– Добрый вечер! Хотя он вовсе и не добрый! Позвольте узнать, граф, где моя младшая дочь, которую я вам доверила, и что вообще происходит в этом обиталище?!

Глава 24. Говорите мне "вы"!

– Эмилия… – растерянно пробормотал граф, торопливо поднимаясь с подушек и нервно запахивая халат. – Эмилия! Ты здесь? Среди ночи? А я полагал, что сюрпризы этого бесконечного дня уже завершились. Как внезапно… И Рик не залаял…

Он хотел протянуть ночной гостье руку, но передумал – такой грозный был у нее вид; сел, выпрямившись, на смятой постели.

«Я давно ничего к ней не чувствую!» – напомнил себе граф и, конечно же, солгал, потому что, пусть даже небо упадет на землю, он не сможет ничего не испытывать к женщине, которая родила ему четверых детей.

– Да, это я, как видите! Рик не залаял, потому что помнит меня с тех пор, как был щенком! У церберов хорошая память и они сообразительные. А вы? А вы думаете, что я могла остаться дома, когда до меня донеслись такие новости? У меня телефон разрывался, все давние знакомые – доброжелатели, чтоб их! – сочли своим долгом сообщить о грандиозном скандале. И Андреас тоже позвонил. Естественно, я всё бросила и села за руль! – Эмилия раздраженно откинула вьющиеся волосы со лба, и граф отчего-то подумал, что у нее точно такие же блестящие и пышные русые волосы, как у их старшей дочери – Милены. Он около трех лет не видел бывшую жену, Элли в замок привозили старшие дети или нанятый водитель. К чести Эмилии, она никогда не запрещала графу общаться с детьми, наоборот, поощряла, хотя и выказывала недовольство, что он их балует.

Граф отметил, что Эмилия нисколько не изменилась… Нет, изменилась! Прежде она не носила очки, а теперь на носу поблескивала оправа с прозрачными стеклышками, мокрыми от дождя. Серьги необычные – крупные сдвоенные кольца. И прическа другая – раньше Эмилия не любила высоких укладок, носила распущенные вьющиеся волосы, это так нравилось ему и так раздражало графиню-мать, светлая ей память. Мать всегда говорила, что Эмилия, хоть из городских дворян, все одно – простолюдинка, потому что настоящие дворяне живут не в городах, а в своих поместьях, и ведут себя хладнокровно, а не горячатся чуть что, и одеваются, как положено, и со старшими не спорят.

А глаза у Эмилии остались те же – голубые, яркие, как апрельское небо. Когда-то он увидел их – и пропал, и добился этой девушки, тогда совсем юной, и женился, даже наперекор матери. Та так и не смогла примириться с их союзом, но, когда они разошлись, тоже была недовольна. Развод в дворянской семье считается делом неприличным. Но Эмилия уперлась: «Не буду больше жить в замке!» – и уехала, забрав маленькую Элли. Андреас тогда учился в пансионе, Милена уже успела выйти замуж. А Берри… Берри исчез.

– Не думала, что мне придется сюда ехать… – недовольно буркнула Эмилия, усаживаясь в мокром плаще в низкое бархатное кресло. Она достала из кармана салфетку, сняла очки и принялась нервно протирать стекла. – Но я хочу поскорее увезти дочь! Если бы не это, моей ноги в Розетте бы не было! Вы же должны это понимать!

«Говорит мне «вы», – отметил граф. – Намеренно говорит «вы», прямо-таки напирает. Подчеркивает, что мы чужие. Да, по сути, так и есть. Но все же, все же…»

– Дождь на улице собачий, я оставила машину у ворот и пока добежала до дверей, промокла даже под зонтом. Да еще мне долго не открывали, ладно садовник проснулся! – сердито продолжила Эмилия. – Где Генриор, наверное, спит? Думаете, это так просто – ехать пять часов в темноте по мокрой дороге? И все по вашей милости! Не могли уследить за подростком! Разбаловали! Да и Генриор, кстати, тоже мог бы…

Генриор вежливо покашлял, и Эмилия, вздрогнув, обернулась.

– Генриор! Я вас не заметила, – Эмилия была сконфужена. Она не хотела обижать Генриора – уважала его за деловитость, честность, а главное – душевную заботу о детях. – Простите мою резкость, я очень волнуюсь. Что с Элли? Я хочу ее видеть! И забрать домой!

