Линь Ваньюэ сосредоточила свое внимание на хрупкой, словно резной нефрит, маленькой девочке, что медленно шла к ней.
Линь Байшуй встал перед Линь Ваньюэ, задрала голову, чтобы посмотреть на Линь Ваньюэ слезящимися глазами, и тихо спросила:
— Вы папа?
Линь Ваньюэ больше не могла сдерживаться. Она подняла Линь Байшуй на руки и крепко прижала к себе:
— Моя милая доченька Байшуй, ты уже такая большая. Папа сильно скучал по тебе.
Линь Байшуй обняла Линь Ваньюэ, положив голову ей на плечо. Ее слезы безостановочно струились по лицу.
— Папенька, эта дочь тоже сильно скучала по вам!
Цзы, Цинъянь, Юй Сянь и Сяо-Шии выстроились в ряд и почтительно поприветствовали Линь Байшуй:
— Приветствуем маленькую госпожу.
Линь Ваньюэ одной рукой держала Линь Байшуй, а другой замахала им:
— Цзы-дагэ, Цинъянь-саосао*, Сяо-Юй-эр, мэймэй, вы что делаете? Детям такое не нужно говорить.
*嫂嫂 (sǎosao) — жена старшего брата
Все четверо рассмеялись. В последние годы "Линь Фэйсин" действительно начал воспринимать их как семью.
Линь Ваньюэ улыбнулась и, переместив Линь Байшуй на руках так, чтобы она могла смотреть на этих людей, тихо представила их:
— Солнышко*, знакомься: это твой дядюшка Цзы, тетушка Цинъянь, тетушка Юй Сянь и маленькая тетушка, приходящаяся папе мэймэй. Иди поздоровайся.
*乖女儿 (guāinǚ’ér) — милая/послушная доченька. В английском чаще адаптируют под уменьшительно-ласкательные типа honey, sweetheart, так что мешает сделать это мне?
Выражения лиц четырех людей сразу изменились. Линь Байшуй, как-никак, принцесса, а какого статуса они? Проще говоря, они же просто слуги, следующие за Ли Сянь, чтобы посвятить всю жизнь ее защите. Их хозяйка проявляла к ним благосклонность, но как они могли быть достойны, чтобы принцесса называла их так...?
Линь Ваньюэ по этому поводу особо не заморачивалась. Она считала их семьей, что сопровождала ее через невзгоды и лишения, а Линь Байшуй была ее дочерью. Ничего сложного.
Линь Байшуй однако внимательно выслушала Линь Ваньюэ. Ее руки все еще не ослабляли хватку на шее, словно бы не желая расцепляться, но она послушно выполнила просьбу Линь Ваньюэ и вежливо поприветствовала дядюшек и тетушек, без важного вида принцессы.
Ли Сянь, которая выражала чувства их давнишней с Сяо-Цы дружбы, довольно кивнула, когда увидела это. Их с А-Юэ дочь оправдывала ожидания.
Глава 181. Папина радость
小棉袄 (xiǎomián’ǎo) — фуфайка, стеганка; обр. в знач.: радость для родителей; опора для родителей (о дочери); послушная и внимательная дочь
На этот раз жители деревни по-настоящему убедились, насколько состоятелен их староста "А-Юэ". Эта процессия из домашних слуг серьезно повергла их в шок.
Они начали представлять, насколько велика первая резиденция Линь Ваньюэ, что нуждается в таком количестве слуг. Они никак не могли взять в толк, почему она отказалась от такой богатой жизни и поселилась в этой простой деревеньке.
Жители деревни не могли найти ответов, сколько бы ни ломали голову, но теперь они относились к семье Линь Ваньюэ с большим почтением.
Линь Ваньюэ продолжала вести себя, как раньше. Она попросила Сяо-Цы и Линь Байшуй остаться, в то время как остальных домашних слуг отправила временно жить в уездный город.
Чаньцзюань вернулась к своему привычному спокойствию, но самым счастливым человеком здесь был не кто иной, как Линь Байшуй. Она снова могла жить рядом со своими родителями. На каждый свой день рождения, после удаления Ли Сянь и Линь Ваньюэ с императорского двора, она загадывала это желание.
После того, как папа "скончался", а мама "стала монахиней", ее дядюшка-император со всем пылом заботился о ней. Он даже пожаловал ей возможность свободного передвижения по императорскому двору, но девочка все равно скучала по своим родителям.
