— Спасибо, — сказала Линь Ваньюэ, затем взяла иголку с ниткой и хлопнула дверью.
Она взяла маленькую плетеную корзинку с иголкой и ниткой и уселась за стол, положив левую руку на столешницу. Правой рукой она медленно закатала рукав, обнажая смуглое предплечье и бледное плечо.
Ли Сянь принесла масляную лампу, поставила ее на стол и села рядом с Линь Ваньюэ, затем взяла одну из иголок и поднесла ее на небольшое расстояние от огня.
— Я помогу.
— Нет-нет, как я смею затруднять...Сянь-эр, позвольте мне самому это сделать. Вода еще теплая, Вам лучше пойти мыться.
— Твоя рана располагается высоко на руке, и зашивать одной рукой будет неудобно, так что не отказывайся от помощи.
Ли Сянь снова вытащила тоненькую прядь из своих волос и пробормотала себе: “Волос тоньше нитки, это уменьшит боль”.
Затем она просунула волос в игольное ушко. Увидев это, Линь Ваньюэ перестала протестовать и подняла руку, лежавшую на столешнице, предоставляя Ли Сянь свободу действий. Ли Сянь подняла взгляд на бледное плечо Линь Ваньюэ. Рана, зашитая ее волосами в прошлый раз, уже зарубцевалась и внешне напоминала сколопендру.
Ли Сянь легонько взялась за плечо Линь Ваньюэ, которое было твердым наощупь. В другой руке она держала иглу. Но, посмотрев на открытую рану, Ли Сянь несколько замешкалась. На этот раз рана была не такой глубокой, шириной всего в палец, поэтому, похоже, с ней будет гораздо легче справиться. Однако по сравнению с прошлым разом она все еще сочилась кровью, которая время от времени собиралась в капли и стекала вниз по руке.
Другой рукой Линь Ваньюэ держала сухой кусок ткани. Всякий раз, когда капала кровь, она вытирала ее. Видя, что Ли Сянь колеблется, она подумала, что той стало не по себе от открывшегося вида.
— Сянь-эр, может все-таки примете ванну? Я сам справлюсь.
— Потерпи чуть-чуть.
Ли Сянь глубоко вздохнула и, зажав иглу, кольнула рану. Так как у Линь Ваньюэ не было чрезмерного кровоизлияния, на месте укола сразу же выступили капли крови. Рука Ли Сянь дрожала, она не могла продолжать шить...
— Позвольте мне, Сянь-эр.
Ли Сянь поняла, что она действительно не в состоянии выполнить такую задачу, поэтому убрала иглу из раны и протянула ее Линь Ваньюэ.
Линь Ваньюэ взяла иглу и несколько беспомощно посмотрела на Ли Сянь: похоже, не было сделано ни одного стежка…
Ли Сянь взяла оставленную на столе ткань и осторожно стерла капли крови с руки Линь Ваньюэ.
— Спасибо.
Сжав иглу, Линь Ваньюэ проколола кожу и плоть вокруг открытой раны и потянула, аккуратно сделав первый стежок. Ли Сянь тотчас вытерла новые капельки крови, затем перевела взгляд на Линь Ваньюэ.
Загорелое лицо. Высокая переносица, которая была отчетливо проступала в профиль. Густые и красиво очерченные брови. Черные блестящие глаза, в совершенстве соответствующие своему обладателю. Плотно сжатые тонкие губы, что, несмотря на боль, не издают ни звука — в точности как в тот раз, на ковре в шатре Ли Сянь.
— Сянь-эр! — позвала Линь Ваньюэ, нахмурив брови.
Ли Сянь очнулась и увидела, что выступило несколько алых капель, медленно скользящих вниз по руке Линь Ваньюэ. Она быстро приложила туда ткань.
Ли Сянь оставалось лишь наблюдать за тем, как Линь Ваньюэ медленно штопает свою рану стежок за стежком. Звук волос, стягивающих плоть, вызывал покалывание и мурашки по коже головы.
В этот самый момент Ли Сянь чувствовала некий трепет перед Линь Ваньюэ. Ей определенно было бы не под силу не проронить ни звука, не говоря уже о том, чтобы зашивать рану самой...
Ли Сянь подняла руку и мягко вытерла капельки пота на лбу Линь Ваньюэ. Внезапно в ее голове промелькнул вопрос, и, не подумав, она выпалила:
— Фэйсин, ты когда-нибудь плакал?
Услышав вопрос Ли Сянь, Линь Ваньюэ затормозила свою слегка дрожащую руку, тяжело вздохнула и повернулась к Ли Сянь.
— Конечно, я плакал и раньше.
