— Во дворце уже накрывают на стол, — сообщил он. — Повара заняты обедом для стражи и слуг.

— Откуда ты знаешь? — строго спросил его брат. — Ты не должен был ходить туда один.

— Я этого не обещал. А вам пригодятся мои сведения, верно? Я решил, что если меня и поймают, то просто поругают и отпустят, а вот вас…

— Если б тебя поймали, маленький братец, как бы мы узнали, что пора выходить?

Кратос сдвинул брови, и Габриэль на всякий случай встала между мальчуганами.

— Не время пререкаться, давайте двигаться в путь, согласны?

Геларион со вздохом закинул голову и воззвал к небу:

— О боги, за что мне это? Ну чем я перед вами провинился?

Ответа он, разумеется, не получил. Тогда юноша снова вздохнул, перевел взгляд на дорогу, осторожно вышел на нее и левой рукой настойчиво замахал Габриэль и брату, приглашая их присоединиться. Девушка дернула Кратоса за тунику, и они двинулись вдогонку.

«И Кратос с нами! Ох, что будет, если Зена узнает… А у Элизебы вообще случится припадок», — невесело, но с полным основанием подумала она. Мальчик был еще в том возрасте, когда ему полагалось посещать одну из трех созданных Тезеем школ на открытом воздухе. Там его научили бы находить стопы в ямбическом пентаметре, а не кошельки у покупателей. «Хорошо хоть Кидавию удалось, отговорить. Ущемленные чувства лучше, чем раны или смерть». Габриэль перевела дух и обернулась к Кратосу. Его не было. Девушка оглядела все вокруг, но увидела только пустые, безлюдные улицы; из-за дверей, запертых на засовы, доносились приглушенные голоса и стук посуды.

Геларион стоял шага на три-четыре впереди, прислонившись спиной к низкой стене, отделявшей от улицы несколько стареньких, но аккуратных домишек. Он то и дело вертел головой, осматриваясь по сторонам. Рядом с ним, как ни в чем не бывало, стоял Кратос: он умудрился совершенно незаметно обогнать Габриэль.

Паренек, который умел двигаться абсолютно бесшумно, мог пригодиться в их деле. В душу Габриэль закралось подозрение, что даже если б она велела ему отправляться домой, Кратос бы и ухом не повел. Что ж, они с Геларионом должны уберечь мальчишку от беды.

Главные ворота дворца были наглухо заперты, но в двух шагах от них, к удивлению Габриэль, находилась приоткрытая калитка, которую никто не охранял. Геларион, не задерживаясь, миновал ее и, держась ближе к деревьям, повернул за угол, проделал немалый путь вдоль стены, а там шагнул на гладко вымощенную дорожку, ведущую к дворцу. По обеим ее сторонам Габриэль различила густые кусты, а за ними высокие, стройные деревья, за которыми угадывались просторные лужайки. Стены, окружавшие дворец, оказались белыми не только снаружи, но и внутри. Когда сквозь облака пробивался лунный свет, они призрачно мерцали. Внезапно дорожку залил резкий свет, и Геларион мигом втащил Габриэль в кусты.

Они оказались слишком ароматными и на редкость колючими. Девушка сдержала крепкое словцо и зажала нос, чтоб не чихнуть. Свет проникал и сюда: Геларион темным силуэтом выделялся на фоне распахнутой двустворчатой двери, к которой вела дорога. Он склонился к спутнице и прошептал:

— Кухни.

Габриэль кивнула. Он чуть повернулся и головой указал направление:

— А за ними, в темноте, кладовые. Разглядела?

— Там, кажется, свет, — Габриэль, в свою очередь, кивнула на кухни.

— Следуй за мной, — юноша оглянулся и, как видение, растаял среди деревьев.

Девушка почувствовала, как кто-то дернул ее за одежду, и склонилась к подоспевшему Кратосу, тот зашептал:

— Тут есть проход. Пошли! — он взял ее за руку, осторожно оглянулся, совсем как двоюродный братец, и потащил Габриэль за собой. В чаще действительно нашелся узкий проход, хотя девушка предпочла бы путь поудобнее; когда она выбралась на другую сторону, в ее волосах и одежде торчали сухие ветки и колючки. Девушке даже не удалось привести себя в порядок: Геларион нетерпеливо махал им рукой.

Юноша убедился, что они идут следом, и шустро двинулся дальше: обогнул длинную каменную скамью и фонтан, потом густые цветущие заросли и статую, почти неразличимую в темноте. Габриэль даже не поняла, кого изваял скульптор: мужчину или женщину, — настолько вдруг сгустился мрак.

