— Получи ее согласие, — настаивал я. — Свяжись с ее родственником, у которого она сейчас живет.

Прикрыв глаза, впервые за день расслабился, запрокидывая голову назад в своем кресле. В голове были какие-то шумы, и даже таблетки, прописанные врачом, уже совсем не помогали.

— Тебе бы, лучше поговорить с ней лично, — с грустью в голосе, проговорила Оля.

Этого мне еще не хватало. Да, я уже признался самому себе, что боюсь видеться с этой девчонкой. Боюсь, что начну жалеть ее и чувствовать себя ничтожеством еще сильнее, чем сейчас.

— До сих пор поверить не могу, что ты настаиваешь на разводе, — подруга опустила голову, а затем, покачала головой, вздыхая.

— Не хочу возвращаться к этой теме, — отрезал я. — Сделай все, что нужно.

Когда остался наедине с собой и со своими мыслями, мне стало еще хуже. Раздраженно выпустив воздух сквозь зубы, позвал к себе домработницу, которая как раз была в коридоре.

— Таисия, верно? — нервно спросил я. Женщина кивнула, и от меня не скрылся страх в ее взгляде. — Вы работали здесь раньше. Можете сказать, куда делись все фотографии моей жены?!

Как мне доложили, эта женщина работала в моем доме раньше, но из-за моих провалов в памяти, я ее совсем не помнил, а она все время выражала ко мне какое-то недоверие. Видимо, я успел ее изрядно напугать в прошлом. Тем не менее, она вернулась этим утром сразу же, стоило Петру Ивановичу пригласить ее.

Таисия непонимающе покачала головой, а затем ее взгляд переменился.

— Господин, — протянула она ласково. — Они в фотоальбомах. Вы сами дали поручение нам с Катей, — осекшись, она рассказала еще о другой девушке, которая раньше работала с ней в этом доме. — Сложить фотографии вашей жены в альбомы, — меня словно ударили чем-то тяжёлым по лицу. Хотелось завыть на стену от безысходности и собственной глупости. Как я мог так поступить? Чертов предатель. — Вернуть их на место? — вкрадчивым тоном поинтересовалась женщина, наклоняя голову.

— Нет, — даже не понял, почему отказался от предложения женщины.

Еще утром, на кладбище, я понял, что ощущаю нечто другое, чем любовь, которую я испытывал к Марине раньше. Больше не было всепоглощающего чувства, которое заполоняло меня изнутри, каждый раз, когда я видел ее лицо, приходил на ее могилу или же, представлял ее.

Я больше не скучал по Марине, как раньше.

Окликнув напоследок Таисию, я разузнал, где сейчас располагались семейные фотоальбомы, и носимый невидимой силой, спустился на первый этаж, в библиотеку. Дрожащими руками схватился за толстый, семейный фотоальбом, обернутый в кожаную обложку. На последних, пустых страницах, сразу же, после свадебных фотографий с 2011 года, я увидел фотографии своей покойной жены. И был готов прикончить себя за подлость, потому что мои чувства действительно изменились. Закрыв с шумом фотоальбом, я вернул его на место, в нижний ящик, а затем, плотно закрыл глаза, пытаясь что-нибудь представить. Промелькнули яркие вспышки света, звуки, от которых начинала дико болеть голова.

Мне нужно было вернуть эти временные пробелы, которые отравляли мне жизнь. Будучи озлобленным, вернулся в свой кабинет, случайно громко хлопнув дверью.

Залез в верхний ящик стола, чтобы проверить договоры и все те документы, связанные с работой. Привычные мне сделки по строительству помещений, десятки выигранных тендеров, среди которых были даже с заграничными бизнесменами. Мои деловые навыки никуда не исчезли, что ни могло меня ни радовать, только от этого не становилось легче. Мне по-новой начать глушить дыру внутри себя бесконечной работой? Снова, как раньше? Мне категорически запретили рыться у себя в мозгах, но я все равно был намерен вернуть себе память в ближайшее время.

Достал свой старый органайзер из ящика, который уже был заполнен почти до конца. Улыбнулся, перечитывая свои записи, оставленные ужасным, доступным для понимания только мне, почерком, словно прикоснулся к чему-то из другой жизни. Стал искать номер телефона одного бизнес-партнера, роясь в своих ящиках, интуитивно листая страницы, на которых могли быть необходимые данные. У меня была записная книжка в прошлом, но ни в ней, ни в органайзере нужного мне номера, не имелось.

