— Лежать, мальчик, — дразняще проговорила она, пока пустой колодец в моей груди тосковал по магии, а моя потребность в смерти этого ублюдка оставалась без ответа.

Лайонел, пошатываясь, отступил на шаг, поднял руку, чтобы залечить разорванную плоть на плече, и провел ладонью по ребрам, где раздался удовлетворительный хруст, ознаменовавший перелом, от которого я почувствовал лишь легкое удовлетворение. Как только он исцелился, он сделал выпад в мою сторону, но Лавиния с диким смехом заступила ему дорогу, и Король Драконов с рычанием набросился на нее, озарив свои черты кроваво-красной смертью.

— Отойди. В сторону. Мальчишке пора умереть от моей руки. Он слишком часто бросает мне вызов, и я заставлю его страдать, прежде чем превращу его в пепел, — прошипел он. — Он так же бесполезен, как и его отец.

— Мой отец не был бесполезен, — шипел я, поднимаясь на ноги, а Лайонел насмехался.

— Он уничтожил себя с помощью темной магии. У него не было цели в этой жизни, и то, что он мог предложить, я брал добровольно, когда хотел. Точно так же, как я брал твою мать, когда хотел ее.

Мне было все равно, что он говорил о Стелле, но мой отец — это другое дело. — Он был в десять раз больше фейри, чем ты, — набросился я на него, утаивая правду о его смерти и о том, какие ступени он заложил для Гильдии Зодиака. Я не собирался давать Лайонелу повод копаться в моих воспоминаниях и выискивать эти знания. Я не мог быть уверен, что Лавиния защитит меня от этого, если ее король будет настаивать на этом.

— Нет фейри сильнее меня. Я величайший Дракон, который когда-либо жил, — сказал он голосом, который дрожал от силы решимости, скрытой за этими словами.

— Я подарю моему питомцу все те страдания, которые он заслужил, мой король, — сказала Лавиния знойным голосом, делая шаг вперед, чтобы погладить его руку. — Позволь мне справиться с ним. Я заставлю его кричать и вопить для тебя.

Прошла напряженная минута молчания, и из ноздрей Лайонела повалил дым, но в конце концов он отступил, ему явно понравилась идея того, что предлагала Лавиния.

— Очень хорошо, — пробормотал он, отворачиваясь от нас, и во мне вспыхнула ненависть.

— Дариус Вега — величайший Дракон, который когда-либо жил, — громко и четко произнес я, заставив Лайонела замереть на месте.

— Как ты его только что назвал? — спросил он ядовито, опасность витала в воздухе.

— Он женился на Тори. Она могущественнее его, поэтому он стал Вега, — сказал я, наслаждаясь последним ударом, который я мог нанести ему, чувствуя, как непокорность Дариуса гудит в воздухе, и зная, что Лайонел тоже это чувствует.

Его плечи напряглись, и он оглянулся на Лавинию, от ярости его нижняя губа задрожала. — Делай с ним, что хочешь, Лавиния. Сдирай плоть с его костей и вырезай его сердце из груди, но проследи, чтобы я был рядом и смотрел, когда придет время его смерти.

— Конечно, мой король, — сказала Лавиния, посмотрев на меня и прижав палец к губам, что говорило о тайне, которую я не знал, что мы разделяем. Похоже, что Лайонел не узнает о деталях нашей сделки, и что моя смерть не стоит на повестке дня, как только она завершится.

Облегчение пронеслось по мне, когда Лайонел наконец освободил Габриэля от магии, и мой друг задыхаясь вдыхал кислород из своего положения на полу. Лайонел поднял его на ноги за волосы и бросил в руки двух подручных Драконов, покорно ожидавших в коридоре, их громоздкие тела были завернуты в морские мантии его жалкой Гильдии Драконов. — Отведите его в Палату Королевского Провидца.

Они оттащили моего друга, и Габриэль оглянулся на меня, наши глаза встретились, и страх застыл в моей крови, когда я увидел тысячу ужасных судеб, сияющих в его радужках. Он покачал головой, как бы извиняясь, и мне захотелось убедить его, что ему не за что извиняться.

— Надежда еще есть, Орио, — позвал он. — Верь в пламя!

