Кроме вышеупомянутого сочинения о Святой Троице, перу Петра Абеляра принадлежат глоссы к «Категориям» и к «Об истолковании» Аристотеля, комментарии к «Введению в “Категории” Аристотеля» («Introductio in Categorias Aristotelis») Порфирия и к «О топических различиях» («De differentiis topicis») Боэция, а также «Толкование на Шестоднев» («Expositio in Hexaemeron», 1136), «Толкование на Послание ап. Павла к Римлянам» («Expositio in Epistolam Pauli ad Romanos», после 1136), «Толкование на молитву Господню» («Expositio Orationis Dominicae»), «Толкование на Апостольский Символ веры» («Expositio Symboli apostolorum») и «Толкование на Афанасиев Символ веры» («Expositio fidei in Symbolum Athanasii»). Среди его логических работ, помимо «Logica nostrorum petitioni», «De intellectibus», «Sententiae», выделяются разрабатывающая проблему универсалий «Логика для начинающих» («Logica ingredientibus», 1114) и «Диалектика» («Dialectica», 1118-1134), посвященная анализу высказываний и их составляющих, разбору силлогизмов, определений и правил логического следования (импликации), таких, например, как: 1) если антецедент истинен, то истинен и консеквент («Si antecedens verum est esse, et consequens»), или никакая истина не влечет ложь («Nullum verum infert falsum»); 2) если антецедент возможен, то возможен и консеквент («Si antecedens possibile est esse, et consequens»); 3) если консеквент ложен, то ложен и антецедент («Si consequens esse falsum est, et antecedens»); 4) если консеквент невозможен, то невозможен и антецедент («Si consequens esse impossible est, et antecedens»).
К произведениям Петра на теолого-философскую тематику относится прежде всего «Да и Нет» («Sic et Non», 1122—1125) - разделенное на сто пятьдесят восемь вопросов (quaestiones) собрание противоречащих друг другу мест из Священного Писания и творений Святых Отцов, призванное — ввиду отсутствия в нем ответов на поставленные проблемы — служить материалом для самостоятельных упражнений студентов в диалектическом мастерстве и потому сыгравшее большую роль в разработке схоластического метода: «В свете этих соображений я попытался свести вместе различные высказывания Святых Отцов... и сформулировать некоторые вопросы, которые возникли по поводу кажущихся противоречий в их утверждениях. Эти вопросы должны побудить молодых читателей к усердным поискам истины и способствовать развитию их мыслительных способностей (His autem praelibatis, placet, ut instituimus, diversa sanctorum Partum dicta colligere... aliqua ex dissonantia, quam habere videntur, quaestionem contrahentia, quae teneros lectores ad maximum inquirendae veritatis exercitium provocent et acutiores ex inquisitione reddant)» (Prologus). Среди иных произведений того же рода: «Этика, или Познай самого себя» («Ethica seu liber dictus Scito te ipsum», 1132/35), неоконченный «Диалог между философом, иудеем и христианином» («Dialogus inter Philosophum, Judaeum et Christianum», 1141/42), a также «Введение в теологию» («Introductio ad theologiam», 1113), или «Школьная теология» («Theologia scholarium»), ее расширенная редакция «Христианская теология» («Theologia Christiana», 1122-1125), «Краткое изложение христианской теологии» («Epitome theologiae christianae», после 1136), «Апология против Бернарда» («Apologia contra Bernardum», после 1141), «Задачи Элоизы с разрешениями Петра Абеляра» («Heloissae Problemata cum Petri Abaelardi solutionibus») и др.
Кроме того, Петр Абеляр является автором ряда стихотворений — «Гимнов» («Hymni», 1130-1139), шести «Плачей» («Ріапсtus»), нравоучительной «Памятки для Астролябия» («Monita ad Astrolabium») и др., проповедей («Sermones»), двадцати шести писем к Элоизе и св. Бернарду Клервоскому («Epistolae»): при этом его письма к Элоизе, холодные, в отличие от ее пылких посланий, и пропитанные, по ее словам, «желчью с полынью», — впервые были переведены на французский язык Жаном де Мёном, создателем второй части «Романа о Розе» («Roman de la Rose», 1268-1279). В адрес анонима, которого Петр, вероятно, все же имея в виду самого себя, называет «возлюбленнейший мой во Христе брат и ближайший спутник в жизни», им было написано также знаменитое утешительное послание (consolatoria): «чтобы, сравнивая с моими, ты признал свои собственные невзгоды или ничтожными, или незначительными и легче переносил их». Эта, по жанру стоящая на стыке самоапологии и автоагиографии «История моих бедствий» («Historia calamitatum mearum», 1135/36) - ярчайшее свидетельство непомерной гордыни, самолюбования, тщеславия, завистливости, эгоизма и доходящей до паранойи мнительности ее автора, чье внимание всецело сосредоточено лишь на собственной, всех превосходящей, персоне. Интересен отклик на данное сочинение со стороны св. Бернарда: «Он долго молчал; но пока он молчал в Бретани, он накапливал злобу, и теперь во Франции он порождает беззакония»; сделав по ознакомлении с содержанием книги Петра вывод о том, что совесть его не чиста, Бернард цитирует соответствующее место из Священного Писания: «Вот, нечестивый зачал неправду, был чреват злобою, и родил себе ложь. Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил. Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя» (Пс. 7, 15—17). Позднее, однако, тот же Жан де Мён перевел указанный труд Петра на французский язык, а Франческо Петрарка, читая его, оставил на полях манускрипта целый ряд сочувственных пометок.
