Личные войска Ли внедрены в северную пограничную армию. Обычно они, как и все, ведут сражения с гуннами и ничем не отличаются от обычных солдат. Однако их связывает рвение в служении трону и защите страны, и они преклонят колени лишь обладателю жетона. Естественно, после моей смерти на северной границе воцарится хаос. Но ни в коем случае не забывай: ты должен поддерживать нормальную жизнь. Ни в коем случае не пускай в ход личные войска для урегулирования этого хаоса. Просто плыви по течению. Обязательно найдется тот, кто усмирит мятежников и восстановит порядок. Когда-нибудь ты примешь официальное командование над северной армией. Этот старик даст тебе совет: война порождает войну, не заходи дальше дозволенного".

К концу письма почерк становился прерывистым, штрихи иероглифов дрожали. У Ли Му было еще много распоряжений, но он уже не смог их раздать. Для него уже было чудом писать своей рукой так много иероглифов, находясь на закате своей жизни.

Пораженный Царством нежности лишается всех пяти органов чувств и умирает в боли и страданиях.

О том, как он был отравлен, Ли Му не упоминал.

Линь Ваньюэ перечитала слова Ли Му несколько раз. Ее глаза покраснели. С сильной неохотой она бросила в жаровню письмо, которое на ее глазах начало обращаться в пепел.

Раньше Линь Ваньюэ бережно хранила бы его. Она никогда не посмела бы уничтожить письмо, но после полмесяца брака с Ли Сянь, даже если та не научила ее этому, она уже разбиралась в том, какие меры следует предпринять.

Линь Ваньюэ открыла багаж, привезенный ею в столицу. Под несколькими комплектами одежды лежала деревянная доска со ста семнадцатью надсечками, а под ней — черный железный жетон. На нем не было выгравировано никаких надписей или изображений. Было бы уместнее описать его как ничем не примечательный кусок железа.

До того, как она покинула северную границу, Линь Ваньюэ хотела преподнести Ли Сянь "свадебный подарок", поэтому использовала радикальные методы допроса пленных гуннов. Но все причастные были убиты, и на этом все и закончилось.

Каким-то образом Ли Му узнал об этом инциденте. Потревожив свое больное тело, он вызвал Линь Фэйсина к себе и сначала упрекнул в непродуманности, а после долгого молчания хлопнул по столу этим жетоном, приказав спрятать его и хранить у себя.

В тот день Линь Фэйсин спросил Ли Му, для чего этот жетон. Тот лишь сказал, что в будущем он поймет.

Линь Ваньюэ села на кровать, крепко сжимая в руке жетон: возможно, главнокомандующий хотел подождать ее возвращения, чтобы рассказать все самому. Но внезапно она женилась на принцессе. Раз она не могла вернуться, ему пришлось послать людей с письмом.

Линь Ваньюэ была хорошо осведомлена о преданности Сяо Цзывэня Ли Му — в этом не было нужды сомневаться.

Получив известие о "войсках, проявляющих рвение в служении трону", Линь Ваньюэ вдруг почувствовала, что ступает на твердую почву. Она больше не была колыхающейся на воде ряской.

Она долго размышляла и решила следовать наставлениям Ли Му. Нельзя было рассказывать Ли Сянь о личных войсках.

В дверь постучали.

— Господин фума, Ее Высочество зовет Вас к себе.

— Иду! — еще некоторое время подумав, Линь Ваньюэ положила железный жетон обратно в багаж, который вернула на прежнее место.

Она прошла в главный зал:

— Принцесса, ты искала меня?

— Фума, отец-император поручил доставить списки членов императорской семьи и золотые анналы, подтверждающие статус сяо-Байшуй как родственницы императора. Указ о даровании ей титула принцессы будет принят через несколько дней.

— Благодарю принцессу.

— Не стоит. Мне очень нравится сяо-Байшуй. Как фума планирует распорядиться этими двумя тысячами солдат?

— Главнокомандующий дал в письме указания передать их в распоряжение принцессы, —  сказала Линь Ваньюэ, глядя на Ли Сянь.

Ли Сянь дважды моргнула и ответила:

— Поместье старшей принцессы построено недавно. В соответствии с обычаями Ли, я могу разместить здесь две тысячи стражников. Как фума смотрит на то, чтобы оставить этих солдат в столице?

