Однако, на удивление, всё оказалось не так страшно. Точнее, я всё равно морально вымотался, но управились мы за какой-то час, и при этом без метаний, мол, вон гляди, какое платьишко, погоди, я его примерю. Юлия отнеслась к покупкам со всей серьёзностью, хоть и себя не забыла, взяв себе симпатичный голубой брючный костюм, эффектно подчёркивающий фигуру. Но сделала это так быстро и почти незаметно, что я ничего не понял, пока примерял очередной вариант наряда.

В итоге из бутиков мы ушли уже в обновках. Я, честно говоря, так и не понял, чем мои старые джинсы и футболка с курткой отличались от новых, ну, кроме цены, которую даже вслух произносить было неудобно, но решил не спорить с начальством. Ему виднее, особенно когда она твоя любовница и решительно настроена сделать из тебя человека. Тут на пути лучше не становиться, сметёт.

Следующим пунктом назначения у нас был телевизионный центр Останкино. Правда, до назначенного времени ещё было минимум два часа, но даже мне это, казалось, не так много, потому что я уже успел почувствовать вкус московских пробок. А ехать предстояло в самый центр, где движение было просто адским. Ну для меня, по крайней мере, всё-таки у нас водители были куда спокойней и вежливей. Да и сам я ещё неуверенно себя чувствовал на улицах столицы.

Так что неудивительно, что на место мы прибыли впритык, даже чуть-чуть опоздали. Немного, правда, всего на пару минут, но стоило войти, как к нам кинулась девица неопределённого возраста, в джинсах, растянутом свитере, сбейджиком на груди и грозной миной на лице.

— Где вас носит?! — начала девица сразу с наезда, даже не удосужившись поздороваться. — Начало через двадцать минут, а вы ещё не накрашены! Вы понимаете, что будет, если из-за вас сорвётся прямой эфир?!

— Позвольте, — попыталась вклиниться Обрескова. — Намсказали, передача будет идти в записи, чтобы была возможность отредактировать спорные моменты.

— Не знаю, кто вам что сказал, — раздражённо зашипела неопределённая девица, — но у нас изначально планировался прямой эфир! Так что, может быть, вы заткнётесь и будете делать, что сказано?!

— Слышь, мышь серая, — я шагнул было к наглой хабалке, собираясь разъяснить линию партии, но Юлия схватила меня за руку.

— Вить, не надо. — Онаоттащила меня в сторону. — Наверно, произошла накладка. Решить сейчас вряд ли получится, а отказываться нам нельзя. Придётся идти. Я тебя умоляю, пожалуйста, что бы нислучилось, держи себя в руках. Ты можешь, я знаю. Пожалуйста, ради меня, сделай это. Иначе мы оба можем вылететь с работы быстрее собственного визга.

— Хорошо, — я скрипнул зубами. — Хоть мне это и не нравится, я потерплю. Но только ради тебя. И я подумаю, чем ты будешь со мной рассчитываться, так что готовься, — притянув опешившую от моей наглости Обрескову, я жадно её поцеловал, а затем обернулся к недовольной задержкой девице. — Ну, что стоим?! Веди уже, а то у вас тут даже демон ногусломит.

Я не ошибся, когда говорил, что тут демон ногу сломит. Заблудиться в узких коридорах телевизионного комплекса было какнефиг делать. Кабинеты, гримёрные, студии переплетались в такой жуткий клубок, что иногда казалось, будто ты попал во владения Хозяина места. Да и не верил я, что без потусторонней помощи в одном здании может уместиться столько всего разного и разнообразного.

Правда, то и дело по пути встречались знаменитости, и попади я сюда хотя бы год назад, наверно, от счастья себе все колени бы уже ошпарил. Но сейчас они воспринимались скорее как фон. Ну идёт вон знаменитый певец, и чего такого. Да и песни его мне никогда не нравились. А уж говорящие головы из телевизора я на дух не переносил. Да и настроение у меня было не то, чтобы за кем-то гоняться. Точнее, прибить кого-нибудь я был весьма не против, а вот унижаться, что-то просить — увольте. Я себя слишком уважаю для этого.

