— Спасибо большое за то, что просветили, — поблагодарила я мужчину.

— Всегда приятно учить подрастающее поколение, — ответил он.

Мы поговорили с Сайлесом ещё минут сорок. Вильям выяснял условия проживания, питания, обучения и многое другое. Заместитель директора по работе с абитуриентами подарил мне фирменный рюкзак с чарами расширения пространства, бейсболку, набор перьев и две пергаментные тетради с логотипом академии. Затем мы распрощались.

Оставшееся время каникул я помогала Тому и Дэну с работой, много гуляла, загорала, купалась и бегала по магазинам. Короче, вела себя как нормальный ребенок. Чары и заклинания для помощи сыновьям опекунов мне показали Малесс и Вейден. Было несложно взмахнуть пару раз палочкой, чтобы выявить воздействие или скрытые пункты в контракте. Очень часто рядом со мной оказывались молодые парни лет семнадцати, индейской наружности. Видимо, вождь не оставил попытки привлечь меня в своё племя. А я маленькая! Мне мальчики ещё не интересны. Вот!

К отъезду из Штатов оказалось, что у меня четыре сумки с вещами и большая часть из них — книги! Пришлось топать в магическое бюро путешествий и заказывать порт-ключ для меня, Джессики и Вильяма. Магглы также могли путешествовать с помощью порт-ключа, но сделанного по специальной технологии. Такой ключ был дороже на тридцать-сорок галлеонов.

Если сравнить маггловские билеты на самолет и волшебное перемещение — у нас получилось дороже на двести долларов, чем самолётом, но это без учёта перевеса багажа, за который пришлось бы выложить почти четыреста баксов! Прямо в магическом бюро, которое находилось в одном из помещений аэропорта, мы сдали билеты на самолёт и заполнили документы. Утром тридцатого августа хмурый маг-пограничник поставил печати в наши паспорта и протянул нам порт-ключ в виде куска корабельного каната. Рывок, секунда и мы стоим в аэропорту Хитроу, где хмурый аврор в алой мантии шлёпает печать в наши документы и сканирует багаж чарами.

Предпоследний день лета мы провели дома, разбирая багаж, рассматривая сувениры и выслушивая недовольных соседей, которым Василий пометил кусты и, якобы, наделал котят окрестным кошкам. Тридцать первого августа меня ждал Косой Переулок.

* * *

Июль, август и начало сентября — горячая пора для торговцев в Косом Переулке. Школьники Хогвартса и их родители сбывают старые вещи, покупают новые, создают очередь в банке и сметают мороженое у Фортескью.

В девять утра я стояла в зале банка Гринготтс и, пытаясь оттянуть момент встречи с Малфоем, придирчиво изучала список необходимых покупок для школы. Котёл и флаконы у меня есть, мантии старые подойдут, весы и телескоп тоже. Значит, нужно приобрести учебники, канцелярию, ингредиенты и многофункциональный сундук. Палочку, купленную в Штатах, я не стала везти в Англию — на таможне её обнаружат и зарегистрируют, навесив кучу следящих заклинаний. Накладывать на неё чары надзора над магией несовершеннолетних мне абсолютно не хотелось. Дело в том, что все зарегистрированные в Англии палочки, которыми владеют малолетние волшебники, имеют «Чары надзора» сроком на пять лет. Данное заклинание не работало в трёх местах — Хогвартс-Экспресс, школа с прилегающим Запретным Лесом и Хогсмид. Во всех остальных случаях при колдовстве данной палочкой (без разницы, кто колдовал), прилетит письмо с предупреждением, мол, ай-яй-яй, нельзя колдовать на каникулах. Это относилось в равной степени как к чистокровным, так и к магглорождённым. Но лично я сомневаюсь, что у того же Малфоя нет второй палочки.

