Так что о жизни в Англии я знаю катастрофически мало.

В разговоре с Чарли выяснилось, что меня хотят забрать аж три семьи. А ещё завтра мы все идём в зоопарк, а послезавтра в музей.

* * *

Неделя пролетела быстро. Кристиана забрала бабушка, его место пока пустовало. Я подружилась, если можно так сказать, с Джудит. Сшила платья для её куклы и зайца. А для нормальных отношений с сёстрами смастерила для них красивые бантики на резинках. Это в двадцать первом веке техника «Канзаши» доступна всем и каждому — открой интернет и смотри мастер классы до позеленения, ой, простите, просветления. Здесь и сейчас такие вещи стоят очень дорого. Я старалась не заводить крепкой дружбы — только поверхностное знакомство. Мы скоро разъедемся по разным семьям, так зачем детям психологические травмы? В свободное время не высовывалась — читала у себя в комнате, шила или рисовала. Вот и весь нехитрый досуг. Чарли и миссис Бантли достали мои школьные документы. А девочка-то училась на «отлично», ещё и в конкурсах по рисованию участвовала. Психолог отвела меня в ближайший отдел образования (или как он называется), где мне выдали тесты для проверки моих знаний. Я не стала выделываться и допустила по ошибке в каждом. Сказали, что результат хороший, а вот какому классу я теперь соответствую — умолчали. Радовало, что доставшееся мне тело быстро адаптировалось под меня, и я не испытывала проблем с координацией движений. Быстро запоминала английский язык, но и русский не забывала. В подаренном на День рождения блокноте я писала только по-русски, это вызывало некоторые сложности в общении, но, думаю, скоро они исчезнут. Мои пальцы оказались очень ловкими, и то, что в прошлой жизни я вязала день или два, здесь выходило за пару часов, не говоря уже о вышивке! Очень часто у меня получалось впасть в некое подобие транса или медитации, тогда я практически не задумывалась над тем, что мастерю — скорость в этом состоянии была невероятная. Шить и делать заколочки получалось очень быстро и красиво. Ну, хоть какой-то плюс от этого попадания.

Мне катастрофически не хватало интернета, влажных салфеток, жидкого мыла, шампуня без слёз и гипоаллергенного порошка. На кухне центра стояла машинка-автомат, но вот порошок был дешёвым и пах просто жутко. Это не запах лаванды, а натуральная вонь. А главное — здесь нет интернетовского халявоэкспресса. Мне ведь так хотелось для успокоения нервов прикупить чего-нибудь современного и по акции! Эх, мечты-мечты.

За эту неделю мы действительно посетили большой Лондонский зоопарк, картинную галерею и музей природы. Для человека, который бывал только в Турции — это было шикарно. Огромный зоопарк с ухоженными животными, разрешением кормить, сладостями для нас и бесплатными фотографиями был прекрасен. Галерея впечатляла, а музей привёл меня в восторг. Вы видели скелет шерстистого носорога? А я видела.

Во время наших вылазок рядом с нашей девчачьей группой оказывались люди, которые ненавязчиво восхищались «милыми детками». В теории нас должны отдать без условий о росте и цвете глаз, а на практике… А на практике сделаны пожертвования для приюта, которые не в чей-то карман пошли, а для обустройства мест детям. Дом был чистый, новый и оборудованный, в нашем распоряжении была кухня с забитым продуктами холодильником, новые вещи и книги.

В девяностые мои знакомые решили забрать ребенка из дома малютки. Заведующая привела их в игровую, посмотрели ребёнка, а потом она ненавязчиво так: «Ай-яй-яй, крыша в коридоре течёт». Намёк был ясен. Вот только крыша так и протекала дальше, зато заведующая обзавелась новым плащиком, сапогами и сумкой. А мои знакомые — сероглазой девочкой. И все довольны.

Так и здесь — хороший приют, созданный на деньги спонсоров, и возможность посмотреть детей до того, как их распределят. Человеческий фактор есть всегда. В четверг Киру и её сестру забрали в Девоншир. Семейная пара стала их фостер-семьей. Наши пути с ними больше не пересекались. Джудит и меня хотели взять пожилые люди из Суррея, но в последний момент что-то поменялось. В субботу я осталась единственным ребёнком в приюте, а уже в воскресенье забрали и меня.

