Хозяйка тяжело вздохнула:

— Если б мы только знали! Дело обстоит еще хуже. За исключением мальчишек да нашего деда, все они ис-чезли без следа.

Надолго воцарилась тишина. Ее нарушал лишь раскатистый храп старика. Внезапно он проснулся и теперь сидел, суматошно размахивая рунами. Девочка выбра-лась изпод стола и, подбегав к старику, принялась ус-покаивать. Видимо, она не впервые делала это. Наконец высохшей, слабой рукой он потрепал правнучку по щеке и снова погрузился в сон. Изифь тепло улыбнулась:

— Моя внученька, Ниоба. Просто вылитый отец. Он исчез первым.

Снова молчание. Ниоба погладила старика по коле-ну, перебегала комнату и придалась к бабушке. Изифь обняла ее, словно защищая от невидимой опасности, и притянула ближе.

— Так что случилось? — спросила Зена. Изифь откинула непослушную прядку со лба девоч-ки и горестно подала плечами:

— Никто не знает, — тихо сказала она. — Это хуже всего — не змать, что случилось и почему. Иначе мы бы смогли предотвратить несчастье. А что, если это случит-ся и в Илиане, там, за холмом? Или в Илдросе, что в шести часах пути?

— Что бы «это» ни было, попробуйте рассказать нам, — вмешалась помрачневшая Габриэль.

— Эх, — Изифь подала широкими плечами и поглади-ла Ниобу по руке. Ребенок удивленно разглядывал Зену, потом перевел глаза на Габриэль, та подмигнула ей. За-стенчивая улыбка тронула уголки губ малышки, девочка уткнулась в огромную грудь бабули. — Раз мы ничего не Знаем, мы не можем и сказать, в чем тут дело. Я расска-жу обо всем, произошедшем в окрестностях. Рассказ мой будет длинным.

Стояла поздняя весна, последние зерна уже были брошены в землю, на дубах стали раскрываться почки — а ведь вы знаете, что это случается ближе к лету. Мы, женщины, собирали зеленые дубовые ветви для торже-ства в честь Афины: на молодых деревцах вдоль дороги и на полпути к святилищу их сколько угодно. А мужчи-ны отправились в лес за сухими поленьями для костра. Четверо… дайте подумать кто, — Изифь откинулась назад и задумчиво потерла виски. В комнату вернулась Ниона, Ниоба выскользнула из объятий бабушки и кину-лась к матери. — Ах да, мой Юмаюс, Андраке Нионы и два брата, едва достигших совершеннолетия: Гектос и Иниос. В тот раз все они вернулись побледневшие, с круглыми от удивления глазами и странными рассказами о голубом огне посреди знакомой поляны и о таинственном аромате. Кто-то, кажется, Иниос, упоминал о женщине, низким голосом напевавшей непонятные песни. Только он не смог разобрать слов.

На следующее утро, с первым лучом солнца Андраке и братья отправились на разведку и больше не вернулись, — Изифь тревожно взглянула на дочь. — Линдер и Олимос ушли на поиски и тоже пропали без следа.

— О, это… Это ужасно! — прошептала Габриэль. Хозяйка тускло улыбнулась и похлопала ее по руке:

— У тебя доброе сердце, девчурка. Изифь вернулась к своему рассказу:

— Да на этом наши беды не кончились. Хуже того, мы с Нионой пошли посмотреть, что же там творится, и ничегошеньки не увидели. Все как прежде.

— Как вы неосторожны! — упрекнула Зена.

— Да нет, пропадали ведь только мужчины, к тому же взрослые. А мы, прежде чем идти, искупались обе в волшебном настое. Ворожеи в нашей деревне нет, но мы и сами кое-что знаем. С тех пор на поляне ничего не Замечали, не видели и не слышали. А наши мужчины продолжали исчезать средь бела дня, по двое и по трое, повсюду, за исключением разве что этой площади.

Подошла Ниона с кувшином, чтобы вновь наполнить их кружки. Габриэль улыбнулась и прикрыла свою рукой: «Лучше я выпью воды. Она у вас очень хорошая».

— Бедный мой Андраке! — Заговорила Ниона. Низший, гортанный голос звучал горестно и прекрасно. — Если б я знала, где он, что за злые силы его похитили! — Она покачала головой и налила Габриэль воды. — Да, год выдал-ся для нас нелегкий. Разбойники делают, что хотят, за-бирают все, что понравится. Мало того, что женская ра-бота в наших краях и так нелегка! С весны до осени едва найдется минутка отдыха, да и зимой времени ос-тается не больше. А теперь нам приходится работать и за мужчин! Наши дети растут в страхе, их надо нянчить, растить и защищать, надо хоть как-то справляться с разбойниками вроде тех, что ты прогнала, воительница.

