— Есть! — двое солдат, державших гунна, потащили его на место, где убили первого. Одним движением руки и взмахом клинка была отнята еще одна человеческая жизнь.

Не успели очевидцы переварить это, как Линь Ваньюэ снова подняла руку, указывая на гунна, который сопротивлялся наиболее яростно и кричал громче всех.

— Тащи этого буйного в ту сторону, проделай ему в шее отверстие. И осторожнее, не убей сразу.

— Слушаюсь!

Солдат оттащил гунна в сторону и проткнул его шею, пустив кровь. Руки гунна были связаны за спиной, и он не мог сделать ни одного движения, чтобы зажать рану. Ему оставалось лишь бесполезно корчиться на земле и бороться изо всех сил, чувствуя, как медленно вытекает его кровь, и ожидать прихода смерти.

На лице Сян Цзинъи не дрогнул ни один мускул. Закаленный в боях, он уже давно привык к виду убийства. Вскоре он постепенно оправился от первоначального удивления и начал приходить в некоторое восхищение.

Поскольку у Ли Сянь стояла твердая цель, мало-памалу ей становились понятны намерения Линь Фэйсина, поэтому она хорошо держалась.

Однако Ли Чжуну, родившемуся с серебряной ложкой во рту, после этой череды резни стало совсем дурно.

Его лицо скривилось от ужаса, взгляд стал отстраненным. Хотя он не осмеливался смотреть на эти лежащие в крови три трупа, он боялся, что его разоблачат в трусости, поэтому ему оставалось упорствовать сквозь муку.

Глава 98

Глава 98. За смехом и разговорами утолим жажду гуннской кровью

строчки из поэмы "Вся река красна" поэта Юэ Фэя

Из оставшихся гуннских военнопленных один был привязан к столбу, другого оставили истекать кровью, а двоих обезглавили.

Через десять минут на месте допроса перед Линь Ваньюэ осталось три гунна.

Линь Ваньюэ наблюдала за тем, как их лица постепенно искажались ужасом. Ее сердце было полно ни с чем не сравнимого ликования. Накопленные за столь длительное время злоба и ненависть наконец-то нашли выход. Она так долго ждала этого дня.

Чувства, испытываемые ею во время убийств на поле боя, не могли идти в сравнение с теми, что вызывало медленное истязание врага.

Гунн, истекающий кровью, недовольно дернул ногой. Его глаза в отчаянии уставились в небо. Землю пропитала свежая кровь.

К счастью, на северной границе уже наступили холода. Сухой воздух препятствовал быстрому распространению запаха крови.

Линь Ваньюэ сидела за столом, подпирая левой рукой подбородок. Пальцы правой руки отбивали ритм на деревянной поверхности.

Связанные гунны собственными глазами видели, как безжалостно убивали их товарищей. Их изначальный гнев мало-помалу утихал.

В их сердца начал закрадываться страх.

Линь Ваньюэ, отдававшая решительные приказы с быстротой молнии,  казалось, расслабилась. Она с интересом разглядывала гуннов перед собой. Уголки ее губ приподнялись в предвкушающей улыбке, а пальцы продолжали барабанить в том же ритме.

Ли Сянь посмотрела на источник звука и увидела подаренное ею кольцо из оленьего рога на большом пальце Линь Фэйсина. Оно ему все-таки подошло.

Поднялся западный ветер. Неисчислимые деревянные таблички позади Линь Ваньюэ звонко постукивали друг о друга, как будто души павших в бою воинов призывали ее совершить казнь.

— Отвечайте. Как вам удалось проскользнуть мимо пограничных укреплений и захватить тех простолюдинов?

Ветер стих.

— Генерал задал вопрос. Как вы проникли через пограничную оборону и схватили простолюдинов?!

Трое пленников молчали. Тот, что был посередине, внезапно оживился. Стесненный веревками, он начал извиваться и что-то орать в сторону Линь Ваньюэ.

Это были все те же бранные слова. Разведчик нахмурился:

— Генерал…

Линь Ваньюэ холодно фыркнула:

— Так и не ответил?

— Именно.

— Тогда продолжим! — Линь Ваньюэ хлопнула ладонью по столешнице и встала со своего места, отодвинув стол.