* * *

Вильям Уилсон и его супруга Джессика незнакомцами не оказались. Мужчина занимал должность заведующего отделением травматологии и ортопедии, а его супруга была старшей медсестрой у него же в отделении. Именно он и ввёл моду на вышитый медицинский герб. Его жена часто бывала в детском отделении — посплетничать, помочь, бумаги подписать. Видимо, не только ради этого приходила. Своих детей они уже вырастили: Даниэль работал юристом в этом же госпитале, а Томас занимался психиатрией в частном порядке. Теперь понятно, почему именно он осматривал меня на предмет отклонений в психическом плане. Вильям Уилсон имел солидный вес в обществе и, скорее всего, смог повлиять на результаты распределения меня красивой к себе в семью. Вот зачем ему это? Потом уже я выяснила, что для него сиротка — это дополнительные баллы в глазах общества. Мужчина хотел получить должность и ученую степень в Штатах, а я — ещё один плюсик к его биографии.

— Здравствуй, Анна, — он никогда не сокращал и не переиначивал моё имя.

— Здравствуйте, мистер Уилсон. А вы здесь зачем? — я-то понимаю, зачем, а вот несмышлёныш девяти лет не должен.

— Мы с супругой подумали и решили, что хотели бы взять тебя к себе.

— Зачем? — вопрос вырвался, прежде чем я смогла подумать головой.

— Э-э-э… ты не хочешь? — спросила его супруга.

— Ну, я не знаю. Разве кому-то нужны чужие дети?

— Чужих не бывает. Мы хотим тебя забрать.

— Энни, если ты откажешься, то они тебя не заберут к себе, — сказала миссис Бантли.

Н-да, задачка. И что делать? Нормальная девочка уже завопила бы от счастья и прыгнула на шею, но я-то не ребёнок. Ладно, попробуем по-другому:

— А у меня будет своя комната? А машинка «Зингер»? А куклы? А в какой школе я буду учиться? А можно мне учителя по рисованию? А ещё я хочу…

Чем больше я говорила, тем шире была улыбка мистера Уилсона.

— Согласен! Едем?

— Да!

Теперь уже мой опекун отправился со мной в комнату — забирать вещи. Его жена осталась в кабинете мистера Брайнела для подписи документов. В принципе, эта семейная пара мне понравилась. Они ещёе в больнице уделяли внимание моей персоне, и подозреваю, что кукла с фарфоровым лицом была куплена за их деньги.

Мистера Уилсона заинтересовали резиночки в стиле «канзаши» на тумбочке.

— А можешь сделать подобное, но в виде бабочки или галстука?

— Не знаю, не пробовала ещё. Если материалы будут, то можно бизнес открыть. Я делаю, а вы продаёте.

— Интересная идея. И куда же мы будем продавать?

— Ну-у-у, в магазин, который торгует медицинской формой. Можно сделать самоклеящуюся вышивку или гербы для халатов и костюмов в такой же технике, как резинки, а можно вышить названия на рукавах халатов, как у военных. Вот.

— Умница, мы обязательно подумаем над этим.

Говоря это, я и не подозревала, что мой новый опекун всерьёз воспримет моё предложение, и работой я буду завалена вплоть до моего одиннадцатилетия.

* * *

Дом Уилсонов находился в городке Бракнелл на юго-востоке Англии, недалеко от Виндзорского парка, в часе езды от Лондона. Тихое и спокойное место со своей школой, колледжем, аквапарком, резиденцией монаршей семьи.

Двухэтажный коттедж с пятью спальнями, двумя санузлами, гостиной и кухней был оборудован по последнему слову техники. Внутренний двор огорожен высоким забором. Видно, что семья хорошо зарабатывает.

Мне досталась комната, выходящая окном на восток, с розовыми обоями. Ну что за стереотипы?! Терпеть не могу розовый. Хочу раскрасить стены как… как-нибудь. Мебель уже была привезена, а в шкафу дожидались аккуратно сложенные белье и одежда. Меня здесь ждали. Может, розовый — это и не так плохо? А с серым он прекрасно сочетается.

Жизнь в Англии подкидывала свои неожиданности. Первая — они на всём экономят. Купить что-то на распродаже и потом хвастать этим — норма. Теперь, думаю, понятно, почему мой кружок кройки и шитья стал так популярен.