Услышав приблизительное то же самое, что было в письме Ли Му, Линь Ваньюэ улыбнулась:

— Фэйсин не знал об этом. Решение за принцессой.

Ли Сянь тоже улыбнулась. Ее лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, никто не сумел бы прочесть ее мысли.

— Принцесса, мне нужно кое-что обсудить с дагэ. Могу я покинуть поместье?

— Почему фума спрашивает? Естественно, ты можешь свободно уходить и приходить.

— Большое спасибо, принцесса. Тогда я пойду.

— Ступай, фума.

Линь Ваньюэ стремительно покинула главный зал. Ее губы изогнулись в довольной улыбке. Она чувствовала, что немного сблизилась с Ли Сянь.

Ли Сянь провожала Линь Фэйсина взглядом, пока тот полностью не исчез из виду.

Вошла сяо-Цы.

— Ты нашла его? — ровно спросила Ли Сянь.

Сяо-Цы приблизилась к Ли Сянь.

— Отвечаю Вашему Высочеству, эта служанка нашла только пепел в жаровне, — ответила она, понизив голос. — Письмо, кажется, сожжено.

— Из комнаты что-нибудь пропало?

— Отвечаю Вашему Высочеству, эта служанка тщательно все проверила. Ничего не пропало.

— Понятно.

Сяо-Цы недоуменно посмотрела на Ли Сянь и спросила:

— Чему это улыбается Ваше Высочество?

— Меньше знаешь, дольше проживешь.

Сяо-Цы на мгновение заколебалась, затем улыбнулась и сказала:

— Ваше Высочество уже давно не подшучивали над этой служанкой.

Госпожа и ее служанка встретились взглядами и обменялись улыбками. Раньше Ли Сянь часто говорила эту фразу сяо-Цы. В основном, когда не хотела отвечать на вопрос, и нужно было уклониться от ответа.

В конце концов, характер Ли Сянь постепенно изменялся, ее стратегии становились более гибкими. Не было того, с чем она бы не справилась. Она практически перестала говорить эту фразу.

Если бы кто-нибудь другой услышал это от Ли Сянь, то, вероятно, испугался бы до такой степени, что рухнул бы на колени и начал бы умолять о пощаде.

Но сяо-Цы выросла рядом с Ли Сянь, и эти слова были шутливыми только между ними двумя.

Линь Ваньюэ прибыла в поместье генерала Пиндуна. Сян Цзинъи принялся пылко приветствовать ее.

— Ах ты, негодник, откуда у тебя сегодня столько свободного времени?

— Дагэ, мне нужно с тобой кое о чем поговорить, — серьезно сказала Линь Ваньюэ.

Сян Цзинъи убрал улыбку. Он махнул рукой:

— Свободны.

— Слушаемся, — слуги разбежались.

— Дагэ, я задам тебе один вопрос, но ты должен честно на него ответить.

— В чем дело?

— Как заболел главнокомандующий?

По лицу Сян Цзинъи пробежала тень печали. Он тяжело вздохнул:

— Ты уже знаешь?

— Да!

— Тогда зачем пришел ко мне с этим вопросом?

Линь Ваньюэ пристально посмотрела в глаза Сян Цзинъи и решительно промолвила:

— Мне нужен четкий ответ.

— Господин тесть... на самом деле был отравлен.

Рука Линь Ваньюэ крепко вцепилась в подлокотник. На тыльной стороне ее руки вздулись вены.

Сян Цзинъи продолжил:

— По сути это не такая уж тайна. Как ты думаешь, зачем тогда Ее Высочеству старшей принцессе и бывшему фуме Ли Чжуну отправляться на северную границу к армии? И зачем нам с невесткой спешно ехать туда же? На тестя напали два человека, и у одного из них был кинжал, покрытый ядом. Название этого яда — Царство нежности, и он смертоносен. У него различные способы заваривания, и формула каждый раз разная. Только у того, кто изготовил яд, есть противоядие. Отравленный теряет силы с каждым днем и в конце концов умирает.

Линь Ваньюэ почувствовала, как к горлу подступил ком. Она закрыла глаза, ее сердце наполнилось упреком: она была слишком глупа, слишком глупа, чтобы думать, что только сила клинка может убить человека. Она не приняла во внимание яд. У главнокомандующего такое крепкое здоровье, как мог рецидив старой болезни так долго держать его прикованным к постели...