— Странный выбор, — сказал Диггори, когда принесли мой заказ, — девушки любят сладости.

— Ты цены на стоматологию видел? — перебила я его.

— На что? — не понял парень.

— На врачей и целителей, занимающихся проблемами с зубами. У магглов вылечить зуб стоит от десяти фунтов — это два галеона. Целители просят от трёх до двадцати галлеонов за проблемы с полостью рта.

— Ну и цены! — присвистнул Флинт.

— И, к тому же, я сладкое не люблю.

— Позволь поинтересоваться, — спросил Диггори, — куда ты деваешь те горы сладостей, которые тебе дарят вместе с оплатой?

— В общую вазу или в помещении факультатива оставляю, — ответила я.

— А не боишься, что в них зелья? — спросила Салли.

— Один белобрысый мальчик присылал пару раз шоколадки, пропитанные любовным зельем на Гарри Поттера.

— И? — заинтересованно спросили ребята.

— И Поттер бегал от влюблённых Кребба и Гойла.

Столик дружно грянул хохотом.

— Как ты подсунула им шоколад?

— Я его на заклинаниях забыла в парте, а они, видимо, пришли после нашего курса и съели его, — говорить о том, что вездесущая Милли предупредила меня о подарке с начинкой и о том, что она же и подсунула двум баранам слизеринского факультета шоколад, я поостереглась.

— Энни, — начал Флинт, — скажи, а правда, что Люпин убил твоего кота и ты его прокляла?

Вот и выяснилась причина, по которой меня сюда позвали. Интересно, про контракт со школой знают или списывают всё на блэковскую кровь?

— Почти, — уклончиво ответила я. — Не убил, а подрал сильно. И не прокляла, а по мужскому достоинству врезала.

— Вася живой? — удивилась Салли.

— Живой.

— А про проклятие?

— Говорю же, — разозлилась я, — только по яйцам врезала, и всё.

— Но при этом что-то сказала? — спросил Диггори, явно намекая на случай с мантиями.

— Седрик, не путай тёплое с мягким! Когда я на первом курсе пожелала, чтобы форма на вас исчезла — это случилось благодаря тому, что я её сшила лично. Форма квиддичиста, которую выдают на игру, принадлежит факультету — это раз. И два — я, как создатель данной одежды, имею определённое влияние на изделие. Третье — я учусь на Пуффендуе, и, в какой-то мере, форма принадлежит всем представителям факультета, а не только команде…

— Ты шила форму Слизерину, — влез Нотт.

— Я не учусь на этом факультете, а, следовательно, максимум, что будет от проклятия вашей формы — рукав оторвётся или номер. Так же и с Люпином — я не заключала с ним никаких контрактов или соглашений. Максимум, что мне можно — высказать претензии директору.

— Мы жалуемся ему каждый год по десять раз, а толку нет, — сказал Седрик.

— Неправильно жалуетесь, — проворчала я, — жалобу в письменном виде, в двух экземплярах необходимо составлять, а лучше в трёх.

— Третий-то кому? — удивилась Салли.

— Один директору, второй декану, третий попечителям, — влез Флинт, который понял, что разговор становиться напряжённым.

— Можно и так, а можно без декана — один экземпляр себе.

— Вы лучше скажите, кто будет вести ЗОТИ в этом году, — решил сбросить напряжение Нотт. — Диггори, тебе ведь ЖАБА сдавать.

— Сдам, куда я денусь.

— А потом? — спросил Флинт.

— В Германию, поступать, — ответил парень, выразительно посмотрев на меня.

Ещё около часа мы сплетничали и рассказывали друг другу истории из жизни и прошедших каникул. В восемь я распрощалась с ребятами и камином переместилась в Косой, а оттуда пешком в обычный мир, где меня забрал опекун.

Последний день каникул мы с Джесс провели в магазинах — щётки, пасты, салфетки, одноразовая посуда, печенье, мыло, шампунь, бритва… Такие покупки съедали львиную часть бюджета, но деваться некуда — переплачивать за волшебные аналоги я не хочу. Про бритву, чтобы подмышки побрить, вообще молчу. У волшебников для удаления волос используется зелье или заклинание, которое не всегда работает или работает не так, как надо. Проще и дешевле одноразовым станком побрить и дезодорантом помазать.

