Амурова нас вела через лабораторный комплекс в котором мы ещё не были. По идеи, наверное, можно было бы воспользоваться транспортом, но она этого не делала и мы следовали за ней. Идя по комплексу она очень внимательно наблюдала за всем, что происходит вокруг и как идут работы, которые она поручила подчинённым.
— Вы знаете, что наш проект теперь состоит из четырёх человек, а по факту лишь из двоих, — произнесла Амурова.
— И как мы поняли до четырёх он увеличится не ранее чем через полгода, — добавила Анастасия. — Но за это время мы скорее всего сможем найти оставшихся потерянных. По крайней мере кого-то из двадцати четырёх мы отыщем.
— Нет, не отыщите, — возразила Амурова. — Инфильтраторы устроили хаос в мегаполисе и все гражданские попрятались. Хотя общую ситуацию нам и удалось немного смягчить, но под полный контроль мы её пока не взяли. Мы ещё не совсем понимаем задумку нулей, но я уверена, что скоро поймём. По идее они должны развивать устроенный ими хаос, но они остановили убийства и этот ход кажется нелогичным. Но в любом случае тех, кого мы ищем тоже затаились, а значит они перестали оставлять следы и вы лишь потеряете время, которого у нас нет.
— И что нам тогда делать, опять сидеть в индивидуальной зоне отдыха и ломать глаза о телевизионную панель? — задал я прямой вопрос.
— Ваше временное отстранение, было вынужденной мерой, до тех пор пока я не получила одобрения от директората на запуск своей программы для пилотов, — объяснила Амурова.
— Так мы были отстранены?
— Да забудь ты о мелочах, — одёрнула меня Анастасия. — Какое отношение к программе пилотов имеем мы? Или вы нам собираетесь добавить новые разъёмы? Но даже если это и так, то осваивать программу пилотирования, это довольно долгое время и не факт, что у нас получится.
— Не переживайте, никто из вас не собирается делать пилотов, — успокоила нас Амурова. — Для этого у нас есть люди куда более способные и расположенные к этому делу. Но ваше участие необходимо в этой программе, ведь она часть проекта «Реликт».
К этому моменту мы подошли к сектору с ограниченным допуском. Мы приблизились к закрытой двери и прибор выдвинувшийся сверху произвёл быстрое сканирование. Затем на стене активировалась панель на которой высветилась информация результатов проверки.
«Руководитель программы «Нейрон», доктор Амурова допуск разрешён… Участник программы «Нейрон», советник Валерий Тихонов, допуск разрешён… Участник программы «Нейрон», советник Анастасия Пушинка, допуск разрешён…».
Бронированные дверные панели медленно скрылись в стенах, позволив нам войти в закрытый сектор. После того как мы попали внутрь они вернулись на место, оградив сектор от внешнего вмешательства. Дальше нам потребовалось преодолеть ещё несколько систем охраны, но они уже не были такими серьёзными. Наконец мы попали в самое сердце закрытого сектора, где и происходила основная деятельность программы «Нейрон».
В центре круглого помещения на расстоянии полуметра над полом висело сигарообразное «что-то» белого цвета. Размерами он был чуть меньше призрака используемого инженерами и работал похоже на таком же принципе, но возможно я и ошибаюсь.
— И что это за агрегат? — спросил я.
— «Импульс», средство доставки вас на место боевого столкновения, — ответила Амурова.
— И как туда можно попасть, у него ведь нет ни дверей ни отверстий? — спросил я, обходя по кругу средство доставки. — Каким образом нас туда запихнут? И если запихнут, то каким образом нас отправят на место боевого столкновения, из огромной пушки видимо?
— Хотя «Импульс» и похож на снаряд, но он управляется пилотом, — пояснила Амурова.
— И каким образом пилот сможет управлять им, если тут даже маленького окошка для наблюдения нет? — не унимался я, пытаясь разобраться в том, во что нас пытаются запихнуть.
— Нейро-пилотам это не требуется, сам корабль является их зрением. И с одним из них вы уже знакомы.