«Либо мы обошли кухни сзади, либо повара закрыли дверь», — подумала девушка, окончательно сбившись с толку. Чувствовала она себя неважно: первый раз во дворце, тайком, повсюду стража. «Ох уж мне эти стражи! Надеюсь, хоть Агринона не будет».

Кратос, кажется, отлично видел в темноте, он уверенно вел свою спутницу, огибая редкие препятствия и без труда отыскивая путь. Наконец они остановились у светлой каменной ограды. Габриэль уловила в воздухе тонкий запах яблок и пшеницы. Разглядеть она не смогла ничего, только смутно белеющие камни и неясные темные тени; о расстояниях же она и подавно не имела понятия.

Кратос выпустил ее руку и бесшумно отошел прочь. Кто-то другой схватил девушку за плечо и притянул к себе, у Габриэль перехватило дыхание. «Геларион», — поняла она секунду спустя. Его гладкая юная кожа пахла свежестью и была неожиданно теплой. Габриэль прислонилась к нему и на мгновение закрыла глаза. Геларион заколебался, потом обвил ее рукой.

— Смотри, — прошептал он наконец, — вот кладовые.

— Я догадалась по запаху, — хрипловато сказала она. Юноша встряхнул неосторожную спутницу:

— Не так громко! С этой стороны есть вход для торговцев, привозящих снедь. Вторая дверь со стороны дворца. В это время здесь проходят…

— Ладно, ладно, я поняла, — оборвала его Габриэль. — Теперь куда?

— В покои царицы, — ответил Геларион, прошел несколько шагов вдоль стены и свернул в сторону. Запах яблок стал слабеть.

— Нам наверх? — с тревогой спросила Габриэль.

— Конечно, наверх. Вид из окна должен радовать глаз царицы, разве нет?

— Ох, пора бы мне это запомнить! — простонала бедняжка.

Луна показалась из-за облаков, и девушка сумела рассмотреть дворец и окружающие его стены, которые поражали толщиной и были похожи на крепостные. «Здесь вполне могут ходить часовые», — не без тревоги отметила Габриэль. Дворец же поражал своей незащищенностью: открытые ставни, распахнутые двери, широкий перистиль у самой земли и три ряда удобных балконов. Многие комнаты были освещены, свет падал и на ограждения балконов. Даже дворец Одиссея на Итаке выглядел более неприступно. Геларион коснулся волос спутницы, привлекая ее внимание: тучи заслонили луну, и тьма снова скрыла все очертания.

— Мы не полезем по балконам, а? — вздохнула Габриэль.

— Нет, но и внутрь не зайдем. Пошли обратно! — он схватил девушку за запястье и довел почти до кладовых. Здесь стоял слабый, но отчетливый запах старой золы, а в темноте чернело что-то шершавое и грубое на ощупь.

— Это печь, — объяснил юноша. — Зимой здесь готовят еду, и огонь обогревает каморки слуг.

— Ну и что? — спросила Габриэль, но в ответ получила только белозубую усмешку. Через секунду она поняла: — Нет! Я туда не полезу! В трубу?!

— Мне говорили, ты сильная. Это же легко: спиной упираешься в стенку, а ногами…

— Потом вылезаешь черная-пречерная и так являешься к царице.

— Говори потише, — прошипел Геларион и замолчал, прислушиваясь. Все спокойно. — Не забывай, мы уже во дворце, а тут царит чистота. Каждую весну трубу усердно чистят, уж я-то знаю. В детстве я отскребал верхнюю часть, мне за это платили.

— Все равно я не…

— Лезешь первая или вторая? — перебил он и снова сверкнул зубами. — Там могут быть пауки.

— Так что либо я сама рву паутину, либо все пауки сыплются на меня. Лезу первой, — рассудила Габриэль прежде, чем юноша успел что-нибудь добавить. — Если я упаду, ты меня поймаешь.

Геларион изысканно поклонился и махнул в сторону печи. Кратоса поблизости не было. Габриэль вдруг вспомнила, что не видела мальчугана с тех пор, как он скрылся у кладовой, но, продолжая путь вверх по трубе, она стала подозревать, что Кратос возглавляет движение. Стенки были удивительно гладкими и пахли только прошедшей обжиг глиной и — едва уловимо — древесным дымом. Пауков не оказалось, но один раз ее пальцы все-таки запутались в липких нитях. Габриэль передернуло, она вытерла руки о собственную одежду и мужественно продолжила путь.