— Насть, это — плохо, — выдохнула она. — Это очень плохо.

— Они убьют нас, — всхлипнула я, почувствовав себя совершенно беспомощной.

Забившись в угол в своей комнате, я просидела тихо до самого вечера. Может, стоило поделиться этим с Дашей? Возможно тогда, мое сердце бы перестало стучать так сильно, заставляя меня задыхаться. Я разглядывала дисплей своего телефона и не понимала, чего ждала и на что надеялась. Друзья ведь ни о чем не знали. Каждый из них занимался своими делами и темой номер один была подготовка ко дню рождения Димы. Я со своими проблемами не должна омрачать их счастливые моменты.

Наверное, в глубине души я очень хотела поговорить еще и с Алисой. Старшая сестра бы точно что-нибудь придумала, ведь из нас троих она была самой расчетливой и смелой.

— Настенька, ты сильно занята? — в мою спальню без стука вошла обеспокоенная Варвара Степановна. Я автоматически посмотрела на часы, расположенные на комоде: уже глубокий вечер.

— Нет, а что-то случилось? — боязливо спросила я в предвкушении. На самом деле у нашей кухарки всегда бывало такое лицо, и она много чего драматизировала на пустом месте.

— Отец тебя ждет в кабинете, — кивнула она, приглашая меня за собой.

Почему я не слышала, когда он вернулся домой? Сердце снова стало стучать, будто сигнализируя о чем-то нехорошем. Мои ноги покачивались от страха, и я медленно пересекла путь до места назначения. Постучавшись, я дрожащей рукой дернула за ручку и отворила дверь. Внутри сразу же столкнулась с парочкой глаз ненавистного мне человека: Альберт Соколовский прожигал взглядом во мне дыру, сужая свои глаза в прищуре.

— Добрый вечер, — пискнула я, а затем сразу же посмотрела на отца, глядящего в одну точку перед собой. — Папа, ты звал меня?

— Это я тебя звал, — мягко прервал мою речь гость отца. И почему я раньше не обращала внимания на то, насколько у него неприятный голос? Он говорил надменно, цинично, будто ни во что нас не ставил.

— Чего вы хотели? — более уверенно спросила я, не выдавая своего смятения.

— Поздороваться хотел, — округлив глаза от удивления, ухмыльнулся он. Похоже, господин Соколовский не предполагал, что у меня тоже может быть характер. — Принеси-ка нам чаю, — улыбнулся он.

Опустив поднос на широкую столешницу, я вежливо кивнула обоим мужчинам и уже собиралась выйти прочь, но Альберт Михайлович снова остановил меня.

— Николай, ты уже говорил с дочкой? — взяв чашку в руки в своей привычной надменной манере, спросил он. Соколовский неотрывно смотрел на меня.

— Она не согласна, — тоном, не терпящим возражений, отрезал мой отец, — И я своего согласия не даю.

Мужчина повел бровью в недоумении. Я хорошо понимала, что таким персонам, как Соколовские, наверное, никогда не приходится слышать слова «нет».

— Можно узнать, почему? — фыркнул он, потирая щетинистый подбородок. — Анастасия, — обратился он ко мне. — У тебя уже есть кавалер?

Мои щеки вспыхнули от нетактичного вопроса взрослого мужчины. Такие вопросы в нашей семье не принято было обсуждать, тем более при отце.

— Нет… — сбивчивым тоном ответила я.

— Значит, ты посчитала моего сына недостойным?

— Не говори так с моей дочерью, — грубо обратился мой папа, перебивая Соколовского.

— Что я тут церемонюсь с вами, — цинично выдохнул Альберт Михайлович, кладя чашку на стол. — Николай Алексеевич, мне эта тема больше не интересна, — брезгливо заявил он. — Завтра же жди моих адвокатов, — он повел пальцем в воздухе. — Встретимся в суде, — добавил он. — И зятя своего предупреди.

— Подожди, Михалыч, — отец встал с кресла. — Ну неужели нельзя найти какой-нибудь другой выход, — отчаянно протянул он, останавливая гостя, надевающего свой пиджак.

Если папа говорил подобным тоном — значит дела обстояли куда серьезнее, чем я могла себе представить. В голове закрутились слова Агаты о многочисленных убийствах от рук Альберта Соколовского. Но в правительстве у него было много связей, и он всегда выходил сухим из воды. И сейчас он мог без проблем надавить на нужных ему людей, чтобы моего отца посадили на много лет даже без суда и следствия. Возможно, еще и Роберта. Почему они с папой решили обратиться за помощью именно к такому опасному человеку? Хотелось кричать от обиды и вопиющей безысходности.

