— Спасибо, уже нагляделась, — кисло пробормотала Зена. — Продолжай! Но не вдавайся в подробности.

— Она ушла от нас… тому года четыре. Хотела выбиться в люди. Я ее не понимал, но и спорить с ней не мог. Никогда не мог ей возразить, — сказал он, с нежностью глядя на свою воспитанницу. — Лесная глушь не для нее. Беда в том, что ей взбрело в голову стать героиней, прославиться, хотела, чтоб о ней пели в легендах. А когда она все это получила, счастливее не стала. Аталанта знакомилась со знаменитостями, то и дело говорила: "Этот парень, как его, Геракл, у которого папа Зевс" или: "Царевич Тезей, ну ты знаешь, мой афинский знакомый". Она думала, что станет единственной женщиной, способной на великие дела, но была и другая… — он примолк, стараясь вспомнить имя. — Как же ее зовут…

— Зена, — сухо произнесла Габриэль и, сжалившись, улыбнулась: — Вы уже знакомы.

Иксос взглянул на воительницу, его и без того бледное лицо стало пепельным:

— Ох!

— Рассказывай, не отвлекайся, — холодно одернула его воительница. — И поторопись: не забывай, в лапах чудовища шесть девочек.

Мужчина вздохнул:

— Я не хотел говорить о тебе плохо. Аталанта выросла превосходной лучницей — я сам ее учил, но она превзошла меня в сотню раз! — раздобыла шкуру вепря, стала Непревзойденной Бегуньей. Мы гордились своей девочкой. Но ей все было мало. Она уже знала, что о ней слагают песни, и решила совершить настоящий подвиг. Уговорила нас помочь. Ох, недоброе она затеяла, а мы-то не смогли отказать. Ненерон тоже послушался, — он прерывисто перевел дух и глаза его влажно блеснули: — Что от него осталось, вы видели там, на холме. Тридцать пять лет, мы были неразлучны, и никогда я не думал, что он переправится через Стикс раньше меня; да еще по частям.

— Давай-ка проверим, как я тебя поняла, — предложила Зена, уставшая разбираться в его путаных речах. — Аталанта убедила вас похитить афинских девочек, чтобы самой спасти их и подтвердить свою славу? А что случилось потом?

Иксос заметил холодный взгляд, брошенный Зеной на его любимицу, и слабо запротестовал:

— Она все продумала! Ее плану помешали, не могла же она это предвидеть. Она велела нам раздобыть колесницы. Оказалось, царские стражи следят за добром вполглаза, так что дело вышло легче легкого. Потом мы постарались одеться, как бандиты и проходимцы…

— Мы? — переспросила воительница.

— Я, Ненерон и еще девять парней из окрестных деревень. Знаешь таких, наверное: в деревне им тошно, а чему-нибудь научиться и уехать лень не дает. Бездельники без всяких претензий. Так вот, оделись мы бандитами, — повторил Иксос, — закутали лица и явились на побережье. Боги мои, думаешь, это было легко?! На таких колесницах да горячих скакунах пробираться по мокрому песку! Ничего, осилили: кони, как оказались на прямой дороге, пустились вскачь. На обратном пути мы бросили их, где Аталанта велела, замели следы и повели девчонок к скалам: там есть прямая тропинка, если ее знаешь, поднимешься в гору как на крыльях.

— А нас Аталанта все утро кругами водила! — возмущенно воскликнула Габриэль. — Сколько времени потеряли! Да, мы в ее планы не вписывались.

— Говорю же, она все продумала! Учла даже, что стражник или какой-нибудь папаша увяжется, — оправдывался Иксос, но, посмотрев на Зену, придержал язык. — Она знала, куда поведет тех, кто потащится за ней. Мы за это время увели бы девочек в надежный тайник, накормили, обогрели и припугнули хорошенько, чтоб не разбегались. А на дороге в Фивы Аталанта освободила бы их. Вот чем должно было все кончиться! Слава на всю Грецию! Никто не пострадал, девочки возвращаются в Афины целы-невредимы, может, немного напуганы, да что с того? Все они благодарят Непревзойденную…

Зена громко вздохнула, заставив охотника замолчать:

— Никогда не слышала большей глупости! Аталанта умом повредилась, да и ты не лучше! Ладно, сделанного не вернешь, не будем терять время. Последний вопрос: что здесь произошло?