Рассмотрел несколько новых договоров и внезапно мой взгляд зацепился за пометки на углах черновых вариантов: каллиграфический, аккуратный почерк, явно принадлежал не мне. И не Оле.

Покачав головой, стал перепроверять документы, договоры с партнерами и случайно, перелистнув страницу в органайзере, наткнулся на розовый стикер, приклеенный к странице. Тем же, красивым почерком было написано:

«Я люблю тебя», — на шведском языке, с символом в форме сердца вместо точки. Вздрогнул моментально, и сомнений в том, что почерк принадлежал тому же человеку, что и оставлял пометки на договоре — не было. Но я все же перепроверил этот момент, доставая договоры и сравнивая этот почерк на стикере с почерком на документах.

— Оля, с кем я работал? — дождавшись окончания гудков, которые действовали мне на нервы, без приветствий спросил я. Коллега явно опешила от моего тона, это было заметно по ее вздоху. — Кто составлял мои договоры?!

— Настя, — равнодушно протянула девушка. — Последние два месяца ты работал со своейженой, — выделив последнее слово, протянула она.

И я положил трубку, другой рукой, автоматически, со всем, имеющимся внутри себя гневом, сжимая в руках эту дурацкую записку. Распрямив ее в своих руках, еще раз посмотрел на текст, вчитываясь в каждое слово, как загипнотизированный. В сердце кольнуло ржавой иголкой, и поморщившись, я прикоснулся ладонью к груди.

«Она была влюблена в тебя», — резко в голове промелькнули слова Саши, которые он произнес, говоря о Насте в его доме. Влюблена в меня.

А я, был в нее… влюблен?

Ведь никто из знакомых не рискнул сказать мне об этом напрямую, но теперь, это мысль не казалась мне невозможной и от этого становилось невыносимо пакостно. Это абсурд!

Ударив кулаком по столу, я отбросил бумаги в сторону, но выбросить этот стикер в урну так и не смог.

— Таисия! — громко позвал я. Переминаясь с ноги на ногу, в кабинет ворвалась домработница, трясясь как осиновый лист. Да почему она так сильно меня боялась? — Принесите мне кофе.

— С сахаром? — спросила она украдкой. — Или… без?

— Без сахара, — уверенно произнес я, но ее вопрос меня удивил.

Кивнув, она сразу же покинула комнату, и спустя минут пять принесла мне горячий напиток. Совсем немного кофе мне разрешалось, а нервы были ни к черту, поэтому, я позволил себе эту слабость. Нужно было что-то выпить, чтобы угомонить мои вспышки гнева.

Сделав глоток, я поморщился от неприятной сухости и горечи во рту, и это сразу же заметила женщина.

— Давайте, я вам сахар все же принесу, — вежливо предложила она.

Добавив в теплую, густую массу кубик сахара и дольку лимона, я блаженно вздохнул, словно получил необходимую дозу наркотика, после чего, вальяжно развалился в кресле.

— Вы пили кофе в таком виде, — мягко протараторила женщина. — Его вам готовила Настень… — и она резко замолчала, поймав мой недовольный взгляд.

Синяк на скуле, после удара Шмелева, сразу же дал о себя знать, пульсируя от неприятной боли. Этой девчонки стало слишком много в моем доме. Тактично попросив оставить меня наедине в своем кабинете, я скорчил гримасу, грубо отодвигая от себя чашку с недопитым напитком. Эта Анастасия — какая-то ведьма или же, колдунья, раз я шел у нее на поводу и делал все, что ей заблагорассудится? За несколько дней, остатки самоуважения, за которые я отчаянно цеплялся — были безвозвратно уничтожены.

В коридоре послышались разговоры, и что-то меня дернуло встать и направиться в свою комнату, чтобы проверить прогресс клининговой компании.

— Оставьте, — заявил, заметив, как одна женщина раскладывала одежду Анастасии на кровати. Свитера, футболки и брюки девушки лежали на постели так небрежно, что мне это совсем не понравилось. — Сложите все обратно на место, — гневно процедил я.