Дверь в помещение открылась и внутрь вошли мужчина и женщина. Амурова была совершенно права, а главное она сдержала своё обещание. К нам на встречу шёл улыбающийся Сергей, пилот, благодаря которому мы живы. Когда он подошёл мы крепко пожали друг другу руки. Я искренне был рад тому, что Амурова его вытащила из виртуальной ловушки, в которую он угодил из-за нас.
Девушка рядом с ним оказалась его штурманом. Саша Яковлева тоже была нейро-пилотом и они с Сергеем похоже отлично сработались. Поболтать с ними нам Амурова времени не дала, отправив их к кораблю, который уже был подготовлен для начала тренировки. Корабль не имел видимых люков для того, чтобы попасть внутрь, но «импульс» вообще управлялся не так как обычные корабли. Его управление основывалось на объединении нейронных связей корабля и пилота.
Когда они подошли к кораблю часть его борта стала жидкой и стекая под ноги пилотов образовала трап. Сергей и Саша вошли внутрь и жидкий металл вернулся обратно, став единой частью корпуса. Как я понял «импульс» использовал те же технологии, что и лезвия искоренителей и резонаторов. Они могли менять структуру металла из жидкого состояния в твёрдое и обратно.
Перед самым запуском программы мы вместе с Амуровой поднялись в комнату управления, в которой находилось пять человек отслеживающих параметры нейро-пилотов. После запуска программы, «импульс» продолжал оставаться на месте, но вот самое интересное происходило внутри корабля. То, что сейчас видели нейро-пилоты отображалось на большом мониторе в комнате управления.
Оказалось, что в запущенной виртуальной программе они сейчас носились с огромной скоростью между небоскрёбов мегаполиса. И хотя их скорость была наверное сравнима со скоростью вертолёта в момент, когда он трансформирует лопасти в крылья и включает ускорение, мне казалось, что «импульс» двигался куда быстрее.
— И сколько у нас сейчас нейро-пилотов? — спросила Анастасия.
— Двое, — ответила Амурова. — Только два человека имеют подходящие характеристики для управления «импульсом».
Пока Сергей и Саша отрабатывали поставленные перед ними задачи, Амурова нам рассказала, почему так сложно найти нейро-пилота. Дело в том, что после того как Сергей вытащил нас из западни его разум слившись с управлением машины, так и остался в виртуальном мире. Амуровой потребовалось приложить довольно много усилий, чтобы вытащить его из этого состояния.
Ей удалось, но вот без последствий для Сергея это не осталось. На самом деле часть его сознания так сильно интегрировалось в систему управления, что продолжало себя ощущать его частью. Скорость с которой управлял машиной его разум не могла сравниться с тем, что он испытывал когда наконец смог снять шлем и вернуться к обычной жизни человека.
Не всё сознание Сергея смогло принять такой медленный ход времени. Одна часть его разума понимала, что сейчас он находится в своём привычном состоянии, а вот второй казалось, что весь мир стоит на месте. И вот вторая половина его сознания, а на самом деле большая его часть, пыталась ускорить мир вокруг. От таких перегрузок Сергей едва не сошёл с ума, но его вовремя вернули в виртуальный мир, где скорость событий могла изменяться по его желанию.
В итоге вне капсулы виртуального мира он мог безопасно находиться не более двух суток. После этого времени наступала рассинхронизация в его сознании, которая гарантированно могла привести его к гибели. Именно в этот момент Амурова и вспомнила про её давний проект с новым транспортным средством. Единственное, что мешало его продолжить, это отсутствие пилотов, которым было бы под силу управлять машиной развивающей колоссальную скорость.
На самом деле, «импульс» развивал скорость в шесть раз превышающую скорость звука. Подобную скорость можно было бы использовать на открытых пространствах, но там было достаточно и вертолётов которые могли трансформироваться и переходить на сверхзвуковую скорость. По этой причине проект и застопорился, а его прототип отправился до лучших времён на склад.
Но как теперь мы уже знаем все разработки аналитического отдела полностью принадлежали и финансировались директоратом. И этот лабораторный комплекс занимался исключительно тем, что дорабатывал те проекты, которые были по каким-то причинам отложены. В итоге, те проекты о которых Амурова в некотором смысле забыла, здесь приобрели реальные очертания и даже немного улучшились.
