– Не слышу.

Она убирает руки от шеи и смиренно откидывает голову на подушки. Бревном решила полежать? Не выйдет!

С размаху ударяю промеж её ног. Ещё раз, потом ещё. А затем обильно смачиваю пальцы слюной и натираю клитор. То, что мои действия нравятся Алине, понимаю сразу. Похоть не спрятать. Не зарыть за маской целомудрия. Она всегда ощущается. Её запах дурманит, превращая в дикого зверя. Пусть я не нравлюсь этой цаце, но она меня хочет. Как самка. Животное. Грязное и похотливое.

Жадно целую её губы, ласкаю тело, оставляю засосы, сжимаю волосы, заставляя смотреть мне в глаза, и вновь завладеваю ртом, забирая её дыхание и отдавая взамен своё. Она больше не лежит пластом. Алину нехило так потряхивает. Чувствую её пальцы в своих волосах, слышу тихие стоны и ухмыляюсь про себя. Что и требовалось доказать. Ей нравится моя близость. Да, девчонка делает вид, что выше этого, но мы ведь оба знаем, что Алина просто набивает себе цену.

Прикусываю нежную кожу, слизываю пот, ведя языком от шеи и ниже – в самый низ – и дурею от запаха и тактильных ощущений. Когда Алина издаёт первый действительно громкий стон, я подминаю её под себя и вхожу на всю длину. В ней настолько тесно, горячо и мокро, что я на мгновение замираю, зажмуриваясь от кайфа, а затем начинаю ритмично вбиваться меж её широко разведённых ног, и нас моментально сносит. Обоих. Подчистую.

Она выкрикивает моё имя, царапает спину ногтями и стонет как безумная. Я и сам на грани помешательства. У меня ни с кем не было вот так – остро и до боли невозможно. Это не любовь. Не влюблённость. Просто дикая похоть, которая в итоге перемелет нас обоих и выплюнет наши окровавленные ошмётки. Но как отказаться от этого, я не знаю.

Ведь дело в том, что я не хочу отказываться.

Эмир

Пробуждение даётся непросто. На свет смотреть больно, голова раскалывается, а во рту настоящая пустыня. Хорошо, что сегодня воскресенье и не нужно ехать в офис с утра пораньше. А до вечера я успею оклематься. Очень на это надеюсь. Зачем я столько выпил вчера? И где Алина? Точно помню, что, когда я засыпал, она лежала рядом.

Заставляю себя встать с кровати и направляюсь в ванную, где и застаю Алину. Она стоит у зеркала и рассматривает последствия моего ночного срыва. Я и правда неслабо так переборщил. Вся её фигурка усыпана отметинами от моих губ и пальцев. Особенно сильно досталось шее, груди и бёдрам.

Сталкиваюсь с Алиной глазами через зеркало. Она сто процентов плакала, но при этом смотрит на меня чуть ли не с ненавистью. Однако стыда за содеянное я не ощущаю. Заслужила.

– Уже принимала душ?

Мотает головой, продолжая смотреть волком.

– Значит, сходим вместе.

– Зачем? Я могу подождать или пойти в другую комнату.

– А я говорю, что ты примешь душ вместе со мной. Это моё желание. Выполняй.

Подталкиваю её к душевой кабине, захожу следом, закрываю за нами створки и включаю воду, направляя душ таким образом, чтобы вода не хлестала нам в лица.

Пока я чищу зубы, Алина надраивает свою кожу с таким остервенением, что того гляди вспыхнет. Но сколько бы она ни старалась отмыть мой запах, его уже не вытравить. Я буду клеймить и пропитывать её собой снова и снова. Чисто из принципа. Потому что могу. И хочу. Но сегодня вечером мне не нужна рядом угрюмая разъярённая фурия. Так что немного нежности не помешает. Надо задобрить девчонку.

Перехватываю руку Алины и разжимаю её пальцы, забирая мочалку.

– Давай потру тебе спину. Не дотягиваешься же.

Она молча поворачивается и перебрасывает волосы на одну сторону.

– Видишь, – произношу, наклоняясь к её шее. – Вот в чём несомненный плюс совместного мытья.

Усмехаюсь, с удовольствием отмечая, как нежная кожа покрывается мурашками там, где её коснулось моё дыхание. Алина обижена и зла на меня, но реакцию своего тела заблокировать не может. Хотя, если так подумать, у женщин все реакции берут начало в голове. Значит, я всё-таки сильно привлекаю Алину. Видит во мне Назара? Или её так возбуждают мои деньги?

