— Может быть, Маклай уже умер? К папуасам он приходил очень давно. Так долго человек не живет.

— Аре´н. Ора´нг Кара´м арен муэ´н сэн. На´ди генба´н (Нет. Человек с Луны не умирает. Он придет).

— Когда?

— Мондо´н, навало´бе (скоро, со временем). — Подумав, папуас добавил: — На´дин ако´м ава´р. На´ди генба´н (Его ждать надо. Он придет).

После дальнейших расспросов Нагурдан стал рассказывать о том, как когда-то на землю спустился с неба злой дух. Он везде разбросал яд, и все, нем питались люди, погибло. Люди умирали с голоду, а иные ели друг друга. Это совсем плохо — есть друг друга, совсем нехорошо. Маклай с Луны все видел, потому что Луна высоко и оттуда все видно. Маклаю было жаль людей. Он пришел к ним и сказал: «Ешьте кур и куриные яйца».

— Разве раньше люди их не ели?

— Нет, люди не знали, что можно есть кур.

— А что они ели до того, как на землю спустился злой дух?

Нагурдан нахмурился. Он не знал, что тогда ели люди, но признаться в этом не хотел.

— Люди ели пищу, — сказал он без тени смущения. Его тускло-темные глаза были полны мудрости, он вспоминал прошлое.

В те далекие времена люди ели пищу, которой теперь уже нет. Ее потравил злой дух. Маклай принес людям новую пищу. Через плечо у него висел большой гун (сумка). Там лежали разные семена. Маклай дал людям рис, бананы, саго, кокосы…

— А еще что?

— Ананасы — Маклай, манго — Маклай, бататы — Маклай. — Папуас обвел рукой вокруг. — Деревья — Маклай, трава — Маклай…

— Вся земля Маклая?

— Нет, то, что на земле.

Папуасы, как я потом убедился, большие фантазеры, особенно старики. Если старик не может ответить на какой-либо вопрос, в глазах окружающих он роняет свой авторитет. Раз он много прожил, он все видел и все знает. То же относится и к людям, занимающим определенное положение в обществе. Вожди, старосты и колдуны знают все потому, что им покровительствуют добрые духи, через которых они слушают мудрые советы и разные рассказы предков.

Говоря о том, что дал людям Маклай, Нагурдан многое выдумывал на ходу. Это было видно по тому, как он рассказывал. И все же он был недалек от истины. Кокосы, бананы и бататы Миклухо-Маклай на Новую Гвинею никогда не привозил. Папуасы выращивали их с незапамятных времен. Но они не знали других культур: хлебное дерево, ананасы, апельсины, манго и мангостан. С островов Океании на Новую Гвинею эти культуры впервые завез Миклухо-Маклай. Он научил туземцев выращивать также русскую тыкву, арбузы и кукурузу. Благодаря ему на острове появился и первый рогатый скот: коровы и козы. А что касается куриных яиц и вообще кур, то раньше папуасы их действительно не ели, хотя на Новой Гвинее диких кур водилось много. Когда Миклухо-Маклай в присутствии жителей деревни Горенду застрелил курицу, общипал ее, зажарил на костре и тут же стал есть, обступившая его толпа была очень удивлена. Туземцы считали ценностью лишь куриные перья, из которых делали украшения. Им казалось, что в пищу годится только мясо свиней и собак.

Вот и цель нашего пути. Передо мной была хижина Маклая.

Не зная наперед, трудно поверить, что эту четырехгранную трехэтажную башню, высотой более пятнадцати метров, построили люди, по общему своему развитию все еще живущие в каменном веке. Кроме художественного вкуса и архитектурного мастерства, такое сооружение требует сложного инженерного расчета.

Представьте себе полую пирамиду с тремя последовательными уступами. Ширина первого куба, вернее, параллелепипеда — четыре метра, второго — на шестьдесят сантиметров уже первого. А верхний этаж на столько же уже среднего. Толщина стен везде одинакова — тридцать сантиметров, но перекрытий между этажами нег. Второй и третий этажи поставлены на полуарочные выступы каменной кладки, как бы на внутренние карнизы. Никаких дополнительных опор нет, только карнизы, равные толщине стен. Кажется, этажи вклеены друг в друга.

