Его глаза были пугающе красными. Этот взгляд был совершенно чужим, в нем пылала жгучая ненависть.

Как бы невозмутимо ни держалась Ли Сянь, она была вынуждена отступить на шаг.

Она и раньше видела свирепость Линь Фэйсина, например, когда он расправлялся с гуннами. Но перед ней он всегда был мягок, снисходителен и терпелив. Даже если время от времени наступало молчание, он всегда был скромен и вежлив.

Такой Линь Фэйсин вызвал у Ли Сянь страх.

Линь Вэньюэ медленно встала и снисходительно посмотрела на Ли Сянь. Ей хотелось всмотреться в это лицо. Ей хотелось раскрыть ее сердце и посмотреть, из чего оно, в конце концов, сделано.

Шкатулка треснула под хваткой Линь Ваньюэ. Обычно красноречивая Ли Сянь лишилась дара речи.

К счастью, Линь Ваньюэ недолго источала угрожающую ауру. Она тяжело вздохнула. Ее плечи опустились, и на лице отразилось изнеможение.

Вдвоем они сели в экипаж и поехали в поместье старшей принцессы. За все время дороги Линь Фэйсин не вымолвил ни слова. Он отвернулся от Ли Сянь и сидел, крепко сжимая в руках шкатулку.

Войдя в главный зал, Линь Ваньюэ холодно приказала служанкам:

— Свободны.

— Слушаемся, — служанки разбежались.

Линь Ваньюэ уставилась на продолжавшую стоять на месте сяо-Цы:

— Ты тоже!

Опешившая сяо-Цы мельком взглянула на Ли Сянь, которая хранила молчание. Она поклонилась и в спешке покинула главный зал.

Линь Ваньюэ швырнула парчовую шкатулку на пол. Шкатулка громко рухнула к ногам Ли Сянь и с треском раскололась на две половины. По полу были разбросаны комки смятой шелковой бумаги.

Глава 132

Глава 132. Я — грустью охваченный гость людского мира

строчки из стихотворения "Полоская шелк в горном ручье · Морозный узор, расписывающий ширму" поэта династии Цин Налань Синьдэ (1655 — 1685)

Под пристальным взглядом Линь Фэйсина Ли Сянь присела на корточки, чтобы подобрать смятый комок шелковой бумаги, а затем разгладила его.

Содержимое было следующим:

"Вашему Высочеству,

Двадцать девятый год Юаньдина · десятый день седьмого месяца.

Едва зайдя в дом этой подчиненной, Линь Фэйсин потерял сознание. Эта подчиненная проверила рану на спине. Рана очень длинная, начинается от правого плеча и заканчивается в левой части поясницы. К счастью, не глубокая, лишних проблем не возникнет.

Измерив пульс Линь Фэйсина, эта подчиненная с потрясением обнаружила в его теле странный яд. Стыдно признавать, но эта подчиненная не знает, как он его перенес. У яда леденящие свойства, но он не смертельен.

Отдельно стоит упомянуть: поскольку Линь Юй недавно скончался, и эта подчиненная беременна, Линь Фэйсин предложил переехать в его резиденцию. Что ответить этой подчиненной? Жду указаний от Вашего Высочества".

Ли Сянь тяжко вздохнула и отложила шелковый отчет на столик рядом с собой. Ее обуревали бесчисленные мысли, но она тут же привела в порядок сумбур в голове. Выражение ее лица оставалось непоколебимым, как ровная гладь воды. Многолетняя практика обеспечила Ли Сянь выдержкой и способностью находить ключ к решению проблемы в самый напряженный момент.

Линь Ваньюэ, стоящая всего в нескольких шагах, все это время не отрывала от Ли Сянь глаз. Наблюдая за тем, как она спокойно читает отчет и тут же откладывает его в сторону без каких-либо изменений в выражении лица, Линь Ваньюэ иронично усмехнулась. Она чувствовала себя бестолковой идиоткой!

Ее радужная мечта рухнула. Реальность размашисто ударила ее по лицу, и она вмиг протрезвела. Этот удар пробудил ее от глупости и от самоуверенных предположений.

С самого начала все это было шахматной доской, поставленной дальновидной Ее Высочеством старшей принцессой.

Линь Ваньюэ была всего лишь пешкой. Но самое забавное в том, что пешка безоглядно влюбилась в игрока, совершенно не осознавая, что является частью игры.

Линь Ваньюэ всегда подозревала, что, возможно, находится под "защитой" Ли Сянь, но она никогда не ожидала, что под наблюдением будет находиться каждое ее движение и жест.

