обычно я не перевожу примечания автора, не относящиеся к сюжету, но мне кажется очень нужным показать, как она поживает, и с какими "земными", бытовыми проблемами сталкивается <3

Глава 113

Глава 113. Желая стать щитом, закаленным ветром и инеем

Каждые три ночи после великой свадьбы старшая принцесса зажигала красный фонарь. Так как принцесса и фума были такой гармоничной парой, все поместье наполняла радость.

За исключением проверяющей тетушки с ужасно мрачным лицом.

Этот фума один из неотесанных вояк. С такой кипучей энергией он не знает удержу, и это определенно травмирует плоть Ее Высочества старшей принцессы!

Возвращение невесты на третье утро

На рассвете Линь Ваньюэ и Ли Сянь переоделись в придворные одеяния. Выйдя из кареты, они направились к императорскому дворцу.

Вместе со служанками за ними следовала проверяющая тетушка. Возвращение невесты было грандиозным событием. Тетушка должна была доложить о том, что произошло за последние три дня, во внутренний двор.

Они вошли в тронный зал, опустились на колени и поклонились Ли Чжао, сидевшему на троне:

— Этот сын и эта дочь* приветствуют отца-императора.

* 儿臣 используется как сыном, так и дочерью

— Можете встать.

— Благодарим отца-императора.

— Шуньси, покажи принцессе и фуме их места.

— Слушаюсь.

Ли Чжао начал оглядывать свою дочь. Прошло уже три дня со дня свадьбы. Узнав, что молодожены жили в гармонии, и внешне его дочь выглядела здоровой, его взволнованное сердце наконец-то успокоилось.

Последние несколько дней Ли Чжао много думал. Хоть этот Линь Фэйсин имел низкий статус, он был прав в одном: никто во всем мире не был достоин Ли Сянь. А раз так, пусть лучше она сама выбирает себе партию. Ли Чжао хорошо знал натуру Сянь-эр. Она только с виду казалась мягкой и податливой, как вода, но в ее костях, в ее крови горели упрямство и настойчивость, как у матери. Если бы Сянь-эр ничего не чувствовала к этому Линь Фэйсину, не висел бы каждую ночь красный фонарь…

Ли Чжао провел личную беседу с молодоженами. В основном отвечала Ли Сянь, в то время как Линь Ваньюэ молча слушала. Всякий раз, когда Ли Чжао говорил, Линь Ваньюэ смиренно соглашалась.

Видя, как Линь Фэйсин ставит его дочь на первое место, Ли Чжао испытывал невыразимое удовлетворение.

— Сегодня вечером я устрою в честь вас двоих пиршество.

— Благодарим отца-императора.

— Отец-император уже стар. Чаще видеть вас всех, братьев и сестер, только отрада для меня.

Линь Ваньюэ мельком бросила взгляд, заметив, что волосы на висках Ли Чжао полностью белые. Седина тронула и его бороду. Он действительно старел.

Но Ли Сянь ответила:

— Отец-император еще в самом расцвете сил. На землях страны Ли царит мир благодаря усилиям отца-императора. Как отец-император может говорить такое?

— Ха-ха-ха, Сянь-эр очень заботлива.

Ли Чжао, который изначально горевал, разразился искренним смехом от одной утешительной фразы Ли Сянь.

Линь Ваньюэ спокойно слушала и училась по примеру Ли Сянь.

Ли Чжао погладил свою бороду и сказал:

— Кстати говоря, Чжу-эру уже одиннадцать. Пора искать кандидатуру для супруги наследного принца. Что думает Сянь-эр?

Линь Ваньюэ посмотрела на мягкое и приятное выражение лица Ли Сянь, у которой слегка приподнялись уголки губ. После недолгого молчания та приоткрыла свои красные губы:

— Эта дочь считает, что выбор супруги наследного принца отразится на основах государства. Чжу-эр еще не достиг зрелости, его характер пока не постоянен. Отец-император может выбрать несколько женщин из богатых семей, чтобы сделать их первыми лянди*, которые помогут сформировать характер Чжу-эра. 

* 良娣 (liángdì) — наложница наследника престола

— Мгм, Сянь-эр права, так пусть будет так. Мать-императрица ушла в мир иной, и старшая сестра стала ее заменой. Что же касается лянди, то тут тебе следует быть осторожнее.

