Кроме того, особый интерес представляет и тот факт, что в записи, оставленной во время пребывания на Эспаньоле (Гаити) в ходе своей третьей экспедиции (октябрь 1498 г.), Христофор Колумб называет Аверроэса (Avenruyz) одним из тех, кто открыл ему новый путь в Азию: вероятно, благодаря комментариям последнего, воспроизведенным в имевшейся у мореплавателя книге «Образ мира» («Imago mundi», ок. 1410) Петра д’Айи, — на известное место из текста Аристотеля: «Поэтому те, кто полагают, что область Геракловых столпов соприкасается с областью Индии и что в этом смысле океан един, думается, придерживаются не таких уж невероятных воззрений... Судя по этому, тело Земли должно быть не только шарообразным, но и небольшим по сравнению с величиной других звезд» («О Небе», II, 14, 289а).
Аверроизм. Характерно, что не завоевав особой популярности среди мусульман, Аверроэс оказал сильнейшее влияние на еврейских и христианских мыслителей Средневековья. Так, его современник — и также уроженец Кордовы - Моисей Маймонид (Моше бен Маймон) в письме к Самуилу бен Иуда Ибн Тиббону (переводчику «Путеводителя колеблющихся» на еврейский язык, ок. 1190) хвалил комментарии Аверроэса. Ибн Тиббон, в свою очередь, перевел на еврейский несколько небольших трактатов Аверроэса о соединении человеческих душ с отделенным деятельным разумом, а его зять, Иаков Анатоли, — ряд комментариев Аверроэса к сочинениям Аристотеля по логике. В XIII в. Гиллель бен Самуил подверг критике психологию Аверроэса, но Исаак Альбалаг был горячим поклонником его учения о соотношении философии и религии, а Лев Герсонид (Леви бен Герсон) из Баньоля написал комментарии к комментариям Аверроэса (1319-1324), хотя и не соглашался с ним относительно теории универсального разума.
В христианском мире труды Комментатора использовались не только в качестве лучших учебников перипатетизма («Аристотель объяснил природу, а Аверроэс - Аристотеля»), но иногда и как источник самих аристотелевских текстов: так, «Поэтика» Аристотеля до XIV в. была известна схоластам лишь по ее краткому комментированному изложению Аверроэсом (1174) в переводе Германа Алеманна от 1256 г., который, кроме того, перевел в Толедо и комментарии Аверроэса к «Этике» (1240) и «Риторике» (1256). Через сочинения Аверроэса схоласты узнавали и о неизвестных им ранее арабских философах: например, с Абубацером (Ибн Туфайлем), автором романа «Живой, сын Бодрствующего» (или «Повесть о Хайе, сыне Якзана»: «Науу ibn Yaqzan», лат. «Philosophus Autodidactus»), они познакомились благодаря тому, что Аверроэс, комментируя «О душе», подверг критике одну из его психологических доктрин. При этом начало переводам Аверроэса на латинский язык положил Михаил Скот, служивший астрологом при дворе императора Фридриха II Гогенштауфена («Stupor Mundi», 1220-1250) в Палермо, где, по весьма сомнительному — сообщению Эгидия Римского, пребывали и потомки самого Аверроэса: «Nam commentator eius [sc. Aristotelis] Averroes filii cuius dicuntur fuisse cum imperatore Frederico, qui temporibus nostris obit» («Quodlibeta», II, q. 20). Так, при переводе с арабского «О Небе» и «О душе» Аристотеля Михаил Скот перевел и комментарии к ним Аверроэса (ок. 1220-1230); далее, Феодор Антиохийский (возможно, совместно с Михаилом Скотом) перевел с комментариями Аверроэса «Физику». Не случайно поэтому тематика «Сицилийских вопросов» («АІ-masa’il al-siqilliyya», лат. «Questiones Sicilianae», 1237—1242), адресованных Фридрихом II мусульманским ученым, — относительно вечности мира, целей и необходимых оснований богословия, значения и числа категорий, природы и бессмертия души (включая проблему наблюдаемых противоречий между Аристотелем и Александром Афродисийским), — частично сформировалась под явным влиянием аверроистских идей (на эти вопросы дал свои, порою, однако, весьма уклончивые, ответы живший в Сеуте суфий Ибн Сабин). Анонимная же книга «О трех обманщиках» («De tribus impostoribus») — антиклерикальный памфлет о Моисее, Христе и Магомете, чье авторство также связывали в то время с именем императора, одновременно атрибутировалась и самому Аверроэсу (которому даже приписывали рассуждение о том, что из трех существующих религий «одна невозможна: это христианство; другая - религия детей: это иудаизм; третья — религия свиней: это ислам»). При этом высмеивавшиеся позднее ренессансными учеными зачастую туманный язык и громоздкий стиль первых переводов произведений Комментатора, в коих, как было сказано, наличествуют и фактические ошибки культурно-исторического характера, объясняются, прежде всего, тем, что они фактически представляют собою латинские версии его арабских толкований (а то и их еврейских переложений) к арабским же переводам сирийских переводов, сделанных с исходного греческого текста.