– Госпожа Эмилия, полагаю, что Элли уснула, был тяжелый день, – проговорил Генриор. – А что касается скандала, так вы и сами все уже знаете. – Он поднялся, помог Эмилии снять мокрый плащ и аккуратно повесил его на спинку стула. – Конечно, решать вам, но я бы дал Элли выспаться.

– А я бы дала несносной девчонке по тому месту, которое ищет приключений!

– Эмилия, Эмилия… – укоризненно проговорил граф. – Ну что ты говоришь?

– Я бы предпочла, чтоб ко мне обращались на «вы»! – сверкнула она глазами. – Мы так решили при разводе.

– Ну, давайте на вы, я не против, – тут же поправился он. – А Элли не виновата, это мы недосмотрели.

– Вы всегда ее выгораживаете! – Эмилия на секунду примолкла, перевела дух, потом, остывая, мрачно поинтересовалась: – А Милена, Андреас ­– как они? В порядке?

– Да, насколько возможно в этой ситуации… – вздохнул граф. Он все разглядывал, разглядывал Эмилию, как сувенирную куклу. Та фыркнула, раздраженно бросила, не сдержавшись:

– Ну что вы так смотрите на меня?!

Генриор снова вежливо кашлянул и негромко проговорил:

– Господа, разрешите откланяться. Думаю, вам стоит побеседовать наедине.

– Нет! – хором воскликнули бывшие супруги и машинально переглянулись – казалось, еще секунда, и они прыснут, как подростки. Но не случилось, оба мгновенно надели маски серьезности и равнодушия. Каждый вдруг понял, что не готов вот так, внезапно, остаться с глазу на глаз с человеком, которого когда-то называл любимым, да еще в такой обстановке – в интимном полумраке бывшей супружеской спальни. Только ведь очень давно все было кончено. Все перегорело. Или всё-таки… Нет-нет, не надо ворошить прошлое, иначе будет очень больно.

– Генриор, пожалуйста, останься ненадолго, – мягко проговорил граф. – Ты знаешь, мы ценим твое мнение. Когда решается судьба дочери…

– Какая судьба! – Эмилия всплеснула руками – блеснули в полумраке массивные серебряные браслеты. – Забрать девочку в город – и нет никаких проблем.

– Ты ведь не знаешь… – вздохнул граф, снова забыв, что они только что договорились называть друг друга на вы. И, вздохнув, коротко рассказал о ночном визите герцогов Готцев.

Вердикт Эмилии был однозначным, она даже покраснела от возмущения:

– Вот что я скажу вам, граф! Вы эти замашки оставьте. Такие браки – позапрошлый век. Никаких свадеб, что вы! Девочке семнадцать. Ей надо учиться! Причем я полагаю, что Элли нужно перевести из лицея, где тоже у всех одни шуры-муры на уме, в частную школу «Афина». Я сама там училась! Конечно, дисциплина железная, зато и обучение на высоте. В следующем году в университет поступит без проблем. И не придется ее пристраивать в институт благодаря связям, как Андреаса или Милену. Вот что я думаю!

– Не нравится мне идея с «Афиной», – сморщил лоб граф. – Там, говорят, не девочек воспитывают, а оловянных солдатиков. Да ты и сама говорила.

– Я говорила… Вам! – подчеркнула Эмилия. – Что «Афина» дала мне отличную подготовку. И не беспокойтесь, эта школа вовсе не похожа на тот лицей, где когда-то учился Берри! – Эмилия посмотрела на Генриора, перевела дух и добавила уже не так горячо: – Элли «Афина» пойдет на пользу. Не будет ветра в голове. А вы что думаете, Генриор? – она вновь обернулась к управляющему.

– Принимать решение об образовании должны родители, – вежливо, но твердо отозвался он. – Но вы знаете, что я категорически против закрытых пансионов, какими бы хорошими они ни были. Что касается свадьбы, то я согласен: торопиться не стоит.

– А вот у Андреаса другое мнение! – возразил граф.

– Пусть Андреас свои мнения оставит при себе или высказывает подружкам, их у него целый рой, – недовольно проговорила Эмилия. – Нет-нет. Рано еще Элли думать про замужество.

– Но ты вышла за меня в восемнадцать, – тихо напомнил граф.

– И ничего путного из этого не получилось, – безжалостно отрезала Эмилия. – Разве что дети, да и то… Генриор! Будьте добры, покажите мне комнату, в которой я смогу переночевать, – она встала, посмотрела на графа – А вам… Вам! Всего доброго. Утром я заберу Элли. Надеюсь, мы больше…