Натираю ей спину. Сначала с нажимом, но постепенно всё мягче и мягче. И вот уже мочалка не моет её, а ласкает. Едва касаясь, провожу ею от плеча до кисти – с одной стороны и с другой. Затем нежно скольжу по ягодицам, а потом – вверх по позвоночнику.

– Эмир, что ты делаешь?

– Мою тебя. Разве не чувствуешь?

– Ты не моешь.

– Но тебе ведь нравится? – вкладываю в интонацию чувственные нотки, и Алина рвано выдыхает, выдавая себя с потрохами.

Мочалка летит на пол, а я приближаюсь вплотную и массирую Алине плечи, одновременно оставляя лёгкие поцелуи на задней поверхности шеи. Возбуждённый член упирается Алине в поясницу, и я еле сдерживаюсь, чтобы не направить его туда, куда следует.

– Я не могу сейчас, – бормочет Алина, наклонив голову и подставляясь под мои ласки. – Мне нужен перерыв.

Нет у тебя времени на перерыв, девочка. Мне плевать, что ты устала со мной трахаться. Я не устал. И я вновь тебя хочу. Так что придётся разыграть тот самый козырь, против которого даже ты не устоишь.

– Прости меня, – шепчу ей в ухо, перемещая ладони на грудь и лаская затвердевшие соски, чем окончательно выбиваю у Алины почву из-под ног. – Перегнул, признаю. Я был сильно пьян, плохо понимал, что творю. Больше ни капли в рот не возьму, обещаю.

И я не вру ей. Мне нельзя пить. Категорически нельзя, пока она рядом. Достаточно несколько порций виски – и стоп-кран срывает к херам.

Хотя его и сейчас срывает. Стоит проникнуть в неё пальцем и услышать протяжный стон, меня вновь накрывает жаждой её тела. Вот как трахать её нежно, когда при любом контакте внутри просыпается ошалевший зверь?

Влага на моих пальцах – зелёный свет для меня. Подталкиваю Алину к стеклянной стенке, заставляя упереться в неё руками, пристраиваюсь сзади и медленно погружаюсь в истекающую соками вагину. Охренеть… Каждый раз – как первый. При таком раскладе я уже неуверен, что мне когда-нибудь надоест брать её.

***

После секса и плотного завтрака-обеда я закрываюсь в кабинете и не выхожу оттуда до вечера, сортируя бумаги и сверяя расписание. С завтрашнего дня у меня прибавится работы. Мы запускаем новый проект, подготовка к разоблачению и последующему аресту Чакира идёт полным ходом, а также не стоит забывать и о Воскресенском. Сейчас не время для отдыха. Расслаблюсь, когда всё будет кончено.

От дел меня отрывает робкий стук в дверь. Спустя несколько секунд дверь открывается, и горничная, возникшая на пороге, жестами показывает, что Алина уже ждёт меня. Не то чтобы я настолько подкован в жестах глухонемых, но основные за такое долгое время понимать научился. Обычно с прислугой общается управляющий, в обязанности которого входит контроль за порядком в особняке. Он давно работает на меня, знает и русский, и турецкий, и язык жестов. Все бытовые дела и проблемы на нём. У меня нет времени на такие мелочи, как раздача указаний прислуге и составление меню на день.

Да, все мои домработники глухонемые, кроме управляющего и охраны. Так нужно. Дополнительная страховка. Все, кроме одной. Русская женщина, которую я нанял специально для Алины, прямиком из провинциального городка прилетела к нам. Она не понимает ни одного слова по-турецки. И не поймёт, если не хочет вылететь отсюда как пробка. Зато знает язык жестов. А вот телохранители языка жестов не знают, но прекрасно понимают и по-русски, и по-турецки.

Кто-то скажет, что я параноик. Возможно. Я не доверяю никому. Даже себе. А другим людям и подавно.

Быстро переодеваюсь в смокинг, захожу за Алиной и сопровождаю её к машине. Мы едем на званый ужин в честь благотворительного фонда, который я спонсирую. Отличная возможность представить всем мою жену. Да и Алине будет полезно наконец-то выбраться со мной в свет. А то совсем заскучала. Она не говорит, как тяжело ей привыкать к новой для себя обстановке, но я и так это вижу. И раз уж есть вероятность того, что мне придётся использовать Алину, чтобы потопить Воскресенского, то нужно быть с ней чуть мягче. Алина должна встать на мою сторону.