Уже ок. 1225 г. Арнольд Саксонский цитирует Аверроэса в своем энциклопедическом трактате («Liber de finibus [floribus] rerum naturalium»), в 1230—1236 гг. о нем упоминает Гильом Овернский в «О душе» («De anima») и «Об универсуме творений» («De universo creaturarum»), тогда же на его комментарии к «Метафизике» и «О душе» Аристотеля ссылается Филипп Канцлер. К 1240 г. Аверроэс становится хорошо известен в Парижском университете, где в 1260-х годах на факультете искусств, располагавшемся на Соломенной улице (Vicus Straminum), зарождается движение так называемых «латинских аверроистов» (averroistae, Averrois sectatores), порой весьма некритически — по принципу «Сам сказал (Ipse dixit)» - относившихся к наследию как Философа, так и Комментатора: Сигер Брабантский, Боэций Датский, Бернье де Нивель и др. Причем их положение в университетской корпорации (а затем и в Церкви) осложнилось еще и благодаря спровоцированному ими уже не идеологическому, но всецело административному конфликту: весной 1272 г. эти и другие магистры с группой студентов образовали в университете собственный, параллельный прежнему, философский факультет с ректором Сигером (раскол был преодолен через три года вмешательством папского легата и избранием нового ректора объединенного факультета). Поскольку упомянутые мыслители - философы с факультета искусств, т.е. artistae, не имевшие лицензии на преподавание теологических дисциплин, — не ставили перед собой задачу согласования перипатетизма с положениями христианской Догматики, их — не без основания — стали подозревать в приверженности концепции «двойственной истины» (duplex veritas), согласно которой то, что истинно с точки зрения богословия, может быть не истинным с точки зрения философии и наоборот.
Притом что теория Авиценны об отделенном деятельном разуме (intellectus agens separatus), не отрицавшая личного бессмертия и сочетавшаяся с иллюминационистской доктриной, не вызывала особого противодействия со стороны христианских теологов, учение Аверроэса о существовании лишь одного, вечного и общего для всего человечества интеллекта (при смертности индивидуальных человеческих душ) расценивалось как приводящее к «ужасающим ересям» (horribiles haereses). Так, концепция Аверроэса подверглась — по трем своим пунктам: о вечности мира, всеобщем детерминизме и монопсихизме (т.е. по «трем ошибкам в науках, которые ведут к забвению христианской веры, Священного Писания и всякой мудрости») - критике со стороны Бонавернтуры, называвшего ее «безбожной и вредной» («Collationes de septem donis Spiritus Sancti», VIII, 16; 1268), а также Роджера Бэкона, утверждавшего, что следует более доверять «комментариям Авиценны и аль-Фараби, а Аверроэс... ненадежен в своих речах» (ок. 1247). По поручению папы Александра IV (1254—1261) против нее выступает в трактате «О единстве разума против Аверроэса» («De unitate intellectus contra Averroem», 1256) Альберт Великий, а в 1270 г. его ученик Фома Аквинский создает работу «О единстве разума против аверроистов» («De unitate intellectus contra averroistas»), где называет Аверроэса не комментатором, а могильщиком Аристотеля, извратителем перипатетической философии («поп tam fuit peripateticus quam peripateticae philosophiae depravator») и доказывает, что его теория единого интеллекта - неверная интерпретация Философа. (В ответ на это Сигер Брабантский написал свои вопросы «О разумной душе»: «De anima intellectiva», 1271-1274). При этом еще ранее - в комментарии к «Сентенциям» Петра Ломбардского («Commentarium in quattuor libros Sententiarum», I, 38, 1, 5, Resp.; 1254-1256) — Фома также критиковал Аверроэса за отрицание им факта возможности будущих контингентных событий и, как следствие, того, что Бог обладает их знанием.