Один из Драконов ударил его кулаком, чтобы он замолчал, затем его оттащили за угол, и я не знал, увижу ли я его когда-нибудь снова. Я не знал, сказал ли он эти слова, чтобы утешить меня, или в них действительно была правда. Пламя? Он имел в виду близнецов?

Мне хотелось верить, что он видит выход из этого положения, но после всего, что произошло, трудно было утешиться такими словами, как надежда.

— Мой король, — появился мужчина, бегущий по коридору и низко кланяющийся. У него были ярко-рыжие волосы и крупные зубы, его глаза опустились, когда он приблизился к Лайонелу. — Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Вы хорошо себя чувствуете после битвы? Чем я могу быть полезен?

— Прекрати болтать и подними крылья моего отвратительного второго сына, Гораций. — Лайонел указал на отрезанные крылья Пегаса на полу, и глаза Горация расширились, прежде чем он подхватил их на руки.

— Х-хвала королю и его м-могуществу, — заикаясь, пробормотал он, пытаясь удержать неудобный груз.

— Повесь их в столовой, — приказал Лайонел, самодовольно улыбаясь про себя, и зашагал по коридору. — Я хочу, чтобы они были выставлены в качестве трофея. Напоминание всем о том, что я делаю и с мятежниками, и с низшими отродьями фейри.

— Как пожелаете, ваше величество, — сказал Гораций и поспешил прочь с крыльями, оставляя за собой кровавый след, сверкающий блестками на плитке, пока он тащил крылья по следам своего короля.

Я дрожал, думал о Габриэле и не знал, что делать. Потому что я ничего не мог сделать, передо мной не было другого пути, кроме того, которым я связал себя сейчас. Я оказался беспомощным перед бездушной судьбой, и я едва мог дышать от того, каким удушающим вдруг стал этот мир. Слишком много потерь, слишком много людей, которых я любил, оторвали от меня, и теперь я остался один, а впереди меня ждали только кровь и страдания.

Помни о Блу. Оставайся сильным ради нее.

Лавиния увлекла меня обратно по коридору, напевая про себя жуткую мелодию, а ее теневые волосы танцевали вокруг ее плеч.

Мои уши уже привыкли к отдаленному гулу криков в глубине дворца, и я ощущал, как безнадежность этого места надвигается на меня со всех сторон. Дворец Душ сегодня оправдывал свое название, ибо здесь было заперто бесчисленное множество душ, и я понятия не имел, сколько из них будет выпущено к звездам к рассвету. Я думал о семье Габриэля, о Каталине, Хэмише, Джеральдине… а потом мои мысли обратились к Наследникам и к тому, что они так и не появились в битве. Были ли они в безопасности? Вернутся ли они в Норы и утонут ли в горе всех тех, кто был убит?

Принцесса Теней вела меня по красивым коридорам дворца, пока мы не вошли в огромный тронный зал со сводчатым потолком и неприветливой обстановкой. Синие витражные окна располагались высоко вверху, пропуская ледяной свет в виде вертикальных дуг.

В самом центре зала возвышался трон Гидры, высокая спинка сиденья которого расходилась в виде чудовищного букета голов Гидры, их чешуйчатые шеи извивались, как змеи. Это было возвышающееся напоминание о короле, который когда-то жил в этих стенах. И когда я вспомнил все те плохие чувства, которые когда-то питал к нему, сожаление тяжелым грузом легло на мою душу. Лайонел все это время был тенью, нависшей над Вега, змеей, притаившейся у всех на виду, которая тайно впрыскивала свой яд, по капле за каплей, пока все королевство не было заражено. Если бы только кто-нибудь обнаружил его измену и остановил его раньше.

Лавиния провела меня мимо клетки из черного ночного железа, стоявшей у одной стены, по коридору и через тяжелую металлическую дверь ввела в комнату. Она захлопнулась за мной, и я осмотрел комнату, полную пыточных приспособлений, расположенных по кругу вокруг каменной платформы, где на цепях, прикрепленных к потолку, висели металлические кандалы.

— Тебе нравится, питомец? Лайонел подарил мне это помещение, и я чувствую, что проделала прекрасную работу, — промурлыкала Лавиния, словно показывая мне игровой домик.

Ужас скользнул по моему позвоночнику, когда я почувствовал знакомую, удушающую энергию от каждого из орудий пыток, от лезвий до плетей и ножовок, все они обладали гнетущей аурой теней.