— Я знаю, каково жить в деревне, — тихо проговори-ла Зена.

Габриэль покачала головой, и ее золотистые волосы разлетелись в стороны:

— Это… невыносимо! Даже не знать, что с ними случилось! — сев вполоборота, она посмотрела воительнице прямо в глаза. — Мы обязаны что-нибудь предпринять!

— Если б вы могли нам помочь, — задумчиво сказала Ниона. — Но я и вообразить себе не могу как. — Мама, — обратилась она к Изифь, уже успевшей допить свою порцию и подняться на ноги, — жаркое почти готово. Добавь туда специй, у тебя вернее глаз, — увидев, что Зена подняла руку, женщина замолчала.

— На площади остались тюки. Неплохо бы принести их сюда и посмотреть, не можем ли мы вернуть награб-ленное законным владельцам. А остальное пригодится здесь.

Изифь кивнула и повернулась к дочери:

— Сейчас мы их принесем. Доченька, пойдем со мной, надо же когда-нибудь научиться заправлять жар-кое. Воительница, можешь оставаться в моем доме, сколько поделаешь. И твоя подруга тоже, — Изифь вышла, сопровождаемая Ниобой и Нионой, держащей на руках младенца, до этого спрятанного где-то под прилавком.

Зена подождала, пока они скрылись из виду:

— Габриэль, все это очень печально, но не стоит об-надеживать женщин без особых причин, — Габриэль смущенно посмотрела на подругу. — Вероятнее всего, мужчины давно мертвы. Есть же звери…

Девушка энергично замотала головой:

— Ну при чем тут звери! Смотри, сколько чудес: и ог-ни, и звуки, и женское пение.

— Досужие вымыслы, добрая кружка, недосып — ма-ло ли причин увидеть то, чего и вовсе нет. Здесь у всех куча работы. Ну да ладно, это неважно. Ясно: исчезли все мужчины деревни и никто из них не вернулся.

Молчание. Габриэль тревожно и грустно поглядыва-ла на подругу. Зена коротко ободряюще улыбнулась, но слова ее были неутешительны:

— Конечно, это очень печально, но, вероятно, они все погибли. Смерть есть смерть, с ней даже я ничего не могу поделать.

Габриэль не отвечала.

— Мне тоже очень жаль, — продолжала Зена. — И я не вижу причин, почему бы нам не остаться здесь еще на пару дней. По крайней мере, осмотримся и, может быть, найдем подсказку, которую не заметили селяне. Да и сбор урожая в разгаре: хоть в этом поможем. За-одно присмотрим за Каламосом.

Габриэль наконец кивнула:

— Просто все это так… несправедливо!

— Жизнь несправедлива. И ты это знаешь.

На следующий день подруги взяли с собой Изифь и отправились к загадочной поляне.

— Это здесь. По крайней мере, так сказал Юмаюс, — сообщила хозяйка, вытирая лицо передником.

Габриэль наблюдала, как Зена тщательно изучала поляну.

— А что сталось с Юмаюсом? То есть не что, конеч-но, а когда?

— Он… Неделю назад он взял лучшую повозку и с двумя спутниками направился к побережью... каждый год мы отправляли во дворец два бочонка вина. Ничто не предвещало беды, и в деревне даже не волновались. Дорога в один конец занимает не меньше суток, а вино к тому же нельзя трясти: брожение может его испор-тить. Поэтому никто не удивился, когда мужчины не по-явились ни на третье, ни на четвертое утро. Юмаюса все любили, он часто отправлялся во дворец через море — доставить вино, поболтать со слугами, узнать последние новости. Потом возвращался… Но его не было и на пятый день, и никто из спутников не вернулся… — Изифь громко всхлипнула и вытерла слезы.

Габриэль погладила ее широкую спину и попыталась утешить, но ничего не приходило ей в голову. Тогда она снова погладила несчастную по плечу и обернулась к Зене. Воительница прочесывала поляну, опустившись на корточки и заглядывая под каждую травинку. Наконец она поднялась и направилась от могучего дуба к строй-ной рябинке. Так она сделала полный круг. Зена превра-тила поиски, когда солнце клонилось к закату.