— Я на самом деле не знала кто вы, — оправдывалась я. — Я вас совсем другим себе представляла, — осеклась я.

— Я уже понял, — равнодушно ответил Михаил, читая книгу.

— И раз уж пошел разговор, — пробубнила я. — Я хотела извиниться за свое поведение в клубе. — сгорая со стыда протянула я.

Михаил никаким образом не прокомментировал мои слова, делая вид, будто меня и вовсе не существует.

— Не извиняйся, — ответил он. — Меня это не волнует.

— Тогда я пойду, — устав от его высокомерного поведения, сказала я, отворачиваясь от Михаила. Не дожидаясь его ответа, я направилась к выходу из библиотеки.

— И что, — тихо протянул он. — Ты действительно была впервые в клубе?

От внезапного вопроса мужчины я дёрнулась и сразу же кивнула.

— И пила впервые?

— Да, — тихо ответила я.

— И ни с кем до меня не целовалась? — глядя мне прямо в глаза, заговорщическим тоном спросил он.

Меня пронзило ударом тока от тембра его голоса. Мурашки пробежали по коже, стоило представить то, что я совсем одна с ним глубокой ночью в этой комнате.

— Нет, — промямлила я тихо, глядя ему прямо в глаза.

Откуда во мне появилось столько смелости этой ночью?

Стоило убежать отсюда и спрятаться подальше от этого человека. Лицо Михаила вытянулось, и на секунду, мне показалось, что в его глазах промелькнул хищный блеск. Но он сразу же опустил глаза вниз, развеивая все мои сомнения на этот счет.

— Значит, — продолжил он. — Если бы не я — ты бы любому мужику в клубе отдалась?

— Нет… — я отрицательно помотала головой. У меня перехватило дыхание от его наглости и мои щеки неистово горели. — Зачем вы так говорите…

Почему он отчитывал меня, когда минуту назад говорил о своем безразличии? Всякий раз говоря с ним я ощущала себя ужасно распутной. Хотелось уйти отсюда прочь, но меня жутко расстроили его слова.

— А вы знали? — сдавленно продолжила я. Михаил изрядно удивился моей разговорчивости. — Знали, кто я такая?

Он безлико кивнул, продолжая свое чтение. Ему было известно все с самого начала, и его грубость была намеренной, а не случайной. Боже, я попала в огромную беду.

— Почему тогда вы не отказались? — надрывным тоном спросила я. — Если знали. Почему вы… — и я запнулась, глотая слова.

— Поцеловал тебя? — продолжил он за меня и изогнул бровь в изумлении. — Что ты хочешь от меня услышать?

Обняв себя за плечи, я сделала шаг назад, теряясь под напором его взгляда.

— Думаешь, я запал на тебя? — спросил он грубо. — Я тебя разочарую, дорогуша.

Терпеть не могла это слово, а из его уст она звучало еще более пакостно.

— Тебе в тот вечер никто бы не отказал, — с сарказмом протянул он. — Ты казалась легкодоступной, — пояснил он. — И, если бы я не знал, кто ты, — глядя мне в глаза добавил Михаил. — Одним поцелуем все не ограничилось бы, девочка. Тебе понятно?

Вздрогнув, я коснулась своих щек, горящим пламенем. Какой же он мерзавец. Слабо кивнув, я опустила голову.

— Впредь думай, когда предлагаешь себя кому-то, — сказал он с презрением.

— Я… — запротестовала я, качая головой. — Не предлагала… Я совсем не такая…

— Ты все сказала? — прервав мою речь, отрезал он. — Свободна.

Анастасия

Три дня в новом доме прошли слишком быстро и одинаково, словно в дне сурка. Мы с Михаилом почти не виделись, а если и виделись — то не говорили друг с другом. Он работал целыми днями в своем кабинете, а я сидела в своей комнате, предпочитая больше не попадаться ему на глаза. Почти каждый день я говорила по телефону с семьей: рассказывала папе о том, что у меня все хорошо, а также вскользь сообщила о том, что в доме мне бывает скучно, и поэтому хотелось бы вернуться на работу. Так было удобнее всего, ведь меня более чем устраивал офис в нашей фирме. Отец же, рассказал мне о срочной инвентаризации перед новым годом, в связи с чем попросил подождать с работой хотя бы до окончания новогодних праздников. Настаивать я не стала, чтобы не вызывать у него лишних подозрений. Ведь он теперь считал, что я абсолютно довольна своим положением.