Нас тоже никто не трогал, хоть многие и оборачивались. Но к этому я уже привык, обычным людям нечасто доводится видеть здорового парня, у которого глаза сияютжёлтым, а то и алым светом. Да, они светились у меня, только когда я злился, но сейчас-то я был просто в ярости. Правда, всё же, пока шли, немного успокоился. Чего зря беситься, если сделать ничего не можешь. Плюнуть на всё, развернуться и уйти мне совесть не позволит. Юлю я подставлять не хочу и не буду, особенно после вчерашних откровений и сегодняшнего разговора. У меня на девушку были самые обширные планы во всех смыслах этого слова.

— Сюда, — недовольным голосом буркнула Варвара, открывая дверь с надписью «Студия № 17». — Так, где гримёры?! Срочно приведите его в порядок!

— Ну наконец-то! — подскочил к ней так же неопределённого возраста мужчина с тоннелями в ушах. — Шеф рвёт и мечет!

— Не ко мне вопрос, — отмахнулась Тяпкина. — Как соизволили приехать, так я их и привела. А вы что стоите? Я же сказала, идём к визажистам!

— Юль, может, ну его на хрен? — последние полгода меня никто так не бесил, как эта девица. — Вертеля этот вертеп на…

— Успокойся, пожалуйста. Это скоро кончится. — Обрескова крепко сжала мне ладонь и повернулась к Тяпкиной. — Если бы вы ещё сказали, куда идти, то всё было бы гораздо быстрее. Не все одарённые могут читать мысли или предсказывать будущее.

— Вот туда!!! — вспыхнула девица, до которой дошло, что она накосячила, но признаваться, а уж тем более извиняться не собиралась, гордо развернувшись и исчезнув среди шныряющих туда-сюда людей.

— Ну, хоть направление есть, и то хлеб, — вздохнула Юлия и потащила меня, ориентируясь по каким-то знакам.

На удивление, гримёрку мы нашли довольно быстро, но скорее потому, что у Обресковой был уже кое-какой опыт съёмок. Так что она немного ориентировалась в пространстве. Нас тут же принялись приводить в порядок, намазывая разными кремами и подкрашивая. Зачем это было нужно, я не знал, но не лез со своим невероятно важным мнением. В таких случаях я предпочитаю довериться профессионалам. И надо сказать, пока из всех, с кем я общался на этой студии, только визажисты и техник, подключавший микрофон, оказались достойны этого звания. Остальные были какие-то дёрганые и нервные, сами не знающие, чего им надо. Может, на телевидении всетакие, не знаю, но у меня пропало последнее желание куда-либо идти, я держался только ради Юлии, чтобы ей не влетело от начальства, устроившего весь этот цирк.

— Так, готовы?! — в гримёрку влетел тот самый ушастый. — Эфир через пять минут! Сценарий выучили?

— Какой ещё в ж… — начал закипать я, но Юля впилась ногтям мне в предплечье, заставляя сесть.

— Нам сказали, что ведущий будет задавать тон, — было видно, что девушке тоже не нравится происходящее, но, к счастью или нет, её опять накрыло привычное равнодушие, так что Обрескова, словно робот, хладнокровно делала свою работу. — Аот нас требуется лишь поддакивать в нужных местах.

— Да? — с большим удивлением уставился тот на записи на планшете. — Ну… тогда проходите. Через четыре минуты начинаем.

Мы отправились следом за ним за кулисы основной площадки. Она уже была полна зрителей, учившихся хлопать по команде, а на сцене ведущий едва ли матом при всех распекал администратора. При этом остальные рабочие сцены, операторы там, звуковики и прочие, не знаю, как называются, делали вид, что ничего особого не происходит. А вот у меня настроение окончательно испортилось.

— И, если ещё раз ты посмеешь забыть про мойкофе, вылетишь отсюда быстрее собственного визга! — невысокий мужичок брызгал слюной в лицо покорно слушавшей егодевушки. — Поняла?! Пошла вон!

— Адриан, — позвал его мужик с тоннелями. — Три минуты до эфира. Мы готовы.

— Что там у нас сегодня? — невозмутимо, словно только что не орал благим матом, ведущий подскочил к нам, схватил планшет и бегло просмотрел записи, а затем небрежно ткнул в нас пальцем. — Понятно. Эти? Проверь, чтобы микрофоны работали, или всех тут поувольняю к едрёной матери!

— Минутная готовность! — в студии заработали громкоговорители. — Тишина! Эфир через три, два, один! Начали!