Надо сказать, что решение Ли Сянь оставить Линь Байшуй на попечение Сяо-Цы было очень мудрым. Во время разговора Сяо-Цы часто затрагивала Линь Ваньюэ и прошлое Ли Сянь, чтобы сберечь память о них. Когда Линь Байшуй стала достаточно понятливой, Сяо-Цы рассказала ей об истинном положении вещей. Хотя они были разлучены на пять лет, Линь Байшуй не чувствовала отстраненность от Линь Ваньюэ. Напротив, та ей казалась роднее.
Как говорится, дочери — радость для своих отцов. Линь Ваньюэ и Линь Байшуй служили для этого очень хорошим примером.
Линь Ваньюэ в глазах Линь Байшуй всегда была великой героической фигурой. Воссоединившись спустя пять лет, девочка все время цеплялась за своего "папеньку". Ли Сянь в душе завидовала этому. Она осыпала свою дочь не меньшим вниманием, так почему же та не привязалась к ней в такой степени?
С тех пор у Линь Ваньюэ появился маленькая сопровождающая. Куда бы они ни ходила — за водой, порубить дрова или поработать на поле, — за ней увивался хвостик. Когда Линь Байшуй уставала, то начинала виснуть на Линь Ваньюэ. Хотя сказать ей не ходить следом было абсолютно невозможно.
Линь Байшуй с малых лет жила в довольстве и сытости и не знала ни о какой работе по хозяйству. Но что бы ни делала Линь Ваньюэ, это всегда вызывало у нее крайнее восхищение, что очень радовало и потешало Линь Ваньюэ.
В восемь лет Линь Байшуй была уже достаточно взрослой, чтобы пойти в школу. Можно сказать, она стала взрослее, и потому Ли Чжу, получив от Ли Сянь письмо, издал указ, разрешающий Линь Байшуй отправиться в храм Ганье и навестить мать.
Это прикрытие дало Линь Байшуй предостаточно времени.
Во дворе дома Линь Ваньюэ и Ли Сянь сушилось несколько шкур — добыча Линь Ваньюэ с охоты в горах. Внутри даже расстелили тигровую шкуру. В прошлом году одного деревенского лесоруба ранил свирепый тигр, и Линь Ваньюэ, как староста, не могла оставить это просто так. Она взяла свой трехстоуновый лук и поднялась на гору вместе с Цзы. Целый день и всю ночь они гнались за этим тигром и в конце концов вынесли его труп.
Кстати говоря, есть еще одна довольно интересная история: новость о том, что Линь Ваньюэ убила тигра, потрясла соседнюю деревню и долетела до уездного города. Какой-то простачок, местный богач, приехал на паланкине в Чаньцзюань и попытался выкупить эту тигровую шкуру за двадцать связок чжу.
Конечно, Линь Ваньюэ не стала ее продавать. После суток преследования она одним выстрелом попала тигру в глаз, что оставило шкуру неповрежденной, сняла ее, вымыла, а потом ждала, когда она просушится и пропитается благовониями, чтобы подарить своей Сянь-эр ковер. Какие, к черту, двадцать связок монет? Да она не продала бы шкуру, предложи он хоть гору золота!
Поняв, что шкуру не получится купить, богач решил попросту отобрать ее силой. На следующий день он привел более десятка слуг и вторгся в Чаньцзюань.
Когда подоспели Юй Сянь, Цинъянь и остальные, эти слуги, выбитые из сил, лежали ничком во дворе. Хотя Линь Ваньюэ покинула военную службу и влилась в деревенскую жизнь, солдатские привычки уже въелись в ее кости. Это был всего лишь десяток с лишним людей, и Линь Ваньюэ быстро с ними управилась.
Но так вышло, что она не рассчитала силу и нечаянно повредила руки нескольким человек. Богачу тоже досталось, и его унесли на паланкине.
Что произошло дальше, Линь Ваньюэ понятия не имела. С тех пор как она вернулась к деревенской жизни, ее душевное состояние становилось все более и более чистым, как будто она никогда раньше не сталкивалась с интригами и обманом.
А произошло вот что. Поскольку этот богач незаконно хранил у себя чугун, ему было приписано тяжкое преступление. Все его имущество конфисковали, а его самого сослали в бесплодные мерзлые земли Ючжоу…
Линь Ваньюэ с распластанной на ней Линь Байшуй лежала на тигровой шкуре. Девочка, упершись подбородком ей в грудь, смотрела на нее большими блестящими глазами, с изумлением и сосредоточенностью на лице слушая ее рассказ.
Ли Сянь вошла в комнату как раз когда Линь Ваньюэ рассказывала о происхождении этой тигровой шкуры. Она стояла у двери и спокойно слушала до конца. Ее губы дрогнули в слабой улыбке. Если бы она не пообещала А-Юэ не губить людей как вздумается, настигла бы этого богача такая легкая судьба?