Обогнув его, она остановилась и повернула голову в сторону Ли Сянь, тихо вздыхая про себя. Изачально она не хотела делать все эти вещи у Ли Сянь на глазах. К тому же, она не ожидала, что та все-таки останется.

Линь Ваньюэ встала перед кричащим гунном. Не успела она и слова произнести, как он плюнул в ее сторону. Благодаря быстрой реакции Линь Ваньюэ мгновенно увернулась от плевка, затем жестом остановила двух солдат, стоявших позади гунна, приказывая пока не предпринимать никаких действий.

Ли Сянь отвернулась. Ее руки крепко вцепились в подлокотники. Она уже знала, что, как бы то ни было, эти гунны умрут. Только вот она не могла предположить, какими жестокими методами Линь Фэйсин, жаждавший кровной мести, собрался пытать этих людей…

Ли Сянь прекрасно пронимала: с самого начала Линь Фэйсин уже выбрал одного!

Тот гунн, который сдался первым и опустился на колени, и стал целью Линь Фэйсина. Его-то он и собирался допросить, остальные были лишь приманкой!

В то же время Ли Сянь увидела еще одну оболочку Линь Фэйсина: за два года мировоззрение и методы этого человека претерпели значительные изменения. Сначала он ограничил рацион пленных одной только водой, изолировал их друг от друга и запретил кому-либо вступать с ними в контакт. Это был самый эффективный способ нагнетения силы воли. Затем он выбрал самого слабого, предоставив ему наблюдать за тем, как шестеро собратьев подвергаются жестоким пыткам и умирают. Поистине превосходный маневр, который привел не только к физическому истощению, но и ударил по моральному духу!

Этот человек предпочел смириться с несправедливым к себе отношением, чем спорить с простолюдинами. Этот человек приказал всему поместью перейти с ним на засоленные овощи и не оказывал давление на простых людей. Кто бы мог подумать, что, обладая доброй натурой, он воспользуется такими методами!

— Аааааа!!! — истошный крик вывел Ли Сянь из размышлений.

Она невольно задрожала и машинально повернула голову на звук, но тотчас же отвернулась.

Линь Фэйсин собственноручно сломал гунну палец.

Ли Сянь почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она подумывала уйти, но упорно сидела на месте. И все же — почему так? Даже уму Ли Сянь это было непостижимо.

Крики, душераздирающие крики, один громче другого!

Даже просто слыша все это, Ли Сянь чувствовала страдания и отчаяние, которые испытывал гунн.

Тем временем, на фоне этих воплей в голове Линь Ваньюэ проносились сцены из деревни Чаньцзюань. Оттуда, где она родилась. Оттуда, где выросла. Оттуда, где был ее родной дом!

Это место нельзя было назвать процветающим. Но чего только стоит тот прозрачный ручеек с плавающими в нем рыбками. Под голубым небом громоздились большие горы, где они с младшим братом играли и затеивали шалости.

Но всего за один день всего этого не стало!

Ручеек обагрился кровью. Глинобитные стены обвалились. Куда ни кинешь взгляд — всюду царило полное запустение и мертвая тишина. Железный запах крови пропитал воздух. Через каждые несколько шагов она натыкалась на останки людей, которых знала. Сто восемнадцать трупов, сваленных в кучу!

Большой костер, трупный запах. Этот запах, эта температура, эта сцена — с тех пор все это стало кошмарным сном, который преследовал ее четыре года.

Одним махом Линь Ваньюэ сломала все десять пальцев пленника. У глядевшего на нее гунна, чье лицо залили слезы и сопли, более не горело вызова в глазах. Лишь страх и раскаяние!

Линь Ваньюэ отряхнула руки и отошла в сторону. Гунн начал хныкать и бормотать что-то отрывистое и невнятное.

— Генерал, этот гунн, кажется, признается... — на лице разведчика промелькнула радость, он был готов начать переводить.

Однако Линь Фэйсин нахмурил брови и поднял руку, останавливая разведчика.

Закончив говорить, гунн продолжал всхлипывать от боли. Линь Фэйсин вытащил клинок, висевший на поясе стоявшего поблизости солдата.

"Ш-шух" — лицо гунна, которому сломали пальцы, пересек косой кровавый след.

— У тебя уже была возможность!