— Если сможем, то заглянем в гости. Это ведь в Англии?

— Да. Меня зовут Анна Морозова, я учусь на факультете Пуффендуй.

— До встречи, Морозова Анна, — сказала русалка и махнула сине-зелёным хвостом.

Время близилось к трём часам, пора возвращаться в базовый лагерь, в семь вечера мы выезжаем обратно в Сан-Франциско.

Отступление

Окраина Бракнелла, тридцатое июля, три часа после полудня.

Мужчина в чёрной мантии с крючковатым носом появился на краю лесополосы с негромким хлопком. В его левой руке была зажата палочка, а в правой он держал за шкирку худого облезлого кота. Декан Слизерина быстрым шагом направился ко второму дому от дороги, неся книззла на вытянутой руке. Перед двухэтажным коттеджем мужчина разжал пальцы, выпустив животное на брусчатку.

— Мав! — обиженно «сказал» кот.

— Пшёл вон! — прошипел Снегг. Его раздражало это животное, которое легко сбрасывало чары, выплёвывало зелья, открывало клетки и разнесло полкоттеджа.

Рыжик задрал хвост и, пошатываясь, направился к дому. Василий попытался запрыгнуть в окно, но, к его удивлению, оно было закрыто. Двери, форточки, гараж — заперто. Животное не огорчило такое положение вещей, а только раззадорило. Взобравшись по водосточной трубе на крышу, кот запрыгнул на трубу — уже каминную и с громким мрявом устремился внутрь.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Северуса Снегга, наблюдавшего за этим «представлением», и, только когда животное спрыгнуло в камин, мужчина забеспокоился, но рыжий засранец оказался везучим, и спустя три минуты облезлое недоразумение, перемазанное сажей, устраивалось на дорогом бежевом диване.

Мужчина хмыкнул — магглов ждёт сюрприз. Зельевар не хотел отдавать кота лично в руки — он не любил слёзы, сопли и благодарности. Пусть считают, что книззл где-то шлялся, а потом долго добирался до дома. Долг со школы снят, Люпин получил по заслугам, кот жив, можно уходить. Негромкий хлопок, и на улице Виндзор снова стало пустынно и тихо.

Конец отступления

* * *

Город встретил нас солнечной погодой, цветущими клумбами и кучей работы, а пятнадцатого августа позвонила Джесс:

— Анна у телефона, — сказала я.

— Анна, детка, как дела? Всё хорошо? Старшие не слишком нагружают работой?

— Всё отлично. Мы были в парке целую неделю, я загорела. Ещё документы на гражданство подала. Как только школу закончу, мою заявку сразу рассмотрят, ну, там ещё нюансов много, но я о себе заявила! Вот! Меня Дэн работой завалил, и Томас тоже достал. Вчера показывала мастер-класс, как воспитать уверенного в себе ребёнка. Все думают, что мне лет одиннадцать-двенадцать. Представляешь? — мой монолог длился ещё минут десять. Я рассказала про поездку, жаловалась на Даниэля и Тома, ябедничала об их похождениях, контроле над моими расходами и возмущалась отсутствию нужной зубной щетки в магазинах. Ну не парням же это говорить? Такие вещи поймёт только женщина.

— Детка, всё это хорошо, но я звоню сказать тебе…

— Что-то случилось? — перебила я. — С Вильямом всё нормально?

— Анна… Вася домой пришёл.

— … — шок, это по нашему!

— Энн, ты меня слышишь, с тобой всё в порядке?

— Да-да, всё хорошо, — спокойно сказала я, но потом не выдержав, заорала в трубку: — Как пришёл? Это точно он? Где мой Вася? Я домой!

— Энни, прекрати истерику! — послышался голос Вила. — Твой рыжий засранец объявился дома числа тридцатого. Мы с работы приехали, а он через камин залез, в саже вымазался и на бежевый диван лёг спать! Ты знаешь, сколько я отдал за химчистку?!

О, излюбленный приём Тома — отвлечь внимание от значимого события, переключив внимание на что-то связанное с произошедшим, но имеющим к этому весьма отдалённое отношение. Хоть я и знаю, что сейчас делает опекун, но ведь работает!

— Всё-всё, — мой голос был хриплым, — я поняла. Как он?

— А что ему будет? — это уже Джесс. — Спит, ест, гадит на соседские розы. Мы думали, что это похожий кот, вот и не звонили, пока не убедились.

