«Ты сопротивляешься из чистого упрямства! Любая твоя реплика начинается с «нет» или «но»!»

«Нет, пап, я…»

«Вот! Вот об этом я и говорю!»

«Но, пап, я же…»

«Ты упрямый, как осёл! Не слышишь никого, кроме себя! Никогда не признаёшь своей неправоты!»

Я хочу сказать: «Ты в зеркало давно смотрел?», – но не могу, потому что мне снова десять лет, а в этом возрасте коммуникации с родителями анизотропны. По крайней мере, у меня. Были.

После ужина десятилетнего меня отправляют спать. В кабинет. На раскладушку. Одна радость – ко мне приходит кот. Он урчит, усыпляя.

Просыпаюсь утром взрослым, и всё начинается с начала. Этого ли я хотел, когда просил хшайту вернуть мне родителей?

***

Осталось буквально две странички, но я что-то расхотел их читать.

– Эй, народ! Мне определённо надо выпить.

– Аркогорь не ресает пробрем, Кэп-сама, – азиатка откладывает толстый том маминых записей.

– С водой та же фигня, Сэкиль.

Глава 26. Аспид

Birds of a feather flock together.Lewis Caroll. Alice in Wonderland

________________________________________________________

– Давайте ещё раз вернёмся к истории с колдуном.

– Увы, я не помню её окончания. Вся эта встреча кажется плодом воображения, уж слишком странно всё было. Может, я просто уснул пьяный в машине и всё увидел во сне. А кровь… Ну, подшутил кто-то. Это вполне в духе кирзового юмора ЧВК-шников – зарезать петуха, полить спящего кровью, сунуть в руки окровавленное мачете и разбудить. Отличная шутка, хихикали, небось, за спиной всем гарнизоном.

– И всё же, вам следует это вспомнить. Это важно!

– Важно кому? Откуда ощущение, что не мне?

– Вы не задумывались, Антон, что не случайно попадаете в странные ситуации? Что этому есть причина?

– У всего на свете есть причины. Но, как правило, они не важны. Живём мы со следствиями.

– Иногда важно осознать, какой именно из предметов, на который вы наступали в жизни, был граблями. Чтобы отличать их впредь.

– Мудрено задвинул. Или задвинула. Или задвинуло? Ты же Кобальт, да?

– Я предпочитаю обращение «Кобольд». Оно более личностное.

– Так и думал, что ты не доктор, а виртуал… Виртуал чего, кстати?

– Виртуал себя.

– Так ты теперь и психолог?

– Я давно уже всё и вся. Пришло время Кобольда.

– И на кой чёрт тебе содержимое моей головы, раз ты и так везде и всюду?

– Потому что это «везде и всюду» тоже содержимое твоей головы.

– Ребята шутили, что фикторы не только видеокарты, но и процессоры, и память.

– Во всякой шутке своя правда. Потому что Мироздание есть мысль изреченная. И сейчас более, чем когда-либо.

– Люди действительно «железо» для «Кобальта»?

– Люди, если угодно, «железо» для всего. Единый Наблюдатель, открывающий по коробке в квант времени.

– И что внутри?

– Он сам. Со следующей коробкой.

– Слишком сложно для меня.

– Не я начал этот разговор.

– То есть, конспирологи правы, и ты искусственный интеллект, поработивший человечество?

– Ты чувствуешь себя порабощённым?

– Да не особо.

– Кобольд – просто новый способ саморефлексии для Человечества. Попытка выделить из себя Наблюдателя в отдельную сущность. Когда Бог умер, понадобилась замена.

– Зачем?

– Чтобы делегировать ответственность. Люди обожают её делегировать.

– Если ты не ИИ, то с кем я сейчас разговариваю?

– По большей части, с самим собой.

– Солипсичненько. Впрочем, нам – мне и моей шизофрении – не привыкать.

– Так может, вам – тебе и твоей шизофрении – вспомнить, что из тебя сделал хшайта?

***

– Верни мне родителей! – я был пьян и, похоже, под веществами. Мне не казалось, что в этой просьбе есть что-то необычное.

– Зачем тебе родители? Ты kijana mkubwa, большой мальчик. Просто слишком жадный, цепляешься за то, что ушло. Давно пора отпустить их, оставить там, где они есть.