— Не думал, что все обернется так плохо, — в который раз промямлил Иксос, воительница хлопнула его по руке, он сморгнул и перешел к делу: — Мы отвели девочек в условленное место: маленькую пещеру у водопада. Я пригрозил им, чтобы вели себя смирно, пареньки уже собрались по домам, как вдруг нагрянули настоящие воины, грозные, в доспехах, с мечами и… это чудовище! Я пытался поговорить с ним, сказал, что сюда спешит Аталанта, что она опасный противник и с ней лучше не связываться… И тут зверь оживился, аж в глазах любопытство засветилось! Он отдал какой-то приказ, я не разобрал. Один из воинов схватил меня, а остальных просто изрубили на куски, — он едва овладел собой. — Девочки бросились врассыпную, но их, как слепых котят, переловили. А когда все… было кончено, чудовище приблизилось ко мне и прогудело: "Обычно я съедаю таких милашек, не раздумывая. Но сегодня мне скучно. С тех пор, как Эдип нашел ответ на одну из моих лучших загадок, я не встречал достойного противника. Хочу потягаться с прославленным героем. Скажи-ка Аталанте: если хочет получить девчонок обратно, пусть явится к моему логову у лысой вершины, где начинается широкая дорога. Мы устроим состязание, а на кон поставим шесть жизней". Вот ивсе, что я знаю, — грустно закончил охотник. — Наверное, меня крепко стукнули по голове… Когда я очнулся, сидел здесь, глаз не мог открыть от запекшейся крови, а сердце стучало как бешеное. Зена возвела глаза к небу, вздохнула:

— Достаточно дико, чтобы оказаться правдой, — пробормотала она. — Что за зверюга такая?

— Сфинкс, — хором ответили Габриэль и Гомер. Зена махнула рукой, обрывая говорливых поэтов, и знаком предоставила слово Габриэль. Та до разумных пределов сократила легенду и поведала следующее:

— Это чудовище с телом льва, орлиными крыльями, женским лицом и волосами — кровожадный изагадочный Сфинкс, рожденный Тифоном и Ехидной. Вообще-то он сторожит Фивы. Имеет дурную привычку возлежать посредине дороги и всем загадывать загадки. Кто ошибся, того пожирает. Нижто не справляется.

— Эдипу удалось отгадать, — вмешался Гомер.

— Именно так, — подтвердила девушка. — Сейчас вспомню, какую. Ага, слушайте: кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?

— Человек, — не задумываясь, ответил певец. — Младенец ползает на четвереньках, взрослые ходят на двух ногах, а старец опирается на палку. Три возраста — три времени суток.

— Рада, что тебя не так-то легко съесть, — улыбнулась Габриэль, но шутливое настроение как ветром сдуло, стоило Зене откашляться. — Сфинкс — опаснейшее чудовище. Лицо у него хоть и женское, но аппетит львиный.

У ног девушки застонала и заворочалась Аталанта, Габриэль от нее отскочила, с тревогой глядя на воительницу. Зена устало покачала головой, переступила через вытянутые ноги Иксоса и, подойдя к охотнице, опустилась рядом с ней на колени и заглянула ей прямо в глаза.

— Я никогда так не делала, — гортанно промурлыкала она, но глаза ее метали искры, — но тебя готова разорвать на клочки, так чтобы осталось не больше, чем от тех несчастных на вершине. Побеждать надо воинов иврагов. Как ты посмела играть жизнями детей?

— Я? Играть жизнями? Этот негодяй лжет! — возмущенно выкрикнула Аталанта, пытаясь подняться. Зена грубо встряхнула ее, охотница присмирела. Тогда воительница перевела взгляд на Иксоса; он был бледен ипрерывисто дышал. Она тянула пальцем ему в нос:

— Вы оба на волоске от смерти, учти, — прошипела она. — Мне нужна веская причина, чтобы сохранить тебе жизнь. Иначе…

— Ты этого не сделаешь! — выпалила Аталанта, забывшись, и отвела глаза, избегая тяжелого взгляда воительницы. Иксос сделал отрицательный жест:

— Чего ты ждешь? Убей меня, — пробормотал он. — Тогда я, может, еще успею нагнать друга, пока он не заплатил Харону за переправу. Мы поедем вместе.

Аталанта судорожно всхлипнула, но, когда Зена обернулась посмотреть на нее, глаза ее были сухими, а губы плотно сжаты. Воительница неприятно улыбнулась: