– Да? – граф аккуратно положил книгу на подлокотник кресла. Тихо проговорил: – Эмилия?

Генриор отрицательно качнул головой.

– Ну, тогда я не знаю… – разочарованно развел руками граф. – В любое время дня и ночи я рад только своим детям и… да, Эмилии. Что уж скрывать от тебя.

– Разрешите пригласить этого человека сюда?

– Послушай, Генриор, в последнее время все в Розетте сошли с ума. Даже ты меня пугаешь! – граф нахмурился и поднялся из кресла, взял книгу и хлопнул ею слегка о прикроватный столик. – Разумеется, не нужно никого сюда приглашать! Кто бы там ни был, мне надо одеться, причесаться, привести себя в порядок, даже если это какой-нибудь давний студенческий друг. Я сам спущусь в холл.

– Вот ваш сюртук, вот щетка для волос… Я вам помогу собраться. Граф, ну не медлите, поспешите же, пожалуйста!

– Постой, Генриор, а ты часом не пьян? – граф с подозрением глянул на него, шагнул поближе и обеспокоенно заглянул в светящееся лицо. – Может, ты хлебнул коньяка на дорожку? У тебя щеки порозовели и глаза блестят!

– Граф, я не пью, вы же знаете.

– Да, но ведешь ты себя… хм… неадекватно. Что это за суета? Зачем ты меня торопишь? Я не помню случая, чтобы ты меня торопил. И почему ничего не объясняешь?

– Вы сейчас сами всё поймете.

– Ох, Генриор, не люблю я сюрпризов, – проворчал граф, натягивая бордовый сюртук и приглаживая прическу перед большим овальным зеркалом. Он обернулся, вновь окинул Генриора с ног до головы внимательным взглядом и неодобрительно покачал головой. Никогда ему не приходилось видеть управляющего таким взволнованным! Графу показалось, что еще минута – и Генриор вцепится в рукав его сюртука и насильно потянет к выходу. Или начнет подталкивать в спину.

– С тобой точно всё хорошо? – обеспокоенно проговорил граф, положив на полочку блестящую щетку для волос. – Что-то я волнуюсь.

– Да-да, все в порядке! – нетерпеливо проговорил Генриор. – Пойдемте.

Граф, наконец, вышел из комнаты, Генриор, прикрыв за ним дверь, поспешил к лестнице. Графу на миг подумалось, что старый дворецкий сейчас поскачет по ступенькам вприпрыжку, точно свихнувшийся кролик. «Не замок, а сумасшедший дом…» – хмуро пробормотал озадаченный граф, не спеша двинувшись за Генриором.

Генриор по-мальчишески перегнулся через перила, увидел знакомые буйные русые кудри – Берри сидел там же, за столиком, и, как ни в чем не бывало, перелистывал журналы. Вот только тогда у него камень с души упал.

Сбегая по лестнице, будто юноша, Генриор радовался, что Берри не исчез, что он не видение, не сон – а самый настоящий, живой и невредимый красавец-мужчина, моряк, дорогой его сердцу мальчик.

Заслышав шаги, Берри поднялся, выпрямился. Увидев Генриора и отца, который медленно спускался по ступеням, улыбнулся немного виновато и развел руками – мол, вот он я.

– Ну?! Узнаёте, граф?! – воскликнул Генриор, положив руку на плечо Берри.

Белый, как молоко, граф вцепился в отполированные перила лестницы. Потом осторожно шагнул с последней ступеньки, глядя во все глаза на молодого человека. Губы его дрожали.

– Берри? – неуверенно проговорил он.

– Да-да! – подтвердил Генриор. И не удержался, воскликнул: – Ну, что же вы стоите? Здоровайтесь!

Отец неуверенно протянул Берри руки – и тот, ни секунды не раздумывая, крепко его обнял.

Глава 38. Только не волнуйтесь

Генриор посмотрел на отца и сына, выдохнул с облегчением, коснулся платком глаз и быстро его спрятал. В глубине души он тревожился, что в Берри тлеют старые обиды и он будет вести себя с отцом подчеркнуто вежливо, как случалось в подростковые годы. А граф почувствует себя скованно и неловко. Но обиды растаяли, всех переполняла радость: встретились, наконец-то, родные люди!

Вскоре они втроем пили кофе с пышной сливочной шапкой в маленькой голубой гостиной. Генриор впервые в жизни сел завтракать с графом – прежде он вежливо и непреклонно держал дистанцию. Но в это утро ни граф, ни тем более Берри и мысли не допускали, что Генриор может уйти.