— Да, отец-император. При Вашем упоминани эта дочь вдруг вспомнила, что Хуань-эр, кажется, еще не женат.

— Мм... Хуань-эру уже девятнадцать. Я пренебрегал им в последние несколько лет, уже в самом деле поздновато для него.

— Надеюсь, отец-император примет окончательное решение.

— Только вот... согласно традициям, после женитьбы принц должен обосноваться в своем новом поместье. Для Хуань-эра уже пожалованы земли, но к строительству поместья еще не приступили. Хуань-эр с юных лет был неразговорчив и наконец раскрылся, стал довольно послушным и питает сыновнюю любовь и преданность. Я столько лет был к нему невнимателен, поэтому хочу еще несколько лет держать его при себе, чтобы наверстать упущенное, прежде чем отослать.

— Отец-император очень любит Хуань-эра и хочет, чтобы Хуань-эр радовал его своим присутствием. Когда бы эта дочь не желала теплых отношений между нами, братьями и сестрами? Изменения в Хуань-эре за эти годы всерьез обрадовали эту дочь. Нельзя в одночастье построить поместье принца. Эта дочь понимает отца-императора. И если строительство будет спешным, неизбежно возникнут недочеты. Хуань-эр молод, и будет нехорошо, если возникнет недоразумение.

— Слова моего дитя вполне разумны. Ладно, отец-император должен хорошенько подумать об этом. Редко когда старшая сестра бывает так умна и заботлива. Ну, теперь идите с фумой, навестите... матушку-императрицу.

— Хорошо. Эта дочь прощается.

— Этот сын прощается.

— Ступайте.

Перед уходом Ли Сянь подала письмо с просьбой внести Линь Байшуй в документ со списком членов императорской семьи и золотые анналы.

Покидая зал, Линь Ваньюэ была в тупике. Она чувствовала, что в этом бытовом разговоре между отцом и дочерью скрывалось что-то еще.

Но она никак не могла взять в толк, что именно. Она словно протягивала руку к парящему в воздухе ивовому пуху, который ускользал из-под ее пальцев и уплывал далеко-далеко.

Линь Ваньюэ вновь ощутила пропасть между собой и Ли Сянь. Два с лишним года она усердно училась ночами наролет и преуспевала под руководством Ли Му. Но в нынешний момент различия между ней и Ли Сянь были очевидны.

Линь Ваньюэ отчаянно желала стоять подле Ли Сянь. Теперь, когда она женилась на принцессе, несмотря на свою фальшивую личность, с самого дня свадьбы в Линь Ваньюэ зародилось возвышенное чувство: она хотела защищать свою жену от ветра, укрывать ее от дождя. Но теперь... она обнаружила, что, не говоря уже о том, насколько это идеалистично, абсурдно даже думать о том, чтобы стоять плечом к плечу с Ли Сянь. Думая об этом, Линь Ваньюэ чувствовала неописуемое разочарование и огорчение.

— Отчего фума такой грустный?

— Грустный?

Линь Ваньюэ опомнилась. Она с любопытством посмотрела на Ли Сянь. Несмотря на то, что они с утра до вечера были вместе все эти три дня, Линь Ваньюэ знала, что та никогда не пускала стрелы без мишени*. Она очень хорошо спрятала свои переживания, но как Ли Сянь их разглядела?

* 无的放矢 (wú dì fàng shǐ) — обр. в знач.: говорить попусту

Ли Сянь улыбнулась и ответила:

— Знаешь, все твои мысли написаны на твоем лице.

Поднялся ветер. В Тяньду он обволакивал мягкой, холодной лаской, но бесчинствовал на длинной дороге, ведущей во дворец. Он дул так сильно, что трудно было открыть глаза.

Не успела Линь Ваньюэ подумать, как ее тело двинулось. Она сделала широкий шаг к Ли Сянь. Сильный ветер бил ей в спину, но она не двинулась с места. Ее спина была прямой, как стрела.

Ли Сянь почувствовала, как ветер, только что покалывающий лицо, быстро утих. Она открыла прищуренные глаза и увидела перед собой человека.

Она слегка подняла голову, глядя на искреннее улыбающееся лицо Линь Фэйсина. Казалось, она уже видела этот взгляд раньше, и от того же самого человека.