Но больше всего ранило Линь Ваньюэ то, что Юй Вань была всего лишь пешкой, подброшенной к Линь Юю, чтобы Ли Сянь знала о каждом ее действии!

Как она посмотрит в глаза Линь Юю, когда войдет в загробный мир? Даже сейчас она помнила его ласковый взгляд, когда речь заходила о Юй Вань. Но все это было не более чем игра.

Юй Вань была единственным человеком, кто знал ее настоящую. Не так давно она считала Юй Вань единственной свидетельницей того, что Линь Ваньюэ все еще существует!

Эти особые чувства заставляли Линь Ваньюэ скучать по своей умершей подруге даже сейчас, но…

То было лишь притворством. И та, кто организовала все это, сидела прямо и уверенно, не произнося ни единого слова.

Раз уж так получилось, была ли необходимость спрашивать? Все было совершенно очевидно, но Линь Ваньюэ все равно спросила дрожащим голосом:

— Неужели все это правда?

Немного помолчав, Ли Сянь медленно произнесла:

— Фума перенес шок, поэтому нужно отдохнуть.

Услышав слова Ли Сянь, Линь Ваньюэ чуть не задохнулась от возмущения. Вся та терпимость и выдержка в миг исчезли без остатка. Некогда она была глубоко влюблена в мудрость и достоинство Ли Сянь, но сейчас ненавидела это лицо всем своим существом!

Но еще больше она ненавидела свое самообольщение и самонадеянные предположения!

Читая отчет за отчетом, Линь Ваньюэ чувствовала себя так, словно все это время выступала под аплодисменты Ли Сянь, которая уже знала о ее чувствах, но притворялась несведущей! Линь Ваньюэ чувствовала себя пляшущим шутом!

Ли Сянь ранила ее гордость. Ни разу в жизни Линь Ваньюэ не чувствовала себя настолько униженной! В ее груди вспыхнуло пламя!

Но все же она сдерживалась. Так как она ничего не могла сделать Ли Сянь, ей оставалось лишь схватить со стойки горшок с карликовым деревом и со всей силы швырнуть на пол.

С громким звуком горшок разбился, рассыпав землю по всему полу.

Сяо-Цы, стоявшая за дверью, услышала звук и тотчас подала голос:

— Ваше Высочество?

— Пошла прочь! — взревела Линь Ваньюэ, пнув ногой подставку, на которой стоял горшок с растением.

Выместив злобу, Линь Ваньюэ тяжело дышала и дрожала всем телом. Но когда она подняла глаза и встретилась взглядом с Ли Сянь, которая оставалась тихой и невозмутимой, как как озерная гладь, ей показалось, что ее окатили ушатом ледяной воды.

Линь Ваньюэ почувствовала, как к горлу подступает ком. Она быстро опустила голову, насмехаясь над собой: она и вправду себя переоценила. Ли Сянь никогда не было и не будет до нее дела.

Но Ли Сянь так и не произнесла ни слова, потому что все произошло слишком внезапно. Ей нужно было обдумать гораздо больше вещей, чем то, что касается Линь Фэйсина. Он только что увидел содержимое этой маленькой шкатулки, и Ли Сянь должна была разобрать все по крупицам. На данный момент все улики указывали на сяо-Цы, но Ли Сянь казалось, что все не так просто. Кроме того, она увидела только один отчет и не могла сделать поспешных выводов.

Если Линь Фэйсин прочитал только данные с северной границы, то, по мнению Ли Сянь, это пустяк. Она хорошо помнила содержание этих шелковых отчетов, и ничего такого там не было. Она не причинила вреда Линь Фэйсину. Как только этот человек вышел из себя, Ли Сянь была готова выложить все карты на стол и побеседовать с ним начистоту. В конце концов, все еще можно было уладить.

К тому же, Ли Сянь считала, что для Линь Фэйсина гораздо лучше выпустить весь гнев, чем молчать и терпеть. По словам лекаря, этот человек слишком много переживает, поэтому выплеснуть накопившееся прямо сейчас пойдет только на пользу. Именно поэтому она позволила Линь Фэйсину вспылить.

Но чувства Ли Сянь пришли в смятение. Она думала о том, как лучше замять сегодняшний инцидент. Если новость о том, что наемники проникли в поместье наследного принца, но исключительно за Линь Фэйсином, дойдет до отца-императора... Мысли императора непостижмы. Этот вопрос касался и законного наследника. Если не разобраться с этим должным образом, Линь Фэйсин будет обречен на гибель.