— Да. — я последовала за ним в его кабинет, одновременно прощаясь с жизнью и молясь всем божествам и демонам, которых помнила. Надеюсь, они меня не услышали, потому что разбираться потом еще и с ними не хотелось.

Кабинет не изменился с последнего моего посещения. Те же внушительные шкафы и широкий стол, заваленный бумагами. Плотные шторы не пропускали свет, уступая бледным светильникам право на освещение пространства. Раньше кабинет отца ассоциировался с бездушием — глухая комната, служащая гробом для радости и любви, теперь же я отчетливо ощутила привкус одиночества.

Отец, взъерошив волосы, присел за стол, бегло оглядывая бумаги. Он молчаливо предлагал мне начать разговор. Я же осталась стоять на середине ковра, не зная, что говорить. Наконец, решилась:

— Поздравляю.

— С чем именно?

— Ты скоро станешь отцом.

— Спасибо, — отец неопределенно пожал плечами, думаю о чем-то постороннем. — Как у тебя дела? Как учеба?

— Учеба мне нравится, как и преподаватели. — ответила я, вздыхая. — Я бы… очень хотела продолжать учиться.

— Так продолжай. Разве что-то мешает?

— Да.

Отец удивленно приподнял брови, заинтересовавшись моим ответом. Меня же тошнило от напряжения.

— Что же тебе мешает?

Осталось собраться с духом и произнести… Давай же.

— Ты.

— Я? — Отец выглядел озадаченным.

— Да, ты. И Эсма.

— Кора, — он покачал головой. — Я тебя не понимаю. Если ты проделала долгий путь домой, будь добра, говори прямо, не мучай меня намеками и загадками. У меня нет на них времени.

— Ну, хорошо. — кивнула я, чувствуя, как напряжение сменяется раздражением. — Будем говорить прямо. Ты меня терпеть не можешь, и все об этом прекрасно знают. — Здравый рассудок истошно орал где-то внутри, умоляя остановиться, но я не видела в этом смысла. Терять уже было нечего. — Меня отпустили в академию только потому, что туда захотела поехать Эсма, а за ней нужно было приглядывать. Кстати, об этом, приглядеть за ней у меня не получилось. Она погрязла в неприятностях по самые уши, связалась с дурной компанией и по ночам ведет разгульный образ жизни, уничтожая свою репутацию. Меня она не слушает. С учебой у нее тоже все ужасно, экзамены она не сдаст. Почему я не сообщила об этом раньше? А потому что Эсма дала мне понять, что сделает все возможное, чтобы я тоже отправилась домой. Уговорит тебя, и ты запретишь мне учиться. И… — я замолчала, потому что голос едва не дрогнул. — Экзамены она не сдаст.

Повисло молчание, которое ввинчивалось в спину ядовитыми змейками. Страшно представить, что скажет отец. Он переваривал мои слова с привычным равнодушным лицом, казалось, его вовсе не взволновала ситуация.

— Твой рассказ явно опечалил ту, кто бесцеремонно нас подслушивает.

В коридоре послышались торопливые шаги, словно кто-то отшатнулся от двери.

— Что ж, — продолжил отец, — сейчас я не могу послать за Эсмой, насильно принуждая ее вернуться. Это вызовет лишние сплетни. Подождем экзаменов, которые она не сдаст, а когда приедет, то решим, что с ней делать дальше.

— А что ждет меня?

- Если бы у меня было намерение запрещать тебе учиться, то я бы изначально не допустил тебя до академии и особенно до факультета, который закончила моя бывшая жена. Жаль, что ты повелась на шантаж Эсмы. Глупо с твоей стороны.

— Это значит… — Поверить не могу, что он это говорит. — Это значит, ты не отправишь меня домой и не выдашь замуж?

С моих плеч упал настолько тяжелый груз, что я еле устояла на ногах от нахлынувшей легкости. Захотелось кричать от радости.

— Против твоей воли — нет.

— Но… Я думала, что…

— Что?

— Спасибо. — кивнула я.

— Кто передал тебе ее брошь? — вдруг безучастно спросил отец, однако теперь в его голосе просквозила сталь.

Рано я обрадовалась. Сердце пропустило удар, и рука невольно прикрыла мамину брошь, которая была прикреплена над сердцем. Как же я забыла ее снять!? Заявиться к отцу с маминой вещью…

— Мне никто ее не передавал. Я нашла ее еще в детстве. — Мой взгляд метнулся к холодному камину, притаившемуся в углу.

