Он распахнул ее и ударил рукой по воздуху, так что цепи протащили меня через дверной проем. Дверь захлопнулась перед моим носом, и я погрузился в полутьму; единственное, что освещало пространство, были магические цепи, сковывавшие мои руки за спиной. Я дергал плечами, изо всех сил сопротивляясь путам, но это было бесполезно.

Ярость вгрызлась в мое нутро, и я со всей силы ударил ногой в дверь. Дерево раскололось, но не поддалось.

— Лайонел, ты кусок дерьма! — прорычал я, снова ударяя ногой в дверь.

Я споткнулся на лестнице от силы, которую я использовал, затем яростно зарычал, готовясь обрушить на дверь свое плечо, как в Питболе.

Прежде чем я налетел на дверь, как дикий бык, она распахнулась, и в нее влетел Дариус. Я ахнул, когда он врезался в меня, и мы, спотыкаясь, скатились вниз по нескольким ступенькам.

В воздухе витала гнетущая духота, и я инстинктивно повернул голову в сторону от нее. Лайонел стоял в дверном проеме, его угрожающая тень падала на нас. Он выпустил обжигающий воздух из своих ладоней, загоняя нас в угол, чтобы мы были вынуждены спуститься по лестнице подальше от него.

Дариус вытер разбитую губу тыльной стороной ладони. — Отец, остановись! — крикнул он, когда мы, пошатываясь, спустились по ступеням в глубину огромного подвала. Холодные каменные стены смотрели на меня, и пустота этого места наполняла меня леденящим ужасом.

Тепло рассеялось, и Лайонел стремительно налетел на Дариуса, превратившись в сплошное мускулистое пятно. Я в тревоге дернул руками, когда его кулак соприкоснулся с челюстью сына. Дариус вскинул руки, и в его ладонях расцвел огонь, но он был беспорядочным, и отец вскоре погасил его. Я бросился вперед с Вампирской скоростью и уперся плечом в бок Лайонела, пытаясь помочь.

— О, теперь ты хочешь защитить его, да? — Лайонел плюнул в меня, выбросив огромную огненную линию, которая прочертила между нами пропасть. Я попятился назад, не в силах пересечь ее, так как огонь продолжал пылать и освещать всю бетонную комнату вокруг нас.

Лайонел набросился на Дариуса со всей жестокостью своих кулаков, вся магия была отброшена. Паника и ярость разъедали меня, пока я не смог больше терпеть. Каждый удар заставлял меня кричать, но Дариус оставался невозмутимым, как будто это уже случалось раньше. И от одной этой мысли мне захотелось разорвать его отца на части от его лица.

На лестнице послышался скрип, и я повернулся, обнаружив там свою мать, а за ней и сестру.

— Освободи меня, — с облегчением вздохнул я, потянув за путы, которые продолжали сдерживать мою магию.

Мама покачала головой, ее лицо было суровым. — Пришло время, Лэнс. Мы не можем допустить, чтобы ты избегал этого.

Я в ужасе уставился на нее. Я знал, что она сука, но, черт возьми, она должна была быть моей сукой. Выступать за мою чертову команду.

Я посмотрел на сестру, и ее глаза были полны сожалений. Но все равно она стояла и ничего не делала.

Я вздрогнул от звука треска позади себя, и Дариус сказал что-то невнятное с полным ртом крови.

— Черт! — прорычал я, бросаясь в огонь, зная, что это было смертельное решение.

Пламя исчезло за секунду до того, как я добрался до него, и мое зрение перестроилось слишком поздно, когда Лайонел схватил меня за горло. Всплеском магии, потрясшим основы моего тела, он поставил меня на колени рядом с Дариусом.

Огненные цепи, удерживающие мои руки, направили мои ладони вперед, и мои пальцы сомкнулись вокруг запястий Дариуса. Он ошарашенно смотрел на меня опухшими глазами, а из его рта сочилась кровь, стекая на пол.

Мое сердце билось так, словно я был животным в ловушке, ожидающим смерти. Я ощущал только холод бетона под коленями. Это и страх перед тем, что собирался сделать Лайонел.

— Мне жаль, — сказал мне Дариус, а затем сплюнул комок крови на пол рядом с собой.

— Ублюдок, — зарычал я на Лайонела, от несправедливости происходящего мне хотелось кричать до разрыва сердца.