Пышнобокая Марта, которая в то утро сама накрывала на стол, с удивлением и любопытством поглядывала на оживленного Генриора, который (вот так дела!) никуда не уехал, уселся рядом с графом, да еще попросил и ему принести кофе и теплые вафли. Но еще больше ее заинтересовал незнакомый кудрявый парень. Надо же, какой красавчик заглянул к ним на огонек! Кто это – может, очередной жених Элли? Марта никогда не видела Берри, она устроилась в замок спустя годы после его исчезновения.

– Как вы поживаете? Как мама, как девочки, как Андреас? – спрашивал Берри, с наслаждением вдыхая кофейный аромат. – Что происходит интересного?

– Ох, про наши интересные дела поговорим потом! – торопливо ответил граф. – Все живы, здоровы – и это главное. Ты про себя расскажи поскорее!

Граф смотрел на сына и со счастливым удовольствием замечал в нем и собственные черты, и черты любимой Эмилии – и кудри, и брови вразлет, и ямочки на щеках – они появлялись, когда Берри улыбался.

– Как же тебе удалось убежать так, что никто этого не заметил? Почему мы не смогли найти тебя? Ах, какой же ты все-таки проныра!

– Я готовился, изучал карты, рисовал схемы, – признался Берри. – Подкупил охранников, и они сделали вид, что не заметили, как я вылезаю из окошка в чулане. А там забор, лес, овраг... Странно, конечно, что меня не поймали. Но я надеялся, что охранники не проболтаются, им же потом несладко бы пришлось. Так и вышло.

– Подкупил? Но откуда у тебя были деньги? – сдвинул брови Генриор.

– Я долго копил. Да еще продал свой зажим для галстука – тот, что с бриллиантом.

– Вот какой ты жук! – ахнув, всплеснул руками Генриор.

– Ну, мне эта штучка никогда не нравилась, так что не жалко.

Граф и Генриор переглянулись, вздохнули. Оба помнили, что золотой зажим в виде птичьего крыла вручила Берри на пятнадцатилетие старая графиня. Тогда все обрадовались: надо же, как расщедрилась бабушка! Прежде она никогда не делала нелюбимому внуку ни дорогих, ни дешевых подарков. А тут хоть и не фамильная драгоценность (Андреасу-то она на его праздник преподнесла старинный изумрудный перстень), а все равно очень хорошая, дорогая, солидная вещь.

Но старуха и тогда не вышла из своей роли, встала и надменно заявила: «Не просто так тебе это дарю, Бенджамин! Когда выучишься, вырастешь да будешь летать по свету, смотри на золотое крыло и думай: а стоит ли тебе возвращаться в Розетту? Твой ли это дом? Нужен ли ты здесь? Ведь Розетте ты не наследник!» Слова бабки-графини наделали много переполоха. Эмилия запальчиво заявила свекрови: «Себе оставьте такой подарочек!» И граф ее поддержал: «Вы бы, мама, думали, что говорите!» Он всегда обращался к матери на «вы». Андреас самодовольно ухмылялся. А Генриор, который оказался рядом, испугался, что Берри швырнет коробку с подарком старой графине в лицо и начнется большой и грязный скандал. Но Берри, к всеобщему удивлению, будто бы и не услышал бабкины слова. Очень вежливо кивнул, сказал спасибо, а синюю коробочку деловито спрятал в карман. Даже графиня такого не ожидала: сделала глоток кофе и ушла в свои покои. Обед продолжился, словно ничего не случилось.

– Сумма у меня была солидная, сумел ее до поры до времени спрятать. Чужого не брал, честно! – улыбнулся, словно мальчишка, Берри – мелькнули ямочки на загорелых щеках. Но вдруг он стал серьезным: – Но я был не прав. Зря я всё это затеял. Понимаю, как вы переживали. Неизвестность – такое страдание. Поэтому прошу меня простить.

– Мы-то ладно, мы ничего. У мамы прощения попросишь… – проворчал граф. Он через стол потянулся к сыну и крепко взял его за руку. – Но скажи, ведь десять лет – большой срок! Где же ты был, сынок? И почему даже не написал нам ни разу?

Берри аккуратно поставил на стол белоснежную чашку, отодвинул блюдце со свежими теплыми вафлями. Вздохнув, объяснил:

– Честно скажу, сначала не хотел писать. Пацан же был, дурак. Злился на всех, обижался. Всё хотел доказать, что я и без дворянской семьи чего-то стою.