«Серьёзный, ответственный человек» – последнее, что я сказал бы про себя сам.

– Простите за неделикатность, вызванную этой неловкой ситуацией, но я бы хотел поговорить с вами по отдельности. Это можно устроить? Подчеркиваю, что не имею никакого права что-то от вас требовать или на чём-то настаивать. Но для принятия взвешенного решения мне нужно как можно больше информации. И как правило, люди более откровенны, когда разговаривают один на один. Вы, разумеется, можете отказаться.

– Ну что вы! – сказал отец, переглянувшись с домашними. – Нам нечего скрывать. Мы максимально заинтересованы в скорейшем разрешении этого досадного недоразумения! Мы готовы к общению в любом подходящем вам формате!

Ага, отец тут рулит. И педалит.

– Тогда давайте, если вы не против, с вас и начнём.

– Прекрасно. Мария, Вася, оставьте нас, пожалуйста.

Мать и брат вышли из комнаты, не проявляя недовольства. Признают авторитет главы прайда.

– Вам что-нибудь предложить? Воды, чаю, выпить?

– Нет, спасибо. Надеюсь не задержать вас надолго.

– Очень рассчитываю на ваше здравомыслие, Антон. Вы в нашем городе недолго, но у вас сложилась хорошая репутация. Уверен, что вы её оправдаете.

Ах, какая интонация! Просто-таки толстенный намёк на то, что с ним лучше не ссориться. Вот только давить на меня – пустой номер. Я несжимаем, как жидкость.

– Приложу все усилия, – соврал я, – а сейчас первый вопрос. Алёна – ваша родная дочь?

– С чего бы ей быть не моей?

Удивился искренне или хорошо сыграл?

– Просто формальный вопрос, простите. Значит, она не приёмная и не удочерена?

– Отчего такие вопросы? Вы разве не изучали её личное дело?

– Не имею права, пока не принял на попечение. Мне требуется ваше разрешение.

– Кобольд, прошу зафиксировать разрешение на ознакомление с документами моей дочери, Алёны Сергеевны Митрохиной для Антона Эшерского.

Над столом возник стандартный кобольдовский вирп государственной юридической службы.

– Зафиксировано разрешение, линк доступа отправлен.

– Дзынь, – тихо сказала мне на ухо невидимая Нетта. Она никогда не визуализируется вне дома. – Я погляжу пока.

– Алёна – её полное имя?

– Э… Да, конечно, – отчего-то с заминкой ответил отец. – А почему вы спрашиваете?

– Если вы каждый раз будете спрашивать, почему я спрашиваю, эта утомительная беседа слишком затянется, не находите?

– Да, простите, – согласился с заметной неохотой. Не привык к возражениям? Домашний диктатор?

– Итак, Алёна? Не Елена, не Элина? И дома так же звали?

– Да, только Алёна. Никаких прозвищ и сюсюканий, – твердо, с нажимом.

Почему у меня ощущение спектакля? Что не так?

– По вашему мнению, в чём причина такого оригинального решения вашей дочери?

– Не могу даже предположить, – взгляд уверенный, тон ровный. Выбрал линию и будет её держаться. – Она получала всё, что может получить нормальный подросток.

– А наноскин?

– Я же сказал – нормальный! Запускать в себя эту мерзость, чтобы повыпендриваться перед такими же малолетними идиотами?

– А она выражала желание?

– Нет. Никогда. Она умная девочка.

– Возможно, предвидела вашу реакцию?

– Да, я неоднократно доводил до её сведения, что не одобряю этой ерунды.

– Сергей Сергеевич Митрохин получил инъекцию наноскина три года назад, затем дважды обновлял на новые модификации. Все инъекции сделаны премиум-серией, – субвокализировала этакой блохой в ухе Нетта. Шалунья.

Забавненько. Значит, для себя и жены принципиальный папахен делает исключение. То-то он так моложав своим правильным нордическим лицом.

– Ясно, – не стал комментировать я. – Простите за следующий вопрос, но чаще всего причиной конфликта с взрослеющей дочерью является именно отец. Ваши отношения никогда не переходили ту грань, за которой ребёнок мог бы неверно понять вашу заботу?

Оцените, как изящно я сформулировал вопрос: «Не хватал ли ты её за жопу, папаша?» Горжусь своими риторическими способностями. Талант не пропьёшь.

