишилась чувств.

– Ты любишь заниматься сексом, правда? – нежно прошептал Паша.

– Я… никогда… не подозревала… что мне это нравится. Она улыбнулась ему в плечо.

Пылкая и страстная, она могла бы стать непревзойденной любовницей, подумал он, и ждать его где-нибудь в любовном гнездышке. Может, попробовать себя в роли покровителя? Только вряд ли он на это решится.

Приподняв голову, она смотрела на него с безыскусной улыбкой.

– Спасибо за то, что дал мне возможность испытать блаженство.

– Я счастлив, что до Кале по-прежнему далеко.

– Я могу не дожить, – заметила она игриво.