В этом и заключается сложность постройки. Попробуйте без всякого математического расчета и понятия о сопротивлении материалов возвести подобную башню, чтобы она не рухнула еще во время постройки! Между тем голландцам, разрушавшим такие каменные хижины Маклая, приходилось применять взрывчатку.

Настоящая хижина Миклухо-Маклая по внешнему виду, конечно, значительно отличалась. Но она была такой же пирамидальной формы, как будто имела три крыши: первая спускалась с веранды, закрывая промежуток между верандой и нижним настилом, затем крыша над верандой и, наконец, покрытие самой хижины. Три последовательных уступа.

У каменной хижины крыша уникальная. Она поднята над третьим этажом на восьми каменных столбиках, как беседка. Но дело не в этом. Все покрытие — нанизанные на тонкие ротанговые прутья обломки морских раковин, глазурь которых лучится под солнцем всеми цветами радуги. А набежит облако, лепестки раковин, медленно затухая, становятся то розовыми, то бледно-розовыми, то почти совсем белыми, чуть-чуть с розовинкой. Красота неповторимая!

Внутри хижины ничего нет. Только в центре стоит серая каменная тумба с углублением — очаг. Когда в хижине проводят какой-нибудь культовый обряд, на тумбе зажигают священный огонь.

Мы с Анди пытались расспросить Нагурдана, как строилась эта хижина.

— Каравату-таль тамо голанд барата, адим тамо роваро анде (Бамбуковую хижину люди голанд жгли, мои люди делали эту), — сказал он.

Добиться от него большего было невозможно. На все наши вопросы давался один и тот же ответ. То ли он не понимал, что мы от него хотели, то ли считал свой ответ достаточно ясным.

Вечерело. Деревня Араль зажигала костры. Папуасы готовили ужин.

Хижина любви

Ночью мне снились крокодилы.

Река. С крутого правого берега нависают над водой исполинские кроны тропических деревьев. Левый берег — заливной. Камыши, осока, мангровый кустарник.

Полуденный зной. Ни звука, ни ветерка.

Погрузив в парную воду свои неуклюже толстые тела, крокодилы разморенно дремлют в тени правого берега. То там, то здесь выглядывают из воды два маленьких черных бугорка — крокодильи ноздри.

По реке тихо скользит пирога. На носу у нее и на корме — двое с шестами. Три человека сидят посредине лодки. В руках у них, на шее и вокруг талии мотки лиан.

Охотники за крокодилами.

Вот пирога остановилась. Те двое, которые правили лодкой, воткнули шесты в речное дно. Оба нырнули в воду, ни единым всплеском не нарушив тишины. Под водой они были минуту или больше. Потом одна голова на мгновение вынырнула рядом с крокодилом. Когда она исчезла, там же вынырнула вторая. Так они то появлялись, чтобы глотнуть воздуха, то опять скрывались под водой.

Крокодил ничего не слышал. Там, в воде, двое смельчаков щекотали ему живот. От щекотки крокодил совсем разомлел. Он не заметил, как, уже не таясь, к нему подплыли еще двое, как связали ему лианами челюсть, лапы, прикрутили к сппне хвост. Только очутившись в лодке, он вдруг забился в судорогах. Но разорвать крепкие лианы у него не хватало сил.

Пирога двинулась дальше… Скоро охотники поймали второго крокодила, третьего…

Потом я проснулся, взволнованный и удивленный. Крокодилы? К чему бы это?

Почему они мне пригрезились, я понял только утром.

Едва рассвело, Нагурдан принес нам завтрак — завернутые в банановые листья куски сырого мяса. Готовой пищей папуасы никого не угощают. Тебе дают «полуфабрикат», чтобы ты приготовил его по своему вкусу. И еще потому, чтобы ты не боялся, что пища отравлена. Даже яд маниоки, способный убить лошадь, становится безвредным, когда маниоковые клубни сварят.

Мясо в свертках было странного цвета — желто-белое, с бурыми прожилками.

— Анди, — сказал я, — спроси его, что это за мясо?

— То, что было вчера. Мои люди поймали большого крокодила, — перевел Анди ответ старосты.

Оказывается, вчера мы ели все-таки крокодилятину! Нам дали такие же свертки и два глиняных горшочка. В темноте цвет мяса казался обычным. Голодные, мы поскорее сунули его в горшочки, стушили на костре и съели. По вкусу оно походило на молодую свинину. Только на минуту мне почудилось, что жаркое слегка отдает болотом.