Все письма, что направлялись мне, пока я была в США, приходили к Миллисент. Вчера вечером я получила увесистый свёрток килограмма на два, с кучей корреспонденции. Самым большим был конверт из Хогвартса — маггловский аттестат об окончании первого класса школы Святой Марии, список покупок и результаты экзаменов. Официально, для маггловского мира, я училась в закрытом пансионате, куда попала по благотворительной программе. После учебного года нужно было написать заявление о выдаче документации маггловской школы — аттестат, результаты экзаменов, характеристика, выполненные проекты и участие в культурно-массовых мероприятиях. Всё это мне нужно для того, чтобы отдать миссис Бантли, потому что сирота — это единица подотчётная, на меня деньги выделяются! Великобритания оценивала мои нужды на одежду и учебники в тысячу триста фунтов в год, то есть двести шестьдесят галлеонов, плюс пятьдесят галлеонов от волшебников и двадцать — собственных средств. Итого — триста тридцать галлеонов. Ещё из школы мне прислали копию оценок за первый курс (надо же опекунам похвастаться!) и список покупок к новому учебному году. Если оценки за первый курс радовали своим «Превосходно» и «Выше ожидаемого» (по трансфигурации, ЗОТИ и УЗМС), то список покупок огорчил — книжек в этом году нужно много.

Следом за хогвартским увесистым посланием я распечатала письмо Милли, где она интересовалась, как я съездила, а также сообщала, что с меня два галлеона за комплект учебников Локонса. Цена на его книги была заоблачная, и девочки всех вторых курсов решили купить по одному комплекту на каждый факультет. Уже легче. Отдавать полтора галлеона за каждую книжку даже не «жаба давит», а «жадность душит». Падма написала, что большая часть когтевранцев приобрели учебники из «чисто исследовательского интереса» и теперь сверяют методы Златопуста с официальной литературой. На Гриффиндоре все семь книг купили Грейнджер и Браун. Первая, потому что так сказали, а вторая — фанатка Локонса.

Еще были письма от Ли, Нотта, Финч-Флетчли, Тонкс, Диггори, Вилкоста и Малфоя. Первые три послания недоумения не вызвали, а вот последние четыре, мягко говоря, удивили. Причем писали не школьники, а их родители с просьбой о встрече. Прочитав письма чистокровных волшебников, пришлось признать, что без помощи кого-то со стороны не смогу разобраться в хитросплетениях словесных кружев. Взяв перо и пергамент, я написала большое письмо бабушке Миллисент. Ответное письмо прилетело ближе к полуночи. Леди Булстроуд написала, что, скорее всего, меня хотят признать, как Блэк, а Вилкост хочет навесить «Долг Жизни». Весть о том, что я похожа на мать Малфоя-младшего, обсуждалась ещё с марта месяца. Отчисление Вилкоста только подлило масла в огонь. Все считали, что директор не будет «впрягаться» из-за сиротки, пусть и с возможным магическим родством в России. Старушка говорила мне прямым текстом о том, чтобы я ни в коем случае не соглашалась на официальное признание родства, — проблем не оберусь — и даже описала эти проблемы. А Диггори и Вилкоста советовала проигнорировать. Чем дольше промариную их, тем больше смогу стрясти. Нариане Булстроуд я верила, старушке осталось жить года три — четыре, а затем её внучка останется одна. Невеста она незавидная, да и по характеру — амёба. Пожилая леди хотела, чтобы я, со своим прагматичным и циничным характером, не оставила мягкую и домашнюю Милли одну. Ответы на остальные письма были дописаны ближе к трём часам утра.

Сейчас, стоя посреди большого зала волшебного банка, я прикидывала, угадала ли леди Булстроуд причину заинтересованности в моей персоне или нет.

В начале десятого один из гоблинов отвёл меня в небольшое светлое помещение с двумя диванами друг напротив друга.

— Здравствуйте, мисс МорозОва, — приветствовал Малфой, неправильно ставя ударение.

— МорОзова, — не люблю, когда коверкают мою фамилию. — Вы что-то хотели от меня? Извините, но искусству светской беседы меня никто не учил, поэтому сразу к делу.

Я не стала проходить к диванам, а осталась стоять возле двери, готовая выскочить в любой момент.

— Мисс Морозова, — начал Малфой, — думаю, что вы понимаете, кем были ваши родители.

— Русские эмигранты, — перебила я его. Лицо миссис Малфой ничего не выражало, а Тонкс скривилась.

— Возможно, что ваша мама была эмигранткой, но отец — кто-то из Блэков. Мы бы хотели произвести тест на родство и обсудить дела рода. Блэки очень богаты и влиятельны, а их делами никто не занимается…