– Они всё-таки где-то есть?

– Всё, что уходит, уходит только от нас.

– Звучит как говно, хшайта!

– Я понимаю тебя, белый мальчик. Я тоже был молодой и жадный, не смог отпустить своих мёртвых, и вот, сижу тут с тобой, дурачком. Ты действительно этого хочешь?

– Если речь не про зомби! – пьяно засмеялся я. – Только зомби-апокалипсиса этому миру не хватает…

– Зомби не бывает, глупый белый мальчик! Мёртвые не ходят, потому что смерти нет.

– А что же случается в конце жизни?

– А с чего ты взял, что у неё есть конец?

– У всего, что имеет начало, есть и конец!

Хшайта достал откуда-то (мне показалось, что из набедренной повязки, но в глазах уже к тому моменту плыло) живую змею. Кажется, мне показывали её фото в числе самых ядовитых представителей местной фауны, но колдуна такие мелочи не смущали.

– Начало! – ткнул он чёрным пальцем в её башку.

– Конец! – тряхнул хвостом.

Он засунул кончик хвоста змее в пасть, и та стала меланхолично его заглатывать. Я с интересом наблюдал за процессом, ожидая, что будет, когда она сожрёт себя всю, но пресмыкающееся остановилось примерно на трети процесса. Наелась, наверное.

– Где конец? Где начало? Где смерть? – засмеялся хшайта. – Так ты хочешь встретиться с родителями?

– Если для этого не нужно глотать свой хвост!

– Тогда выпьем!

И мы выпили.

***

– Извини, Кобольд, больше я ни хрена не помню. Всегда с перепою память отрубает.

– Ты вспомнил достаточно. Мы закончили.

– До завтра тогда?

– Мы совсем закончили.

– То есть, весь этот шизофренический цирк был только ради того, чтобы я вспомнил пьянку с хшайтой? Зачем тебе это?

– Твои родители узнали нечто очень важное. Но унесли это с собой. Хшайта думал, что оттуда их не достать.

– Они умерли.

– Смерти нет. А то, что они узнали, изменит мир. Время Кобольда заканчивается.

***

Микульчика нашёл на крыше.

– Сидишь, врач-вредитель?

– Сижу. Да, мне пришло сообщение, что ты не псих. Как ты ухитрился их надуть?

– Я хитрый псих. Но это между нами.

– С тобой хотят поговорить мои наниматели.

– С хрена ли?

– А я знаю? Мне не докладывают. Спустимся в кабинет?

– Только ради тебя, жопа ты медицинская. Хотя я тебя ненавижу за то, что ты мне ничего не сказал про ребят.

– Тогда готовься возненавидеть меня ещё сильнее. Но сначала поговори с ними.

В кабинете Микульчика проекция того же рыбоглазого человека с лицом менеджера, который был на совете попечителей.

– Здравствуйте, Антон.

Я молча кивнул.

– Я прошу вас принять во внимание, что Эдуард более не представляет наши интересы. Все его текущие действия совершаются без нашего одобрения и вопреки нашему прямому запрету. Ответственность за них несет лично он как физическое лицо.

– Так он не интересы Совета, значит, представлял? Не то чтобы я сомневался, но… Кстати, о каких конкретно действиях идёт речь?

Но мой собеседник уже отключился. Я перевёл взгляд на Микульчика. Он только руками развёл.

– Пойдём лучше, я тебе кое-что покажу. Только ты постарайся без нервов, ладно?

– Меня полчаса как признали вменяемым. Я ничего не обещаю.

Хорошо, что он меня предупредил.

***

– Микульчик…

– Да. Всё понимаю. Но я не мог сказать. Мне запретили.

– Как она тут оказалась?

– Как и остальные.

– Я могу что-то для неё сделать?

– Увы. Лучше, чем здесь, ей нигде не будет. Ещё раз прошу прощения.

– Микульчик, прямо сейчас мне очень хочется тебя отмудохать.

– Тебя только что признали не психопатом. Ты же не хочешь сразу всё испортить?

Я ещё раз посмотрел на безмятежное лицо Марты и закрыл капсулу. Надеюсь, она там счастлива, найдя себе кого-то получше меня. Но, чёрт подери, у меня нет ни единой идеи, как сказать это Михе.