На характер предложенного Петром Абеляром решения проблемы соотношения веры и разума особое влияние оказало то, что он, «считая уже себя единственным сохранившимся в мире философом (cum jam me solum in mundo superesse philosophum estimarem)» («Hist, calam. mear.», V), являлся убежденным сторонником диалектики как «науки высказывания» (scientia ser- mocinalis), которая призвана с помощью правильного языкового анализа разоблачать «хитросплетения слов» (argutiae verborum) и ложные аргументы софистики. Поскольку Бог наделяет разум каждого человека способностью к богопознанию, то, используя предлагаемые диалектикой доказательства, античные философы, по мнению Петра, самостоятельно пришли ко многим истинам христианства (например, к учению о Святой Троице и грядущем Боговоплощении); Откровение же, здесь Петр следует Юстину Философу и Оригену — сделало доступным для всех то, что ранее было известно лишь образованным (более того, богодухновенные писатели, согласно Петру, немало и позаимствовали у древних мудрецов). Таким образом, и мы не должны удовлетворяться лишь верой как «уверенностью в невидимом (rerum argumentum non parentum)» (Евр. 11, 1), т.е. как основанном на привычке или предположении суждением о неявных вещах: «Fides quippe dicitur existimatio non apparentium, cognitio vero ipsarum rerum experientia per ipsam earam praesentiam» («Introd. ad theol.»). Исходя из утверждения, заявленного в Прологе к «Да и Нет», согласно которому «сомнение приводит нас к исследованию, а исследование ведет нас к истине (dubitando enim ad inquisitionem venimus, inquirendo veritatem percipimus)», а также ссылаясь на текст Священного Писания: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен (Qui cito credit, levis est corde)» (Сир. 19, 4), Петр полагает, что «вера, не просветленная разумом, недостойна человека».
Вторя знаменитому высказыванию Августина: «Мы верим, чтобы познать (Credimus ut cognoscamus)» («Трактат на Евангелие от Иоанна»: «Tractatus in Johannis Evangelium», XL, 9) и опираясь на соответствующий библейский текст (Ис. 1,9), Петр Абеляр точно так же провозглашает: «Мы верим, чтобы познать, и, если не поверим, не узнаем (Credimus ut cognoscamus; nisi credideritis, non intelligetis)» («Introd. ad theol.»), — очевидно указывая на то, что следует прежде безусловно верить религиозной истине, чтобы потом дойти и до разумного ее постижения. Однако, помня призыв Августина: «Будем же верить, даже если не можем уразуметь (Credamus tantum et si capere non valemus)» («О различных вопросах к Симплициану»: «De diversis quaestionibus ad Simplicianum», I, 2, 22), он не оставляет без внимания и другое августиновское утверждение: «Вера, если не осмыслена, ничтожна (Fides si non cogitetur, nulla est)» («О предопределении святых»: «De praedestinatione sanctorum», V). Потому в то время как св. Бернард Клервоский постоянно подчеркивает настоятельную необходимость упреждения разума верою - «Denique laudatur Maria, quod rationem fide praevenit; et punitur Zacharias quod fidem ratione tentavit» («Contr. quaed. cap. error. Abael.») — Петр, отвечая на запросы своих учеников, заявлявших ему, что «нельзя верить в то, что предварительно не было понято (пес credi posse aliquid nisi primitus intellectum)» («Hist, calam. mear.», IX), пишет вышеупомянутую «Теологию Высшего блага» («О божественном единстве и троичности»), дабы с помощью разумного понимания ими догматов сделать возможным для них и желаемое уверование в то, что те догматы утверждают. Однако же очевидно, что то мнение, согласно которому предварительное исследование разумом содержания веры (с целью определить, заслуживает ли оно доверия или нет) всегда является необходимым условием самой этой веры, абсолютно противоречит собственной исходной посылке Петра. При этом следует учитывать и то, что, согласно Петру, в качестве косвенного мотивационного подспорья для обретения веры может выступать не только именно разумное постижение догмата: эту роль способна играть и нравственная потребность в нем, чудеса, его удостоверяющие, а также свидетельства надежных лиц (т.е. авторитетов).