Ли Сянь подперла рукой подбородок и с любопытством спросила:
— А когда ты в последний раз плакал?
Ли Сянь продолжала смотреть на Линь Фэйсина. Она не ожидала, что из-за этого небрежного вопроса яркие глаза Линь Фэйсина внезапно потемнеют.
— Фэйсин...
Линь Ваньюэ медленно подняла голову и, взглянув на Ли Сянь, блекло улыбнулась.
— В последний раз я плакал, когда убил первого гунна.
Глава 45
Глава 45. Начало шахматной партии
— В последний раз я плакал, когда убил первого гунна.
Ли Сянь была поражена ответом Линь Ваньюэ.
Линь Ваньюэ опустила голову и продолжила зашивать свою рану. Сделав последний стежок, она срезала лишние волосы Ли Сянь и, вытерев иглу тряпочкой, положила ее обратно в маленькую плетеную корзинку.
В комнате царила напряженная тишина. Ли Сянь смотрела на Линь Ваньюэ, взвешивая сказанное.
Порой сильные люди проявляют несвойственную им свою хрупкость, что потрясает больше, чем слезы слабых.
Ли Сянь уже два раза была свидетельницей того, как Линь Фэйсин превозмогал боль от швов, не издавая ни звука. Его непроницаемое выражение лица, скрывающее признаки боли, произвело на Ли Сянь глубокое впечатление. Именно поэтому она задала такой вопрос. По ее мнению такой жесткий, терпеливый человек, как Линь Фэйсин, по всей вероятности плакал только в детстве…
Однако она не ожидала от него такого ответа. Он заплакал, когда впервые убил гунна. Насколько сильными должны быть чувства и эмоции, чтобы пробиться сквозь упрямство и настойчивость этого человека?
При этих мыслях сердце Ли Сянь заныло.
— Мне так жаль...
— Все нормально. Вода скоро остынет, Сянь-эр лучше поторопиться.
— Сначала я помогу тебе с перевязкой.
— Спасибо.
Ли Сянь равномерно нанесла мазь для колотых ран на кривые стежки и перевязала рану чистой, аккуратно разрезанной тканью. Затем она, наконец, ушла принимать ванну, а Линь Ваньюэ решила воспользоваться случаем, чтобы сменить одежду. Она никогда бы не решилась принять ванну в таком тесном помещении, но запах крови на ней был слишком густым, поэтому ей оставалось лишь переодеться.
Когда Ли Сянь вышла из-за ширмы, Линь Ваньюэ уже расстелила себе на полу. Заметив Ли Сянь, она тут же сказала:
— Нам нужно лечь пораньше, Сянь-эр.
Она легла, не дожидаясь ответа Ли Сянь.
Ли Сянь кинула взгляд на лежащую на полу Линь Ваньюэ и растрогалась. Обычная кровать в постоялом дворе не могла сравниться с кирпичной лежанкой крестьянского дома. В такой маленькой кровати было неизбежно соприкосновение делящих ее людей. Хоть Фэйсина и можно было не считать мужчиной в подлинном смысле слова, Ли Сянь все-таки не могла согласиться спать с ним в одной постели…
Этот человек был ранен, а осенние ночи уже веяли прохладой. Но чтобы не ставить ее в затруднительное положение, он перескочил этот разговор и выяснение того, где кому спать.
Ли Сянь молча подошла к кровати и легла. Однако сна не оказалось ни в одном глазу. В голове звучали слова, сказанные Линь Ваньюэ ранее, и чем больше она размышляла над ними, тем тяжелее становилось на душе и больнее на сердце.
— Фэйсин, ты не спишь?
— Нет ещё. Что такое?
— Можешь немного рассказать о своем прошлом?
— Моем прошлом?
— До того, как ты вступил в армию.
Линь Ваньюэ на некоторое время замолчала.
— Хорошо, позвольте мне подумать.
Линь Ваньюэ медленно закрыла глаза. На поверхность выплывали сцены из воспоминаний...
— Честно говоря, я не из семьи военного. До вступления в армию я жил с родителями и...моей сестрой, в деревеньке под названием Чэньцзюань. Мой отец был единственным учителем в деревне, а мать — благосклонной женщиной. Когда мы с а-цзе были совсем маленькими и шалили, и отец собирался наказывать нас, матушка всегда за нас заступалась. А-цзе звали Линь Ваньюэ. Мы с ней были близнецами и выглядели практически одинаково. Очень часто даже родители не могли угадать, кто из нас кто, поэтому у нас с а-цзе появилась новая игра. Она завязывала мои волосы в два пучка и менялась со мной одеждой. Вот так мы и резвились, и все в деревне путали нас.