— Я домой хочу…

Следующие полчаса прошли в уговорах остаться и никуда не дёргаться. Под железными аргументами Вила и Джесс с одной стороны и Томаса с Дэном с другой, я сдалась, правда, попросила к телефону Васю.

— Кис, Вась, это ты?

— Мрав! — послышался кошачий бас.

— Вась, Вася… — сказала я и заревела.

— Мау, — удивлённый голос кота, — ма-а-ау.

— Вась, я скоро приеду, — всхлип, — не убегай надолго из дома.

— Мав, — уверенно мявкнул кот.

— Всё, хватит, брысь! — послышался голос Вила и недовольное шипение кота. — Анна, хватит реветь! Дома ты будешь через две недели, ничего страшного не произойдёт, я его с участка не выпущу!

— Х-хоро-о-ш-ш-о, — ответила я сквозь слёзы и сопли.

Повесив трубку, я разрыдалась в полный голос.

— Зачем рыдать? — не понял Дэн. — Радоваться нужно.

— Ты, братец, как был идиотом, так им и остался, — сказал Том, — это называется слёзы облегчения.

— Слёзы чего?

— Короче, не заморачивайся, — сказал Томас и, подхватив меня на руки, перенёс на диван. Мужчина не успокаивал и не утешал, он просто обнял и держал. Я не заметила, как затихла и уснула.

Проснулась я на том же диване, накрытая тёплым пледом. Том не Вильям, нести меня в комнату и переодевать не будет. Сыновья опекунов действительно относились ко мне как к сестрёнке, много баловали. Дети в таком возрасте воспринимают как должное поездку в Мак ночью или покупку мороженого в магазине, когда на часах полпятого утра, или покупку роликов вместо чехлов для машины, но я-то точно знаю, каких усилий стоят мужчинам такие «подвиги». Нет, за полную дурочку они меня не держали, прекрасно зная, что сожру и не поморщусь, но и ровней себе не делали, в отличие от Вильяма и Джессики. Опекуны давно поняли, что перед ними не маленькая девочка, а женщина, пусть и роста небольшого, и зачастую относились как ко взрослому человеку.

Прошла неделя с того дня, как мне сообщили о «воскресшем» Ваське.

Всё это время мы, буквально по буквам, разбирали произошедшее и внимательно читали копию контракта, подписанного с Хогвартсом, которую предусмотрительный Вильям отксерокопировал ещё до подписания — оригинал-то исчез. Также Уилсон-старший сохранил черновые записи пунктов, которые я дописала в контракт.

— Итак, что мы имеем? — задумчиво произнёс Дэн. — Имеем мы контракт. Именно контракт, а не договор…

— А разница? — встрял Томас, который особо не вникал в наши рассуждения.

— Договор можно расторгнуть за систематическое неисполнение, нарушение контракта карается сразу.

— Всё равно не понял.

— Да что тут непонятного? — сказала я. — Если ты заключишь договор с заказчиком, то он его может один раз нарушить и ничего ему не будет, но только один раз. А нарушение контракта ведёт к штрафу с первого раза.

— Меня больше интересуют Люпин и директор, — начал Даниэль. — Отец сказал, что Вася уже был дома, когда он пришёл. Его могли подбросить?

— Хм, думаю, что да, могли.

— Плюс следы от швов, остатки какой-то мази и следы от инъекций. Кота лечили. Вопрос — кто и зачем? Давай думать логически. Если бы ты соврала насчет причиняемого вреда, то опять бы скрючилась в позе эмбриона, но этого не произошло. Так?

— Да.

— Значит, преподаватель действительно напал на Васю. Вопрос — кого ты нашла на поляне? Вопрос следом — зачем было лечить рыжего, если за нарушение контракта Люпина уже покарали? Почему его не вручили лично в руки, а подкинули?

— И как ты думаешь?

— В вашем мире можно перекрасить дохлое животное?

— Да.

— А точно ли это был Васька? Морду видела?

— Не точно. Там месиво было из внутренностей и рыжей шерсти. В том месте что-то типа кургана из мелкой живности и вонища жуткая — Люпин явно не один день складировал.

— Значит, кто-то вытащил из лап оборотня твоего кота, подделал тушку и унёс Васю лечить. Зачем? А затем, — рассуждал Дэн, — чтобы ты не обвинила их в нарушении контракта. За разорванного рыжего отвечает директор, как глава школы, и его заместитель. Им же ты претензию не выставила?