– Там ключ графический! Отпусти и я введу. Объяснить не смогу.

Он ослабляет хватку. Лицом разворачивает. В темноте я по-прежнему его не вижу. Лишь осязаю слабые очертания. Словно с призраком борюсь. А может он и есть. Может происходящее лишь игра моего воображения.

– Вводи! – опять усмехается.

Смеется надо мной и телефоном тычет. А еще злится. Я эту злость даже в его хриплом баритоне всем телом слышу. Только нет у него прав. Потому что злиться здесь должна только я.

Вырываю телефон и пальчиком по экрану порхаю. А там картинка уже давно горит. Но он, наверное, на нее и внимания не обратил. Действительно. Ведь в ней ничего особенного. Обычный пацан шести лет. Вот только глазки голубенькие. Как небо весеннее. Красивые необычайно. Прямо как у папочки.

Смахиваю заставку. Только это и успеваю. Потому что телефон у меня тут же вырывают. Быстро делают пару манипуляций, сохраняя мой номер себе. Даже не знаю зачем ему эта информация. Ведь продолжать общение с Богданом я больше не планирую. В сгустившейся темноте он кажется страшным призраком далекого прошлого. И я не собираюсь пускать его обратно в свою жизнь.

Даже если захочет позвонить, я всегда могу проигнорировать. Или просто сбросить. Или, в крайнем случае, занести в черный список. Никогда этого не делала. Вот и попробую. Прибегать к таким мерам, как смена сим-карты, не хочется. Но вряд ли потребуется. Успокаиваю себя.

Его порыв не более чем прихоть. Желание самоутвердиться. Отыграться. Наверное, сбежав в прошлом, я сорвала его финал. Не дала насладиться окончательной победой. Где он размазывает остатки моего достоинства по полу перед всеми однокурсниками. Но такого точно никогда не случится.

Он больше не богатый мажор. Мечта всех студенток. А я не наивная девочка. Мы оба выросли из подобных игр. Не думаю, что его упертости хватит надолго.

– Ты закончил? – протягиваю руку за своим телефоном, – теперь отвези меня… до ближайшей остановки.

Не хочу показывать, где живу. Внутри все кричит против этого. Предупреждает.

– Я еще даже не начинал!

Его слова как приговор. Тяжелые. К земле прижимающие. Ложатся на плечи многотонным грузом. Как и его руки, не забывающие исследовать каждый изгиб моего тело. Жадно. Нагло. Очень по-собственнически. Так, словно он имеет право.

И меня опять начинает затягивать. Я опять начинаю тонуть в этом мороке. Где одно единственное его слово – целый мир. А его улыбка – лучшая из наград. Только все это в прошлом. И он в прошлом. Ведь я помню все. Ту боль и обиду, что он мне нанес. Помню и не забуду.

– Я никогда тебя не прощу! – выплевываю в губы, которые уже начинают приближаться.

Он тормозит и взгляд его затуманенных похотью глаз моментально меняется. Заполняется жидким металлом. Из которого легко можно меч отлить и пронзить чье-нибудь сердце. Мое, например. Замираю как птичка, попавшая в сети.

Если он сейчас скажет, что все еще любит. Признается в чувствах. Придумает самое глупое оправдание давно произошедшему спору. Спору, ставкой в котором была моя честь. То я ведь поверю. Поведусь. Даже несмотря на то, что секунду назад произнесла своими собственными губами. Расскажу ему о сыне. Ведь сейчас самый идеальный момент начать все вновь. Зажить счастливой семьей.

Почти не дышу в ожидании его вердикта. А он вновь разбивает все мои наивные надежды и мечты. Ведь он в этом лучший. Как показала жизнь.

– Не простишь меня? – жесткий захват на моей шее и губы в губы, – ты зарвалась детка. Это я никогда тебя не прощу! Ты еще пожалеешь, что тогда сбежала. И почувствуешь всю ту боль, что заслужила. Таких людей как ты, я презираю больше всего! Лживых и мелочных насквозь. Спасибо, что напомнила!

Путь обратно, словно дорога по осколкам. Острым. Впивающимся в самое сердце. Раздирающим его прямо там, в груди. Думать о нашем прошлом – больно. Но еще больнее сидеть так близко к нему. Вдыхать аромат прохладной ночи и мужской запах, исходящий от гладкой кожанки. Я почти щекой в нее вжимаюсь. Потому что скорость запредельная. Он не едет. Летит. Словно специально жмет на газ, заставляя меня сильнее его обнимать.