Джессика была удивлена, что критических дней у меня так и нет, но её успокаивало, что волосы-то растут, а, значит, процесс полового созревания всё же идет. Её заинтересовал необычный цвет волос в подмышечных впадинах и на лобке (да-да, в кабинете гинеколога она присутствует). Тогда и выяснилось, что я не блондинка — я седая. Новость не то, чтобы стала для меня шоком, но была неприятна. Это же как надо было испугать ребенка, что абсолютно все волосы на теле стали белыми? Разбираться с этим не хотелось, выяснения обстоятельств данного феномена было отложено до лучших времен.

К началу учебного года я вытянулась, и теперь меня можно принять за второкурсницу. Почему я не тяну на девочку третьего курса школы? Сисек нет! Точнее, есть, но эти два прыща на теле грудью назвать язык не поворачивается. Честно говоря, меня это не волновало — нет, и слава Мерлину или кому там. Меньше мальчики будут пялиться, отпускать сальные шуточки и звать на свидания. Спасибо, не хочу — проходила уже. Сначала прогулки вокруг школы, потом цветочки и подарочки, а затем куча претензий из разряда: не так стоишь (сидишь, дышишь, одеваешься, не в ту дырку сексом занимаешься — нужное подчеркнуть). Видимо, пора организовывать в волшебном мире феминистическое движение.

Равноправие у магов было весьма условным. Нет, женщина могла стать министром или там, начальником, но отношение к ней бывало не самое лучшее, и такие личности скорее исключение из правил. Про них говорили: «Ни котёнка, ни ребёнка, ни мужа. Заняться ей нечем». В понимании магов женщина должна сидеть дома, растить детей, заниматься бытом и работать с бытовой магией. А всё, что выше — только после того, как внуки пойдут, ну или делать карьеру под покровительством мужа, как Паддифут, или быть вдовой, как Малкин. Сейчас ситуация получше, чем, скажем, тридцать лет назад, но всё равно, главной жизненной целью любой волшебницы, по мнению английского магического сообщества, выйти замуж за чистокровного и богатого наследника, чтобы родить ему ребёнка. Одно из самых ярких исключений из правил современности — Беллатрикс Блэк. Она, под руководством Тёмного Лорда, добилась больших высот в боевой магии и проклятиях, но всё равно была замужем. Данный пример, как можно понять, играет далеко не в пользу женской части населения.

Магическая Америка в этом плане более толерантна. У коренных народов некоторые виды магии практиковали только женщины, а с приходом европейцев, которые в своей массе были магглорождёнными, преступниками или оставшимися без наследства и денег магами, граница между мужским и женским колдовством, определяющая место женщины в волшебном обществе, практически стёрлась. Нет, есть, конечно и ограничения, и стереотипы, но тыкать носом в то, что вместо семьи кто-то занимается наукой, не будут. Подумают, но вслух не скажут. Это еще одна из причин, из-за которой я хочу уехать. Что меня ждёт после Хогвартса в лучшем случае? Работа у Малкин или в ещё какой-нибудь волшебной лавке на уровне «принеси-подай-изготовь-не мешай». В худшем — долги рода Блэк и работа на гоблинов. Как вариант — пойти учиться у мастера, но тут же возникает ряд вопросов: «Кто будет учить?», «Возьмут ли меня?», «Сколько это будет стоить?». В США же есть реальный шанс получить статус подмастерья и открыть свой магазинчик. Сделать это в Англии просто нереально — волшебников мало, рынок давно поделен и рейдерский захват с применением магии никто не отменял. Своими невесёлыми мыслями во время пятичасового чаепития, точнее, поедания блинов, я поделились с опекунами. Вильям полностью поддержал меня, а Джесс посетовала на то, что нормального, не волшебного, образования я так и не получу. Мол, бумажки бумажками, а связи и знакомства заводятся именно во время учебы и лишними не будут.

Ближе к шести вечера приехали агенты по недвижимости, которые привезли очередных покупателей. Семья из трёх взрослых, двух детей и собаки мне понравилась. Я с удовольствием провела экскурсию по дому, дала потискать кота и угостила блинами. Похоже, коттедж продан.