Моим единственным собеседником в этом доме был дворецкий — Петр Иванович. Мне нездоровилось какое-то время, а тоска постепенно сводила с ума. Этим утром я настойчиво решила завязать со своим затворничеством, и одевшись потеплее, вышла из дома. В принципе, Михаил итак доходчиво объяснил мне, что мои перемещения его не волнуют и я могу делать все, что мне захочется.

Хлопья снега мешали обзору, но я обожала такую погоду. В эти дни мне не удалось прогуляться по саду и окрестностям дома, сегодня же, мне наконец захотелось исправить эту ошибку. Выход к саду был расположен с противоположной стороны дома, прямо по дороге через обеденный зал на первом этаже. Пройдя по небольшой тропинке до места назначения, я обомлела: мне никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного. В эту пору все было застелено снегом, но даже так были видны роскошные кусты, скамейки с витиеватыми узорами и уютная беседка в самом центре. Наверное, весной, когда начинается цветение, здесь все сильнее напоминает сказку. Слева был вход в оранжерею, и я направилась туда сразу же, не дожидаясь дворецкого.

— Заблудились? — мягко позвал меня садовник. Я подумала, что мужчина средних лет, орудующий садовыми ножницами — садовник, ведь прежде ни разу не видела его в доме.

Я рассматривала редкие виды растений как завороженная. Прозрачная постройка, близкая к дому, больше напоминали зимний сад. Здесь было великолепно.

— В моем доме тоже была оранжерея, — сказала я мужчине, приближаясь к розовым кустам. Которых, на удивление, было очень много.

— Самый распространённый сорт «Фридом», — пояснил Всеволод, заметив мой интерес. Садовник уже больше десяти лет работал в этом доме и знал в этом месте каждое растение.

— Знаю, — кивнула я, широко улыбаясь. — Это мои любимые. Дома я сама за ними ухаживала, — объяснила я. — Имею в виду до того, как вышла замуж, — жестикулируя, добавила я. — Знаю о них все, — и я коснулась стеблей.

— Неожиданно, — улыбнулся мужчина. — Тогда вам здесь точно понравится.

— Молодой господин тщательно следит за тем, чтобы эти растения были в порядке, — сзади меня послышался голос Петра Ивановича. Мужчина подошел ближе ко мне, а затем кивнул садовнику, после чего Всеволод ушел вглубь зимнего сада. — Вижу, вас тоже заинтересовали розы.

— Я уже говорила Всеволоду, — объяснила я, приближаясь к цветку. У этого сорта был самый приятный аромат. — У нас дома тоже росли эти розы, и я знаю, как ухаживать за ними.

— Здесь несколько сортов, — добавил он, ведя меня за собой. Дворецкий перечислял названия, а затем остановился у одного куста с гибридными красными розами с длинными стеблями и сильным, душистым ароматом. Я не смогла сдержать восторга, когда увидела их.

— «Американская красавица»? — взвизгнула я, наклоняясь. — Их же так тяжело найти.

— Вижу, вы хорошо осведомлены, — с изумлением протянул Петр Иванович.

— Пожалуйста, я же просила вас обращаться ко мне на «ты», — добавила я. — А насчет роз — я их просто обожаю.

— Жене Михаила Альбертовича они тоже очень нравились, — сказав это, дворецкий осекся. Я не смогла сдержаться удивления. — Покойной жене имею в виду.

Бессознательно в моем сердце кольнуло от ревности, но я сразу же повела головой. Глупо думать о таком. Наверное, это читалось на моем лице, отчего мужчина сразу же замялся, пытаясь перевести тему.

— Значит, она тоже любила розы, — тихо произнесла я, улыбаясь с натяжкой.

— «Американскую красавицу» Михаил Альбертович велел посадить ради нее, — добавил он, посчитав мое безразличие искренним. — За цветами по сей день тщательно ухаживает Всеволод. И в открытом саду тоже растут розы.

— Не думала, что Михаил может быть таким, — выдохнула я. Это было сказано случайно, но мой тон дворецкий истолковал неправильно.

— Да, — мелодично произнес он. — Он Марины очень долго добивался, — сказал он с дольками ностальгии в голосе. Я замерла, внимательно его слушая. — Помнится, когда он узнал, что ей нравятся розы, — добавил он. — Велел срезать все лучшие цветы в саду и поехал прямо к ней.