Но еще больнее ранят его слова. Жесткие. Грубые. Брошенные в пылу злобы. Обидно до слез. Это я здесь плохая значит? Я? Это меня предали! Поспорили! А потом, нагло использовав, выкинули. Это я здесь жертва! Так почему же он считает иначе?

Отчетливо помню то видео, присланное с неизвестного номера, где он целует другую. И комментарий к нему разделивший жизнь на «до» и «после». Безусловно я была молода. И возможно приняла все слишком близко к сердцу. Быть может, даже стоило разобраться и поговорить, а не сбегать, роняя тапки. Могла ли я все не так понять? Могла ли я стать жертвой ошибки?

Эта мысль не дает покоя. Истончает уверенность и грызет изнутри. Всю обратную дорогу прижимаясь к Богдану на байке, разрезающем ночь, я испытываю трепет и волнение. Просто память не дает покоя. Просто ностальгия рвет изнутри.

Но стоит нам затормозить, а ему развернуться лицом и снять шлем, как мишура иллюзии осыпается. Этот взрослый мужчина похож и не похож одновременно. Тот Богдан, которого я хранила в памяти, любила, его больше нет. Нас больше нет. Нет смысла гнаться за иллюзиями. Это губительная, бесперспективная затея.

– Ты уверена, что это правильный адрес? – спрашивает он своим чужим голос.

Почему он стал таким? Узнавать я тоже не буду. Больше мне не интересна его жизнь. Наши пути давно разошлись, чтобы он там ни думал.

– Считаешь я могу спутать свой дом? – прячу в усмешке страх и неуверенность.

Возвращаю ему шлем и быстро спрыгиваю с мотоцикла.

– Нет. Считаю, ты как обычно врешь. Ты ведь любишь ложь, Ангелина. Не так ли? Сколько раз ты обманывала меня в прошлом?

Даже слушать не хочу весь этот бред. Но сердечко екает. Ведь он попал в самую цель. Раскусил меня с первого раза. Только виду не подаю. Голову держу уверенно. Не собираюсь его ни в чем переубеждать. И оправдываться тоже не собираюсь.

– Можешь думать, как душе угодно. Ты ведь уже все решил на мой счет? Не так ли?!

Без едкости в голосе не получается. А еще без обиды. Он все-таки смог зацепить меня за самое больное. Растоптать то единственное, что согревало душу. Несмотря на все его поступки, я продолжала хранить в душе светлый образ, который сейчас превращается в грязь. Такую противную. Что липнет к ногам на нехоженой проселочной дороге. И от которой потом очень сложно избавиться. Отскрести даже ножом. Она въедается в саму подошву. В ткань. Пропитывает собой насквозь. Так, что и стиральная машинка не помогает белым красивым кроссовкам. И в конце их остается только выбросить на помойку. Вот и его образ пора выбросить навсегда.

Разворачиваюсь и направляюсь к подъезду. Но он опять перехватывает мою ладонь. Снова тянет к себе. На себя. Чего он в конце концов добивается? Вижу его приближающиеся губы. Поцеловать хочет? Пусть целует! А потом убирается. И больше никогда не показывается мне на глаза. Один раз он сломал мою жизнь. Второй раз не позволю.

Замираю полная подчинения. И глаза прикрываю. На лице гримаса отвращения и видимо он ее замечает. Останавливается в считанных сантиметрах. Дышит жадно и горячо на мое лицо. Дурманит своей близостью. Как бы душа ни рвалась на волю. Тело помнит сладкий обман. Помнит только хорошее.

Его нежные объятия. Наслаждение, что он дарил. Тогда еще невинной, неопытной девушке. А в памяти, как назло, слова. Но не те грубые, отвратительные. А другие, которые он шептал мне в приступе дикой страсти. На студенческой парковке в машине. И у себя дома, деля со мной большую постель. И эти слова бьют изнутри сильнее любого молота.

«Хочу, чтобы ты была вся моя! Только моя! Всегда моя! Ан-ге-ли-на…»

Так сложно просыпаться от сладкого дурмана. Так сложно принимать реальность. Так сложно убивать любовь.

Жду. Глаза не открываю. Но вместо поцелуя в меня опять летят слова. Безжалостные. Сухие. Как последние осенние листья на ветру.