— Засиделся я тут у вас, — презренно протянул наш гость.

— Подождите, Альберт Михайлович, — пропищала я нечеловеческим голосом. Мужчины уставились на меня, словно и вовсе позабыли о моем присутствии в этом комнате. — Дайте нам еще один день на раздумье.

Папа злостно взглянул на меня, качая головой.

— Настенька, дорогая, не лезь в мужские дела, — проговорил наш гость голосом с ехидцей.

— Пап, — почувствовав, как в моих глазах постепенно скапливается влага, обратилась я с мольбой. — Я согласна, — отчаянно добавила я. — Если другого выхода нет, то я согласна выйти замуж, — пролепетала я. — Вы же не станете судиться с родственниками, — обратилась я к гостю.

Соколовский развернулся, глядя на меня с непониманием.

— Девочка моя, только вот мне уже не нужна такая невестка, — поморщившись, ответил он. Ухмылка гуляла на его губах, а мне ужасно хотелось влепить ему пощечину.

— Анастасия, закрой свой рот, немедленно! — еле сдерживая себя в руках, процедил мой отец сквозь зубы.

— Альберт Михайлович, вы оказали нам такую честь, попросив моей руки, — ненавидя себя каждой клеточкой души, обратилась я к мужчине. Меня распирало на части от унижения. — Мне было неловко отвечать сразу согласием…

— Что ж, Коль, — цокнув, обратился мужчина к моему отцу спустя несколько минут раздумий. — Твоя дочка не только красавица, но и умница, — коснувшись пальцами подбородка, деловито произнес он. Подлый мерзавец.

Мне было страшно смотреть на папу, глаза которого, я была уверена, что горели огнем. Я ослушалась и опозорила его. Разве так себя ведут примерные дочери? Сейчас, наверное, это было совсем не важно.

— Так уж и быть, я возьму тебя в жены своему сыну, — брезгливо протянул он таким тоном, будто делал мне одолжение. Ком подступил к горлу, меня дико замутило от происходящего. — Так что, будущим родственникам я все прощаю, — ехидно добавил он.

— Я не согласен!

— Папа, я этого хочу, — перебив отца, я снова вмешалась в разговор.

Отец больше не говорил со мной весь вечер. Я даже не заметила, как мы выпроводили этого подлеца из дома. И что теперь? Я действительно стала невестой его сына? Еле добежала до ванной комнаты, ведь меня ужасно замутило после разговора с Соколовским, унизившим всю нашу семью. Папа заперся в своем кабинете на всю ночь, не впуская даже прислугу. Он не хотел ни видеть, ни слышать меня. Такого не бывало прежде, и от обиды я не знала, что делать. Меня знобило всю ночь, и даже печь у кровати не смогла согреть мое дрожащее тело. Лютый мороз парализовал каждую частицу моего организма: обхватив себя за колени, я свернулась клубком на кровати.

Хорошо, что завтра воскресенье. Я проснулась с огромными темными кругами под глазами ранним утром. Варвара Степановна впустила толику свежего воздуха в мою спальню без моего ведома, отчего поморщившись, я завопила.

— Настюш, что с тобой? — поинтересовалась кухарка. — Неживая какая-то. Не уж то с отцом повздорили? Ни за не поверю в такое!

— Конечно нет, — хрипло ответила я. — А он… дома?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Сказал, что к обеду вернется, — добавила она.

Варвара Степановна принесла мне подогретое молоко, хорошо сдобренное шафраном. Подобный напиток у нее был лекарством от всех болезней, а я привыкла к нему с детства и уже не представляла себе эти продукты по отдельности.

Мысли о вчерашнем разговоре меня не отпускали. Нужно было попросить прощения у папы, когда он вернется домой. Боже мой, какой же позор. Стоило остаться наедине и снова вспомнить об этом — как на глаза выступили слезы от отчаяния. Мне всегда казалось, что так же, как и мои сестры, я выйду замуж по любви и за особенного человека. Свадьба Алисы была много лет назад, но я хорошо помнила, какой счастливой она была в тот день. А Агата с Робертом познакомились во время путешествия в Европе и уже не могли расстаться друг с другом.