– Нет! – намёк он понял и теперь еле сдерживался, чтобы не сорваться.

Не хотелось бы начинать семейные беседы с мордобоя, так что отпущу его пока.

– Спасибо, вы очень мне помогли. Если не сложно, пригласите вашу супругу.

Ушёл не попрощавшись. То ли я попал в точку, то ли слишком возмутил предположением, то ли двойное попадание. Хватать не хватал, но согрешил мыслями. Уж больно резко среагировал.

Впрочем, может, это ничего и не значит. Меня не оставляет ощущение какой-то неестественности происходящего.

Огляделся – классический «доцифровой» интерьер состоятельного среднего класса. Есть даже книжный шкаф с подобранными дизайнером корешками солидных томов. Занавески, несмотря на проекционные стёкла с управляемой прозрачностью. Ого, бумажные фотографии на камине! Камин, впрочем, не настоящий. То есть, материальный, но электрический.

На фото типовые сцены набора «Мы счастливая семья» – красивая жена, представительный муж, дети в разных возрастах, но неизменно в прекрасном настроении. Шашлыки во дворе. Велопрогулка. Отдых на море – у мамаши, несмотря на двое родов, отличная фигура. Или хороший фотобьютификатор. Семейные посиделки, какая-то настольная игра. Надо же, реальная, не проекция! Такое ещё бывает?

Чёрт, какие-то они слишком хорошие. Впрочем, это всего лишь фото.

Мамаша успела переодеться из домашнего в более официальное… ладно, назовём это «платьем». Длины подола не хватит, чтобы жопу вытереть. Ноги у неё, кстати, действительно отменные, роскошные просто ноги. Не соврала фотография. Идеальный загар и матовую шелковистую гладкость спишу на то, что на наноскин для жены отец семейства не пожадничал. Но такая форма – это либо врождённое, либо дико дорогая пластика.

Экий я циник, нет бы просто любоваться.

– Антон Спиридонович, я…

– Просто Антон, если вам не сложно. У меня слишком длинное отчество.

– Да, конечно, Антон.

– Скажите, Мария, Алёна – родной ребенок?

– Да, – твёрдо ответила мамаша, – родной.

– И, простите за вопрос, её отец именно тот, кто таковым считается? Это останется между нами, клянусь!

– Да как вы могли даже предположить! Я люблю мужа и всегда была ему верна! Сергей предупредил, что вы задаете странные вопросы, но это переходит всякие границы! Как вам не стыдно?

Мне немного неловко, есть такое. Но не стыдно. Потому что Сергей Митрохин – нордический блондин прибалтийского типа. Мария Митрохина – симпатичная шатенка северорусского экстерьера. Их сын – как бишь его? – да, Василий. Отличный баланс отцовских и материнских генов. Фигурой в отца, черты лица смягчены материнским влиянием. Очень светлый шатен. И они на голубом отцовском глазу игнорируют тот факт, что их родная дочь демонстрирует полную, без примесей, принадлежность к азиатской расе. Скорее кореянка, чем китаянка, но вряд ли японка. Голубые глаза отца и серые глаза матери не могут дать дочери чёрные раскосые гляделки. Даже если среди их предков и затесался какой-нибудь беглый хунвейбин.

У меня бы на месте папаши точно рога зачесались.

– Не расстраивайтесь так, Мария, – сказал я примирительно, – поверьте, мне эта беседа тоже не доставляет ни малейшего удовольствия. Скажите лучше, какие отношения у вас с дочерью?

– Прекрасные! Мы лучшие подруги! Она мне всё рассказывает, всем делится, ничего не скрывает!

В шестнадцать-то лет? Верю, верю, как же…

– Однако её решение уйти из дома стало для вас сюрпризом.

– Я просто не могу понять, как это случилось! Это так внезапно и необъяснимо!

– У неё не было конфликта с отцом или братом?

– Да что вы! Они оба её обожают! Сергей иногда бывает слишком принципиален, но он её любит, поверьте! Вася вообще от неё без ума – сестрёнка то, сестрёнка сё…

– А не могли их отношения с братом стать, ну… слишком близкими?

Мария поняла меня не сразу, секунду смотрела с недоумением, потом её серые глаза потемнели от возмущения.