Он двинулся за Дариуса, положив руку ему на плечо, и я почувствовал, как кто-то положил руку на мое. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что это моя вероломная мать, и мое горло перехватило от гнева.

— Ты будешь связан навечно, — спокойно сказал Лайонел, его окровавленные костяшки пальцев блестели в свете костра, который он развел над нами. — Лэнс Орион, ты будешь охранять моего сына в ущерб собственной жизни. Ничто и никогда не будет для тебя важнее этого, — объявил он, и мои надежды и мечты поплыли перед глазами.

— Подожди, — вздохнул я, но в его взгляде не было ни капли милосердия.

— Отец, нет, — рявкнул на него Дариус, что послужило ему сильным пинком.

Лайонел продолжил хриплым, звучным голосом: — Adiuro te usque in sempiternum.

Дариус вцепился в мои запястья и издал яростный крик. Я попытался вырваться, но давление магии Лайонела усилилось, пока мои ногти не впились в плоть Дариуса и не пустили кровь.

Паника вгрызлась в мое сердце и разорвала его в клочья.

Пожалуйста, нет.

Только не это.

Не забирай все, над чем я работал.

— Adiuro custodiet te mihi in filium, — раздался голос Лайонела, и глубокая сила ворвалась в мое тело, завладев самой моей душой.

— Пожалуйста, — выдавил я, отчаянно пытаясь остановить это.

— Слишком поздно для красивых слов, мой мальчик, — промурлыкала мама мне на ухо, ее рука сжалась на моем плече. — Это путь наших семей. Ты слишком долго отклонялся от своего истинного пути. Пришло время тебе присоединиться к нам с сестрой.

— Никогда, — сквозь зубы сказал я, но магия Лайонела снова ворвалась в меня, и я повалился вперед. Дариус тоже обмяк, и наши лбы встретились посередине, наши руки все еще были болезненно сцеплены вокруг рук друг друга.

— Adiuro te usque ad mortem! — крикнул Лайонел, и стены задрожали от страшной магии.

Мое сердце вдруг запылало от жара Драконьего огня, и та же боль пробила себе путь в моих запястьях, по моим венам, по моей крови. Она посеяла во мне семя, которое проросло колючими корнями и распространилось по всему телу.

Пот струился по позвоночнику, а жар пылал все сильнее и сильнее, не выпуская меня из своей палящей хватки. Я шипел сквозь зубы, ослепленный агонией, когда она проникала под кожу, проникала в каждую клеточку моего тела.

Когда он наконец отступил, я смог освободить руки Дариуса. На наших запястьях виднелись следы от ногтей, а в локтевом сгибе правой руки была отметина, похоже, выжженная. На моем был символ звездного знака Дариуса: Лев, а на его мой: Весы.

— Что ты наделал? — Дариус задыхаясь, прижал палец к знаку на своей руке.

Я провел пальцем по знаку на своей, рана увеличилась и покраснела, обжигая мое прикосновение.

— То, что я должен был сделать давным-давно, — пробормотал Лайонел. — Лэнс твой хранитель отныне и до тех пор, пока один из вас не испустит последний вздох. Привыкайте друг к другу. Потому что ваши жизни теперь переплетены, — он посмотрел на меня, и моя верхняя губа оттопырилась. — Твоя жизнь связана с его жизнью. Куда пойдет он, туда пойдешь и ты. Конец истории.

Дариус Акрукс

Отец отступил назад, и я свесил голову, когда боль и ярость в равной степени пронеслись по моему телу.

Я не сопротивлялся, когда он начал избивать меня. Я никогда не сопротивлялся. Я всегда думал, что от этого будет только хуже.

Агония резко пронзила мои ребра, которые я слышал, как трещали во время его натиска. Я не мог сделать глубокий вдох. Вкус крови заполнил мой рот. В моем сознании почти не было места ни для чего, кроме боли и огня.

Лэнс смотрел на меня так, словно никогда не видел меня раньше, и я не мог переварить жалость, которую нашел в его взгляде.

— Вставай, — прорычал отец. — Эта ночь еще далеко не закончилась. Вы двое слишком долго закрывали глаза на правду о нашей силе. Но теперь пришло время принять ее. Вы должны увидеть, что требуется, чтобы обладать той силой, для которой вы были рождены.