Отец посмотрел на камин, тоже наверняка вспоминая тот злополучный вечер, когда сжег вещи мамы прямо на моих глазах. Хотя, может, он этого уже не помнил. Я с нарастающей паникой ждала следующих слов отца. Вдруг он рассердится и передумает? Нужно возвращаться в академию, пока не поздно, но, если я сейчас выскачу за дверь, это будет выглядеть весьма странно.

— А я решил, что… — Мне на секунду показалось, он собирается сказать, что это мама мне сама ее отдала. — Ты познакомилась с Леонорой.

— Да, она мой преподаватель.

— Ясно. — По отцу было видно, что разговаривать он больше не намерен, однако все же произнес. — Ты ошибаешься, говоря, что я терпеть тебя не могу. Это вовсе не так. Мне жаль, я не был в силах стать для тебя хорошим отцом и вряд ли когда-нибудь стану, однако ненависти к тебе не испытываю. Ты права, с одной стороны, я не хотел, чтобы ты училась в академии, с другой стороны, был рад твоему отъезду. Потом же, на удивление, осознал, что мне не хватает твоего присутствия в этом доме. — Он замолчал, перекладывая бумаги с одного края стола на другой. Мои ладони вспотели, я внимала каждому слову отца с внутренней дрожью. — Я хочу сказать, что бы ни случилось, двери этого дома будут для тебя открыты.

Какой смысл в открытых дверях дома, который я всегда хотела покинуть!? Какой смысл во всех этих словах, когда отец не написал мне ни единого письма, пока я отсутствовала!?

— Действительно, на удивление… — пробормотала я, глядя себе под ноги. — Я надеюсь, что ты станешь хорошим отцом для моего будущего брата или сестры.

— Я тоже надеюсь.

— Мне нужно возвращаться в академию. Завтра уже занятия.

— Хорошо, ступай.

Я на ватных ногах покинула кабинет отца. Слезы жгли глаза, и мне требовались колоссальные усилия, чтобы не расплакаться от смеси бушующих эмоций. Не так я представляла разговор с отцом, ни к такому готовилась. Однако все прошло намного лучше, чем можно было ожидать.

Кто бы мог подумать, что он прислушается ко мне и к моим желаниям. Я так привыкла рисовать отца беспощадным монстром, что сама поверила в этот образ. Видела жестокость там, где были лишь равнодушие и безучастность.

Не сможет он стать для меня хорошим отцом… А он хотя бы пробовал, пытался!?

Я шла по коридору, утопая в своих переживаниях, пока снова не столкнулась с Эльвирой. Она была раздосадована и зла, судя по раскрасневшемуся лицу и скривившимся пухлым губам.

— Значит, ты приехала жаловаться на мою дочь!? Ты решила ее подставить!?

Она встала поперек коридора таким образом, что обойти ее было крайне сложно. Я остановилась и холодно произнесла:

— Она сама себя подставила.

— Не ври. Ты приехала портить ее отношения с отцом. Ты хочешь разрушить нашу семью!?

— Эльвира, вы в своем уме?

— Ты всегда ей завидовала. И специально приехала выставлять в дурном свете. Ты бессовестная!

— В том, что Эсма безответственная, избалованная и невоспитанная, нет моей вины. Вина исключительно ваша с отцом.

— Неужели!? — Ноздри Эльвиры принялись раздуваться, как паруса. — Знаешь, я надеялась, что ты будешь вся в мать. Тоже уедешь в академию и больше никогда не вернешься.

— Что? — нахмурилась я. — При чем здесь академия?

— А, ты не знаешь? — хмыкнула Эльвира. — В последний раз ее видели, когда она говорила, что поедет в академию по каким-то там делам, а в итоге сбежала с другим мужчиной. Потаскуха.

Меня затрясло от злости. Как смеет эта женщина говорить что-то о моей маме?

— Как же вам, наверное, обидно, — я взяла себя в руки и даже позволила себе насмешливый тон. — Как вам обидно осознавать, что вы в итоге не смогли заменить отцу мою маму и не способны стать лучше даже потаскухи.

— Ах ты ж дрянь. — глаза Эльвиры превратились в две щелки. — Закрой свой поганый рот.

— Не советую говорить то, о чем вы можете пожалеть. — я перебила ее. — Вы же знаете, я не утаиваю от отца огрехи Эсмы. Ваши тоже утаивать не буду. И не стоит меня провоцировать, может, я и правда захочу разрушить вашу семью. Вы уверены, что у меня это не получится?